Легенда (СИ) - Антонин Гайя

   - Я обожаю длинноволосых парней, - призналась она. - Есть в них что-то... такое, не думаешь?

   Я пожала плечами. Честно говоря, я несколько прохладно отношусь к мужчинам в целом... Как-то раз, когда мне было что-то около 12-ати, меня едва не изнасиловал мамин ухажер. Мама вовремя очухалась от пьяного сна, разбуженная моими воплями. Дяденька здорово отмудохал маму, выгнал нас из дома. Своего ведь у нас не было... да, я уже говорила. В больнице маму кое-как подлечили, но один удар, в голову, после выродился злокачественной опухолью. Через год она умерла.

   Я почувствовала, как задрожали руки, и поспешно отхлебнула мартини. Я научилась быть другой, но так и не научилась противостоять дурным воспоминаниям. Я не властна над ними.

   - Знаешь, Неля, я думаю, что мужчины, которые носят длинные волосы, показывают этим свою принадлежность к богеме и зачастую оказываются кобелями, - сообщила я ей. - Да и вообще, излишнее внимание к своей прическе - это не по-мужски.

   - Да, по-мужски - это щетина, перегар, неряшливые тату и здоровые бицепсы, - закатила глаза Неля.

   Честно говоря, мне вообще глубоко фиолетово, что по-мужски, а что нет. Вспоминаю свою первую любовь. У него были длинные волосы. Поступив в университет, я каким-то образом попала в компанию ребят, которые играли в местных рок-группах. Кажется, какой-то парень на репетицию пригласил, и я согласилась. А потом пошло-поехало... Так вот, с первой любовью я пробыла долго, два года где-то. Ушла от него, убедившись в полной его ничтожности и неспособности хоть как-то выстроить нормально свою жизнь. После был богатый молодой человек, который воспринимал меня лишь как секс-игрушку. Три месяца. Я ушла и некоторое время была сама. На четвертом курсе я встретила своего коллегу-манекенщика Алешу - о, как я его полюбила, господи!.. Пока не узнала, что он занимается проституцией. Помню его слова: "Господи, Шурка, чего ты переймаешся? Я думал, что ты, как сестра-модель, поймешь меня! Можно подумать, ты сама никогда..." Это были его последние слова, сказанные мне. Нет, я, к сожалению, не убила его. Просто прогнала. С давних пор остался какой-то безотчетный стыд. Я же никогда не делала ничего такого, никогда не спала со всеми подряд, никогда не была шлюхой - но стоит мне только решить, что кто-то считает меня таковой, стоит мне только решить, что существует хоть малейшая угроза мне сделать что-то, что приблизит меня к имиджу потаскухи - я сразу же рву все нити и убегаю далеко-далеко. Я чувствую себя униженной и грязной. Помню, читала когда-то в самолете российский журнал, уж и не вспомню, какой. В нем было интервью французской актрисы 70-тых, не помню ее имени также, к сожалению. Она рассказывала, как в детстве, в страшное послевоенное время, ее изнасиловал странный незнакомец, а ее мать была буквально за стеной и ничего не сделала. Мол, тогда все боялись и стремились только выжить... Прошли годы, маленькая девочка стала известной актрисой и певицей под другим именем, обожаемой, легендарной, но так и не смогла стать таковой в душе. Мне запомнилась ее фраза: "Красота - это состояние души. Униженная женщина никогда не сможет чувствовать себя красавицей". В моем случае скорее: "Я чувствую себя красивой, только не подходите близко".

