Изумрудное золото. Тень (СИ) - "Стефнклэр Аманди Джоан"

Кларисс побагровела и шумно втянула в себя воздух.

— Мы… пара… — выдохнула, осмыслив. Ледяной озноб окатил с головы до пят.

— Однозначно, — продемонстрировал незнакомец символ призыва, вспыхнувший на его ладони. Слишком наглядный и по деталям расписанный.

Отметины Зова на теле довольно редки. Обычно призыв, вот так, не увидишь.

— Почему тогда… — девушка запнулась, выдавила: — пальцами.

— Меньше мороки, — бездушно отозвался исполнитель.

Кларисс до крови прикусила изнутри щёку.

Двойная подстава с Вистом, которого она с детства боготворила, давно заставила поставить на романтике крест. Но лишиться девственности в бессознательном состоянии, ещё и способом унизительным… Словно она не дева целомудренная, а рабыня в заморском гареме, где у купленного «товара» согласия не спрашивали.

— Освободите меня! — напряжённо процедила вновь.

— Зачем? — вкрадчиво протянул тюремщик. А глаза его… Что у змея перед атакой.

Кларисс непроизвольно отшатнулась, опасливо скользнув взглядом по убогой комнате. Грубо сколоченная мебель, пол из щербатых досок, законопаченные стены. Для неё, выросшей в роскоши и всегда получавшей желаемое, условия убогие. В добавок прикованная, грязная: собрала платьем всю пыль и опилки, покрывающие пол.

«Это платье… Он меня переодел⁈»

На мгновение сцепив зубы, Кларисс повысила голос.

— Вы не смеете меня сковывать! Снимите цепи! — приказала, смутившись и разозлившись одновременно.

Худшая тактика — командирская.

На мужском лице проступили желваки.

— Ты положения своего не понимаешь, милочка. Уйми гордыню и сиди на месте! — отрезал жёстко.

Взяв недоделанную фигурку фамильяра, тюремщик весь ушёл в придание ей чётких линий. Умело орудуя ножом, он проявил из цельного куска молочно-белой древесины распахнутые птичьи крылья, хвост, выделил мелкие пёрышки, отчего поделка с каждой секундой становилась всё более похожей на оригинал — Крайку, которая с молчаливой заинтересованностью наблюдала за действиями хозяина. Впрочем, из поля зрения пленённую леди не выпускала и сразу заметила, когда та снова собралась голосить.

«Глупая мисс. Плохо давить на хозяина…»

Словно услышав мысли фамильяра, Кларисс сцепила зубы и на несколько дней к ряду ушла в оборонительное молчание. И всё это время она голодала, лишь пила иногда из замыленного стакана. И тихо закипала на треклятые обстоятельства.

Стремясь помочь Оло за похвалу и внимание, она угодила в кошмар. Магия душила крики агонии и бессилия, когда кинжал медленно вонзали под рёбра. Нанесённый на него чужеродный яд проникал в кровь, вспенивая, воспламеняя. Истошно завывая в мучительных судорогах, она безуспешно сопротивлялась и боролась…

«Я выжила… — напомнила себе Кларисс, стараясь отрешится от мучительных воспоминаний. — Настоящее ничуть не лучше. — Стиснула зубы. — Ради чего выжила? Чтобы стать рабыней гада с садистскими замашками? Издевательство!»

Она погладила свой ноющий живот. В обители бывали голодания для усиления души. Но пять дней для неё табу. Хотелось есть. Очень.

— Продолжишь ерепениться, отправлю в чертоги Алая, — заметил избранный Зовом, ставя очередную за последние дни тарелку со съестным.

Он намеренно припугнул «Алаем» — местом, кишмя кишащим неудавшимися магическими экспериментами магов-отступников.

На угрозу Кларисс поджала губы.

Приятные ароматы манили, но гордость заставила до крови прикусить язык и, ощущая солоноватый привкус во рту, созерцать ветошь у дальней стены.

«Не стану смотреть на изверга! Не стану…»

Офью схватил жрицу за подбородок и повернул к себе. Холодная чисто мужская усмешка пустила озноб вдоль позвоночника пленницы, а последовавший за этим властный поцелуй, до боли смявший губы, обратил в соляной столб.

Вольг резко отстранился и оттолкнул её от себя. Передёрнулся от омерзения.

