Изумрудное золото. Тень (СИ) - "Стефнклэр Аманди Джоан"

Эсмонд с ранних лет многое познал. Как в возрасте семи лет стал подмастерьем Прядильщика, так погряз в разных писаниях. Нэйхан Рэб заставил его выучить все недозволенные реликты, что упоминались в старинных фолиантах, особенно в «Хвайсан Би». На данный момент Рок различал следы ими оставленные и множество иных, с запретными артефактами не связанные.

«Красан и дуассэн… Мощно. Неожиданно, что недужная не сломалась… — Прядильщик отметил в каналах магии жрицы изогнутые раны, образовавшиеся в моменты её сопротивления. Впрочем, даже так надрезы выполнены виртуозно. Умелость, позволяющая безопасно вскрыть Хвори, присуща только сильнейшим практикам маг-лек. Лекарям, а не убийцам. Рок мотнул головой. — Род Мувиа взбесится из-за убийства наследницы… О чём го Садох думал?» — цыкнул мужчина и резко подался к Кларисс, не замечая бурые ручейки, что незаметно вплелись в одну из его нитей и одновременно проникли в лежащего в беспамятстве герцога.

В этот момент всё внимание Прядильщика занимала плотная нить души Эпэлэ, что покрылась письменами, выдала импульс и послала его по проявившейся голубовато-розовой нити — нити Зова жрицы.

— Мёртвая борется за жизнь… — почесал подбородок Рок и отстранился. Лёгким взмахом руки он переместил бессознательного герцога далеко за пределы пещеры, которую тут же запечатал. Теперь никто не войдёт кроме него и избранного Зовом. Пришло время исполнить завет Наставника, повелевшего задействовать нить его жизни во спасение, если произойдёт вопиющее. А призыв в посмертии выходил за рамки прописанной судьбы. Особенно при отсутствии следов вмешательства антипра.

Глава 10

Вольг Офью вглядывался в картину с изображением жрицы Алии. Вернее, угрюмо сверлил взглядом нарисовавшийся около женской юбки приплод. На детском личике трёхлетнего отпрыска застыло сумрачное недружелюбие.

— Бездна! — выругался мужчина вслух.

— Не пугай малыша! — отвесила ему подзатыльник мать, возникшая позади.

— Пугать? — Вольг отступил в сторону, позволяя ей подойти ближе к изображению, подметая по ходу пол тяжёлой юбкой платья. Плотная парча тянула женщину к земле, но вопреки давлению она держалась прямее колья в частоколе.

— Не понял, что племянником обзавёлся? — усмехнулась Скелия Офью, напоминая, что всегда считала его недалёким и мало на что способным.

Вольг поморщился. Мать никогда не признавала его таланты, умение видеть и слышать предков-бесплотных. В отличие от остальных членов семьи, он не только видел бабушку Соли, но частенько от неё получал нагоняй. Как правило, она распинала с душевным рвением и с яркой мимикой, исключающей какое-либо недопонимание. Особенно доставалось, когда пожилая леди возвращалась после сбора, где с себе подобными решала посмертные вопросы. Но даже тогда она не была столь холодной, отчуждённой, язвительной, как мать.

— Племянник? — процедил молодой Офью в её сторону.

Проигнорировав вопрос, Скелия улыбнулась изображению ребёнка.

— Маленький, я твоя бабушка. Будем дружить?

Мальчик вдруг ожил, неуверенно кивнул и, поколебавшись, выставил перед собой магическую палитру, ранее лежавшую на столике Розалии. Окунув указательный пальчик в нежно-голубую краску, он перед собой нарисовал красивый цветок-колокольчик. Ещё и ещё, соединяя поникшие бутоны зелёными стебельками с маленькими листочками. Получившийся букетик малыш с явным усилием вытолкнул из картины прямо в руки Скелии.

— Ох! Какая прелесть, маленький! — воскликнула она.

Вольга перекосило. Подобная искренность в голосе матери, что наждачка по сердцу. Она никогда так не реагировала на него, на Розалию, не проявляла тепла и участия, которыми вдруг, помимо всеми любимой Агьез, удостоила нарисованного мальчишку из картины. Всякое в их семействе случалось, но такое…

Вольга снова понесло.

— Ах ты, мелкий! Выходи! — гаркнул на мальчишку.

Сжавшись от страха, тот попятился и ухватился за юбку нарисованной жрицы.