   После Алеши были только чинные свидания с состоятельными и приятными мужчинками. Любую попытку сблизиться я пресекала в корне. Оказалось, они это любят. В моей квартирке в Дарнице, которую мне, как сиротке, выдало государство (дядя не изъявил желания оформить тогда, несколько лет назад, опекунство, за что ему огромное спасибо), появился красивенный диван, плазменный телик, бар и стиральная машина. Последняя появилась тогда, когда я уже намотала на ус, что делать с деньгами дядек. Телевизор я получила невзначай, когда в телефонном разговоре в сердцах сказала, что даже не могу новости нормально по своему старому телевизору посмотреть. Так же невзначай, безо всякого умысла, поделилась как-то за ужином, что у меня квартира в стиле японского минимализма - кровать, телик и стенной шкаф. После этого у меня появился диван в японском стиле, а в голове - весьма устойчивая схема, что делать. Бар я не просила, просто так подарил один владелец сети заправок. После машинки я также пожаловалась, что мерзну в пальто, у меня появилась шубка. Бывали и осечки, впрочем. Золотые серьги дяденька потребовал вернуть обратно (я пожаловалась, что потеряла одну сережку из пары, которую мне мама покойная дарила). В ответ на мое оскорбленное: "Я не думаю, что накормленная женщина должна собой за ужин расплачиваться" он напомнил мне о серьгах. Я попыталась свести разговор на нет... В общем, серьги пришлось отдавать. Еще он назвал меня шлюхой. Я часто замечала, что мужчины называют шлюхами тех, кто не дает, а не тех, кто милостиво одаряет своим теплом всех желающих.

   Как-то так оно и шло. Я никого не заманивала, не подпускала близко и твердо отказывалась от дальнейших свиданий, если что было мне не по нраву. Конечно, они пропадали на пару месяцев, но потом звонили снова и...

   Я не чувствовала острой потребности в сексе. Я сама себя обеспечивала. Мужчины в моей жизни в постоянном виде присутствовали лишь в лице моего начальника в школе и двух моих друзей - Саши и Мити, которые были парой. Друзья-геи - они как джинсы: всегда будут в моде. К тому же, ребята они были славные.

   Вот поэтому меня не трогают размышления о том, что по-мужски, а что нет. Как и мужчины в целом. Манекенщики редко интересуются коллегами-девушками, разве вот как Алеша... Они ищут женщин богатых, пусть и не слишком молодых и привлекательных. Богатые и приятные дяденьки любят нас лишь как божеств, которым надо приносить дары, и которые вносят перчинку в их серые будни, или как бездушных секс-машин. Кинул монетку - пользуйся... А нормальные мужчины, вроде моих коллег из школы, знакомых из универа просто не считают для себя возможным хотя бы попытаться быть со мной. Впрочем, подобный замкнутый круг меня вполне устраивает.

   У Милены делла Ричча я увидела массу известных в мире моды лиц. Модели и манекенщики, дизайнеры, стилисты, фотографы... Они выглядели сногсшибательно и стильно. Разительно отличались от этих беспечных гордых птиц люди в строгих костюмах. Этих людей в лицо мало кто знал, но именно они были хозяевами на этом празднике жизни. Инвесторы, держатели акций, аналитики и наследники модных империй.

   Неля, стоящая рядом, шепнула мне:

   - Ой, глянь, к нам идут двое мужчин...

   И вся так подобралась, изобразила высокомерную скуку на лице. Правильно, правильно, Нелечка, они так любят. Им кажется, что красавицы и должны быть такими - холодными и недоступными, тем паче, модели.

   Два серьезных дяденьки моего любимого типа, явно итальянцы (уж очень хорошо и молодо здешние мужчины выглядят, заразы), подходили к нам. Я срочно нечеловеческим усилием воли выкинула из головы понурые размышления. А вдруг удастся заполучить в свою квартирку тут, в Италии, что-нибудь вроде классной кровати или кухонного гарнитура? Правда, я не знаю, как здешние мужчины ко всему этому относятся, но, думаю, скоро узнаю...

   Побеседовав с дяденьками, я оставила одному из них свой номер и любезно, но прохладно сказала, что отойду побеседовать со знакомым. Это так надо по их этикету. Они тогда будут сладко грезить о следующей встрече и бояться спугнуть привалившую богиню.

   Я подошла к Анне-Монике, которая только что отослала своего собеседника за мартини. Подкрашивая свои сочные губы, белокурая итальянка подмигнула мне.

   - Привет, Золушка! Смотрю, мы сегодня тут пользуемся успехом. Ванессу уже замуж позвали. А у меня три раза телефон взяли, причем очень перспективные молодые люди!

   Анна-Моника была ужасно занудной и неприветливой личностью. Кокаин преображал ее до неузнаваемости. Это была единственная из моих знакомых, кому наркота шла на пользу.

   Закрыв тюбик помады, Анна-Моника вдруг вытаращилась куда-то и сдавленным голосом произнесла: