Легенда (СИ) - Антонин Гайя

   - Да стой же ты, глупая! Куда ты пойдешь? Ты погибнешь. Ты же ничего не знаешь о себе.

   Я развернулась к нему.

   - Ким, зачем... Зачем ты это сделал...

   Потом села на траву и зарыдала. Ким присел рядом.

   - Не плачь, Саша... Прошу. Я не мог тебя оставить. Не мог.

   - Где оставить? Как оставить? Я ничего не понимаю...

   Он сжал мои ладони, прижимая мой лоб к своей груди.

   - Там. В той жизни. В том мире, одну. Не мог... оставить...

   - Я не могу понять, зачем тебе это все...

   - Я полюбил тебя, Саша. В тот вечер в Милане.

   Я перестала плакать и глянула на него. Он смотрел мне в глаза.

   - Пойдем. Я отвезу тебя домой. И все расскажу, обещаю.

   Я послушно поднялась и пошла рядом с ним, ведомая за руку. Его слова о любви подействовали на меня сильнее, нежели весь его гипноз.

   Мне мешали зубы. Я потрогала их рукой. Клыки значительно увеличились в размере, кроме того, стали намного острее, просто как лезвия ножа. Я обследовала их языком.

   - Ты скоро привыкнешь к ним, - услышала я голос Кима. - Сзади, прямо под десной, на клыках есть небольшие отверстия, попробуй их найти.

   Я языком нащупала две дырки.

   - Нашла? Когда ты подрастешь - лет этак через пятьдесят-восемьдесят, это индивидуально для каждого, - то в эти отверстия будет поступать по твоему желанию флюид, который сможет делать людей такими, как мы.

   Я посмотрела на Кима. Он посмотрел на меня:

   - Что?

   - Зачем?.. - этот вопрос нарывом пульсировал у меня в мозгу.

   Он нахмурился и сказал:

   - Спи.

   И я уснула.

   - Саша, вставай, мы приехали.

   Я, дернувшись, открыла глаза. В приотворенную дверцу машины заглядывал Ким, протягивающий мне руку.

   - Мы на месте.

   Я оперлась о его руку, выходя из машины. Он захлопнул дверь и обвел рукой окрестности.

   - Здесь ты будешь жить... столько, сколько захочешь.

   Я увидела огромный дом в три этажа, два крыла, который по размерам больше напоминал королевскую резиденцию. Дом был окружен парком и очень высоким забором.

   - Господи... - не выдержала я. - Как можно незаметно существовать в таком дворце?!

   - Он замаскирован под дом, о котором все по секрету знают, что он принадлежит иностранному послу или политику. Не то испанскому, не то португальскому.

   - Все?

   - Все, кого это может интересовать. Правоохранители, воры, соседи...

   Я прикрыла глаза руками. Голова отказывалась что-либо понимать. Ким позвонил у ворот, и вскоре они открылись.

   - Ладно, идем, я понял, - он порывисто обхватил меня за плечи и увлек за собой в машину.

   Мне нравились его объятия.

   Когда мы поднялись по широким гранитным ступеням, Ким нажал на кнопку звонка. Раздался двойной удар гонга по ту сторону двери. Почти сразу дверь распахнулась. На пороге стоял парень, мой ровесник, с изумительно белой кожей и огненно-рыжими кудрявыми волосами. На нем была темная одежда, джинсы и футболка. Он внимательно и с любопытством посмотрел на меня.

   Парень приветственно махнул рукой.

   - Мы вас уже заждались, черт тебя дери, волновались же.

   Ким молча вошел, увлекая меня за собой. Парень закрыл за нами дверь и пошел следом. Ким привел меня в просторную гостиную. Там было так шикарно!.. Я даже принялась глазеть на изысканные панели и мрамор под ногами, на высоченные потолки и дорогущие портьеры, на картины в золоченых рамах... Но больше внимания привлекали люди, сидящие на диванах и креслах, и взирающие на нас с Кимом. Их было семеро, я посчитала. Самым старшим по возрасту - по крайней мере, по человеческим меркам, выглядел моложавый мужчина лет сорока, с прической и глазами Мэла Гибсона. Он, словив мой взгляд, улыбнулся мне сдержанно, но ободряюще. Мужчина носил легкий пиджак с закатанными рукавами, белую футболку и какие-то серые джинсы. В руке он держал стакан с виски, судя по цвету.