— Спятил! — молниеносно вышла из себя Скелия и влепила сыну звонкую пощёчину. Ранее резкие слова впервые обрели обжигающий вес. — Изъять нарисованное может только художница!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— С палитрой в его руках? — гаркнул её сын, ладонью мазнув по своей горящей от удара щеке. Тяжело дыша, он еле контролировал клокочущий внутри гнев. — Розалия не рисовала ушлёпка! Значит, он проекция этой… — он презрительно кивнул на Алию, недавно узнав, что такое она на самом деле. Не просто художество, а личность со всем прилагающимся. — И раз сам рисует, может себя выходом обеспечить.

— Художественная магия — странная магия. Много мы о ней знаем?.. — мать снова холодна и отчуждена, словно не было недавнего всплеска гнева.

Вольг тоже усмирил душевную бурю. Потёр свои виски. Голова знатно разболелась. В империи о художественной магии и правда малое известно. Чтобы стать учеником мастера, которых по пальцам можно пересчитать, нужна недюжинная удача. Розалии та благоволила по одной причине — родственные связи: троюродный кузен некогда взял её под своё крыло и передал редкое умение.

«И всё же, нельзя паршивцу гнуть свою линию…»

Обойдя мать, аристократ снял картину с гвоздя.

— К маме хочешь? — спросил мальца, почти полностью спрятавшегося за юбкой жрицы. «Как-то он слишком свободно на плоском находит объёмы…» Снова нахмурившись, новоиспечённый дядя добавил: — Правда надежд не питай, выкидыш ты, магический.

— Тебя в младенчестве уронили⁈ — задохнулась от гнева Скелия Офью.

— Наверняка! — парировал он. — Твоя школа, не находишь? Ненавижу детей!

— Супруги на тебя нет! — прошипела мать. Вырвав картину из его рук, она направилась к выходу из мастерской, бережно держа полотно перед собой. Не оборачиваясь, добавила. — Не попадайся мне на глаза, иначе пострадает Розалия. Понял?

Вольг сжал кулаки. Это невесть какая по счёту угроза с момента отбытия Розалии в обитель. Мать знала, что они близки. Знала, и использовала против них обоих. Поэтому он столько лет не виделся с сестрой, лишь недавно, на мгновение, на именинах Калин Вист. Такая малость. И тревожное беспокойство. Будь тогда больше времени, он бы разобрался, что в образе жрицы отдалось болью в сердце… Но у матери везде соглядатаи-фамильяры и рисковать он не мог. Пришлось ограничится минимумом общения, иначе им обоим досталось бы…

Во главе рода Офью всегда стояли женщины. Поэтому лавры венценосные ему не светили и он несколько лет назад купил примыкающую к родовым владениям землю. Начал отстраиваться без привлечения сторонних работников и слуг, только собственными усилиями и усилиями фамильяров, с которыми был связан. Так надёжнее: знаешь все закутки своей крепости и никому невдомёк, где расставлены ловушки.

В свой дом и направился, покинув сторожевую башню, давно переделанную под художественную мастерскую. Добравшись до места и стараясь не думать о магическом выкидыше, появившемся, когда он ностальгировал по сестре, сел за стол и продолжил вырезать поделку. Стачивая из куска древесины фигурку в форме одного из своих стражей, он понуро выслушивал приевшееся нытьё пернатой бестии. Как говорят, если день не задался — то по полной.

— Нужен фамильяр воды, — в который раз бурчала Крайка, утаптывая лапками ею наполовину собранное из веток и глины гнездо. Сизая, местами голубоватая птица, недовольно топорщила свой хохолок. В карих глазках бушевала мощь жаждущего воли ветра.

— Тебе все четыре стихии подавай? Не жадничай! — отрезал Вольг, не отрываясь от своего монотонного занятия.

Заклёкотав, птичка взмахнула радужными крыльями.

— Призови водного фамильяра! — упрямилась она.

Для строительства гнезда ей требовалось очень много воды. Ветки с глиной смешивать, затем промывать. И так десятки раз, пока не зародится магическая дымка, что окончательно сплавит разное воедино.

— Неси воду из ближайшей реки! — не уступал хозяин пернатого недоразумения.

Крайка своевольная, ужас. Считает, что его всемогущество способен одновременно управлять пятью иномирцами, в ряду чего должен добрать в их свиту недостающего.