Cказ о Василисе - Егор Владимирович Денисов

и деду досталось.

Когда очелье было разорвано Василисиной магией, она увидела облик деда.

На правой стороне виска рос изогнутый рог. Левый глаз был заполнен тьмой. На шеи вздулись тёмно-бордовые и сеточка серо-синюшных вен, они были напряжены. Левая рука покрыта чернотой, а ладонь вытянута, а ногти превращены в когти. Мужчина поддерживал руку правой.

— Дедушка, — вымолвила колдовка.

— За зло, которое ты причиняешь другим людям, приходится платить. Увиденное тобой, — мизерная часть наказания.

Оба были серьёзно покалечены, и видно было, что, когда угодно чей-то нанесенный удар станет решающим для другого. И его сделала Василиса.

На быстрое мгновение уголки губ дядя Егора приподнялись в улыбке, когда заклинание ученицы нанесло по нему удар, сбивая и протаскивая по земле.

Когда Василиса подошла к наставнику, он находился куда в худшем положении по сравнению с ней. Лежал дяля Егор в разорванных лохмотьях, недавно бывшей одеждой на земле, в собственной крови.

Грудь тяжело вздымалась, лицо исказилось от боли, но выплюнув кровавую слизь к ногам, стоявшей перед ним Василисы, он всё же выкрикнул:

— Ну, чего ждёшь! Убей меня за причинённую тебе боль. Отомсти за парня своего. Реальность такова, что ты должна покончить со всем.

Василиса зашептала что-то быстро. Чертознай прикрыл глаза. Он не мог сфокусировать взгляд на воспитаннице, но надобно ли ему видеть лицо, полное боли и желания мести. Эти чувства делают человека жестче и вырезают себя в его душе и на теле.

Всё правильно. Он ответит за всё. А внучка его названая, снимет последнюю печать и силу обретёт, которая своё время не пожелала стать его. Токмо малой частью она с ним поделилась. Видать, не достоин он был того, чтобы заполучить всё. Он обо всём позаботился, пора уж и уйти, оставив всё на преемницу.

Когда последнее слово было произнесено, деда парализовало, а сознанье покинуло его.

— Дедушка, — дрожащим голосом проговорила Василиса, — всё-таки ты беспринципный. Всю мою жизнь выстроил на своих ожиданиях и желаниях.

Не было ненависти. Была горечь, опутавшая сердце чёрными сосудами и распространяющаяся по всему телу, принося мучения. Происходящее в её жизни сложилось в единую картину, — неприглядную, ужасную, но зато в правдивую.

После победы молодой чертознайки над наставником, покрывало из тёмных туч вдруг пошло по швам и стало расходиться под напором ветра. Вскоре купол небосвода был чист.

Победила племянница дядю. А дальше что? Она не согласится приносить его либо кого другого в жертву, чтобы снять последнюю печать. Требуется найти другой способ.

Задрожала земля настолько, что молодая чертознайка, не удержавшись на ногах, упала. Обвалилась часть росстани вниз. Пламя адово взметнулось вверх. И голос раздался:

— Убей дядю! Чтобы последнюю печать снять.

Инстинктивный страх охватил девушку. Подобной силы она не ощущала, пока путешествовала. Тело стало понемногу неметь. Мощь давила, стараясь вызвать дикую боль, в молодой колдовке. Раны, полученные в сражение с дедом, разболелись. Они жгли нещадно, вызвав потоотделение. Каждая солёная капля, что стекала по ране, вызывало желание подвыть и потерять сознание, чтобы не чувствовать никакой боли. Но она должна пройти свой путь до конца. Но сделает она всё по-своему, без чьего либо вмешательства.

— Нет!

— Убей! — прорычало повелительно.

Несчастья от книги этой проклятущей. Она столько жизней и душ забрала. Василиса встала, превозмогая боль, сковавшую грудь. Внутри саднило и ломило кости. Но чертознайка смогла приблизиться к краю пропасти. Жар опалил лицо, на мгновение дышать стало невозможно, и показалось, что ноги подведут хозяйку, и она упадёт в пламя вместе с чёрным артефактом.

Прикрыв глаза, прислушалась к себе, абстрагировавшись от чужого голоса, который продолжал приказывать в её сознание совершить убийство старого и уже не нужного чертозная.

Девушка приложила имеющиеся у неё силы, чтобы чужая воля не могла её захватить. Она не подчинится приказу. «Пускай же сгорит в адовом огне, — усмехнулась девушка невесело и мысленно добавила: — Прискорбно, но это всё, что я могу сделать». И колдовка бросила книгу вниз. Пламя незамедлительно с жадностью поглотило чёрный артефакт.

Нестерпимая боль охватила девушку. И на этот раз не стоило ожидать от судьбы милостыни или благополучного исхода. Стон разнёсся по округе, и девушка упала без чувств на землю. Ещё кусок росстани отделился и вместе с нею был поглощен преисподней.

— А что было в преисподние, мне неизвестно. На поверхности люди всяко говорили, а что правда, а что вымысел, — поди разбери. Кто-то утверждал впоследствии: оказавшись в нехорошем месте, грешники чувствуют невыносимый жар, что не могут дышать. Кто-то, наоборот, предполагал, что мертвецки холодно. И чувства парализуются в свой черёд, и надежда на спасение. Мороз покрывает души траурным, как погребальный саван мертвеца, кружевом. А кто-то из дедов рассказывал, что бродит грешник средь пустоты, в тумане. И не разобрать в нём тверди, по которой ты идёшь, словно по сгустку плывёшь.

Нет времени. Тьма сменяется пасмурным днём. Человек начинает потихоньку себя терять, пока не наступает время, когда он становится частью тумана. Остальные же сравнивали его с топью, со зловонными запахами да чудовищами с невероятными размерами. Бежать по болоту невозможно и быстро ходить, попытки увенчаются крахом.

Бродишь ты тут в течение длительного времени, складывающиеся в ряд лет. И можешь выйти из него в чёрный лес страхов. В нём утро всегда наступает серой хмарью. Пасмурное и мрачное, оно нагнетает тоску. Голые деревья, переплетающиеся между собой ветвями, выглядят пугающе. Волосы встают дыбком, глядя на пейзаж.

Горячий пот, что стекает после предыдущего круга мучений, в мгновение заледеневает.

В сущности, смертные не знают, что за гранью физического существования. И кто сказал, что ад — что-то одно. Для каждого он предстаёт в новом образе. Только одно могу определённо сказать: эта местность боли, кошмара и сего того, что человек боится и пытается избежать.

Ни одному живущему, право слово, лучше не оказываться в подобном обиталище.

Неимоверно тяжело было продвигаться вперёд, Василисе.

После сказанных слов они чуток посидели в тишине, оба думая о своём. Дима же …, «Не напрасно верующее старшее поколение этим местом стращает младых. Живые гибнут, чтоб воскрешать для последующих мук». Егор Палыч, оставив думы свои, сказал:

— Пора уж и на боковую. И так полночи пролетело незаметно за рассказом.

— Деда, ты мне скажи, что это за Господь этакий, раз на молодую девушку выпало столько горя, невзгод и трудностей?

— Не того человека ты спрашиваешь. Я могу сказать одно: когда-нибудь всё заканчивается. Как ночь проходит и наступает утро.

Мальчик помолчал, вспомнив заезженную фразу: «Он даёт каждому ровно столько, насколько человек способен потянуть».

— Спокойной ночи, дед, и