— Я выполнил супружеский долг. Займусь делами… — стремительно покинул комнату, оставив жрицу один на один с шоком.

Тронув онемевшие губы, Кларисс сглотнула. Магия внутри всколыхнулась приятным согревающим теплом, что побуждал открыться…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Схватив тарелку с едой, она запустила её в стену.

Протяжный звон разбившегося стекла приятно порадовал мисс Мувиа. Он же насторожил фамильяра, появившегося на грохот. Грузно подползя к учинённому беспорядку, бочковатая нежить тяжело уселась на пол. Лапой повозила яичницу, обнюхала остатки овощного салата, поиграла белым сколом тарелки, оглядела стену, украшенную съестными потёками. Издала булькающий звук и, упав на брюхо, мгновенно заснула.

Звякнув цепью, Кларисс подтянула ноги к груди. Она устала от собственных эмоций. Перетекания от безмятежности до вулканической фееричности столь стремительные, даже голова кружилась. И фамильяры добавляли неуверенности. В этом доме их четверо. Сильные маги и с двумя еле справлялись, а её мужлан контролировал на порядок больше.

«Кто он? — появился первый проблеск интереса. — Магический потенциал явно немалый. Лучше поостеречься, прощупать почву, а потом действовать, — приняла она решение. Хотя толку? Без своих перчаток на людей повлиять не может, только и хватает сил разные ситуации для себя проигрывать, постоянно приходя к выводу, что от избранного Зовом не избавиться».

Медленно тянулись дни.

Прошла неделя, миновала вторая.

Вольг продолжал держать свою пару на цепи, правда поставил рядом с нею кровать и столик для съестного. Чтобы не думала Кларисс, после его поцелуя переставшая бунтовать против еды, подлинным садистом он не был и оставлял её на привязи не без причины. Когда уходил, за девушкой присматривали иномирцы: по очереди или скопом.

Пузато-одутловатый фамильяр вызывал у пленницы страх. Рождал он стойкое ощущение, что грехи всей империи легли на её хрупкие плечи. Пернатая наоборот воодушевляла и мир казался не таким унылым. Правда однажды, поняв клёкот птички, жрица моргнула и попятилась. Не иначе заточение вылилось в сумасшествие!

Крайка всплеснула крыльями и издала странный трескучий звук, осознав, что, наконец, пробилась в разум недужной.

— Заработал! Заработал! — вещала пернатая. — Она нас понимает! — И добавляла неодобрительно: — Хозяин единение неправильно провёл, затянул освоение. Меня зовут Крайка, — представилась, — вестница ветра.

А затем озвучила имена и ранги остальных, не особо дружелюбно взирающих на жрицу. Не искали они с нею общения.

Пузатому было лень.

Огненная думала так: «Недалёкая чужачка, раздражающе пассивная. Нет бы хозяина на колени поставить, а она сиднем сидит!»

«Недоразвитая…» — опустила жрицу эфемерная бесплотность, для которой люди «одной плоскости» — ущербные. Мисс ладно не предприняла попыток освободиться, всё равно бы не вышло. А разговорить хозяина? А понять его? Только и может что приказывать, однобокая!

В чём бесплотная была права, пленница не смогла бы освободиться. Кларисс пыталась. Погружая цепь в иллюзию, она рассматривала разные варианты её снять или разрушить. Пятьдесят две попытки доказали, что без дозволения своей «пары» — не видать ей свободы. Гонор скрывал бессилие. Руки опускались от обращения избранного, а так же угнетали бездействие и изоляция.

В Храме Амунаи жриц учили услужливости, поведению с клиентом один на один. Раньше она выполняла все предписания. Отчего же не смела применить навыки к избранному? Язык не поворачивался его умасливать, просительно молить об освобождении и равноправных отношениях. Не желала она сближаться, даже если на кону собственная свобода. Кларисс была уверена, что стоит сдать позиции и ситуация только осложнится. Почему? Она не могла себе ответить. Просто чувствовала, так и будет.

Глава 11

Заметив в магическом кругу Соли Офью, Алия моргнула. Фэр Арже начал её пугать. Какие разум и силы в нём крылись? Что двигало и куда? Такие задатки глупо списывать со счетов, умиляясь прозорливостью ребёнка.

«Он, правда, подросток?»