   Рядом с ним на одном из двух диванов, поставленных друг к другу лицом, сидела молодая женщина восточной наружности. Турчанка или арабка еще какая-то. Ей было на вид лет двадцать пять-двадцать семь. Почему-то она напомнила мне мою последнюю подругу Нелю - тонкостью и изяществом черт, несмотря даже на нос с легкой горбинкой, и мое сердце сжалось тоскливо. Хотя, впрочем, оно же теперь не может сжиматься, что это я... На "Неле" было шелковое золотисто-коричневое платье свободного покроя с широким рукавом и красивым поясом. Она смотрела на меня с большим интересом и приязнью. В руке ее был бокал с вином.

   Возле турчанки сидел черноволосый юноша, который напомнил мне моего директора в школе. Такое же спокойное, надежное лицо, строгая стрижка, сдержанная простая одежда... Ох, да что же мне все так кого-то напоминают... Боюсь, что это лишь защитная реакция разума - в стрессовой ситуации искать знакомое, близкое и понятное. Юноша также внимательно и доброжелательно глядел на меня. В руке его была сигара.

   На диване напротив сидели две молодые женщины. И они были очень похожи... нет, нет, не на кого-то - друг на друга. Волнистые длинные волосы разных оттенков одной гаммы - от коньячного до охристо-каштанового; одинаково аккуратные носики, похожие на клювики птиц; лица сердечком и пухлые губы. Одна казалась более жесткой и выглядела немного старше. У нее были миндалевидные зеленовато-карие глаза и платье на бретельках в красно-белую полоску. В руке у нее был бокал белого вина. У второй сестры глаза были зеленые и очень добрые, просто до странного добрые и такие... сочувствующие. Она носила черную хлопчатую рубашку с коротким рукавом и джинсы синего цвета. Пила пиво из баночки.

   Рядом с сестрами уселся тот рыжик, что открыл нам дверь, и я с изумлением поняла, что он - их брат.

   Седьмым в комнате был молодой мужчина, весьма брутальный и испорченный на вид. Он был хорош собой - да что там, все они были очень красивы. Он курил, сидя на атласном стуле во главе импровизированного диванного общества. У него были широко поставленные большие глаза темно-голубого цвета и небрежные, словно месяц не мытые, светлые волосы до плеч. Он смутно напоминал мне какого-то американского рестлера... ну вот, снова я за свое. Щетина, застиранная серая рубашка поверх черной майки с белым рокерским принтом, грубые пыльные ботинки, которые он водрузил на шикарный мраморный столик - все это плюс ранее перечисленное делало его похожим на бомжеватого, но удивительно привлекательного парня в духе easy rider. Он хамовито затягивался, нескромно улыбался и бесстыдно пялился на меня.

   Ким стал перед честной компанией, держа меня за плечи.

   - В общем, еле успел, - сообщил Ким.

   Сестры ахнули, турчанка тоже, серьезный паренек-директор спросил:

   - Неужели мы снова едва не лишились новичка?..

   - Да, нашел ее, борющейся с теткой с топором пожарным. Смешно сказать...

   Компания зашумела и наперебой принялась вспоминать свои случаи. Ким кашлянул, народ умолк и уставился на нас снова.

   - Словом, познакомьтесь: это - Александра. Обращена, как вы знаете, ныне. Ей - 22 года.

   - Саша, - наконец, разлепила я губы. - Почти 22.

   Народ с интересом закивал, явно сгорая от нетерпения услышать продолжение.

   - И было бы неплохо, если бы вы представились ей сами.

   Первым поднялся директор.

   - Меня зовут Эдгар. Обращен в 1943 году. Мне 92 года.

   Я протянула ему руку. Он с чувством пожал ее.

   Далее встала турчанка. Она была высока, почти с меня ростом.

   - Меня зовут Бирсен. Обращена в 1913 году, мне 123.

   Я также пожала ее руку.

   Следом встал Мэл Гибсон. Он улыбнулся тепло и сказал:

   - Меня зовут Степан. Обращен в 1974 году. Мне 74 года.

   Я хотела пожать ему руку, но он наклонился и поцеловал мою протянутую ему кисть.

   Рыжий парень встал, он очень смущенно улыбался.