Дар Кроуги - Анна Пушкина

ложа в королевском театре оперетты. Но, к моему удивлению, сегодня кабинет пребывал в своем первозданном виде. Сегодня нас было только двое. Филиус закончил свои занятия по РМП после того, как заглянул в свой сосуд мага. И, надо отметить, на уроках рины Первы он тоже больше не появлялся. По-видимому, перешел на уровень выше. Остались только мы с Корденом, двое магических неумех.

Устав от того, что никаких улучшений мы, как обычно, не демонстрируем, Тарая, похоже, решила усилить давление на нас, без конца ставя в пример Филиуса, которому удалось добиться успеха. Со мной она, как и прежде, держалась холодно и равнодушно, к теме исключения мы больше не возвращались.

Зазевавшись, Корден, как это часто случалось, разбил очередную хрустальную чашу. Не знаю, какой магией одарен этот мальчишка и одарен ли вообще, но, однозначно, талантом неуклюжести он владел в совершенстве. Каждый урок юный маг переворачивал, задевал или разбивал что-то в кабинете Тараи. В этот раз, видимо, недостаточно было просто разбить чашку, вдобавок он еще и порезался. Безразличие, с которым Тарая взирала на выходки Кордена ранее, от урока к уроку таяло, превращаясь в недовольство. И сейчас, плотно сжав алые губки, она потащила ученика к целителю, бросив мне напоследок равнодушно:

– Продолжай пытаться.

Да уж, размечталась! Стоило только двери за ними закрыться, я тут же оставила напрасные попытки зажечь руну. Побродив по кабинету, от нечего делать раздвинула скрипучие ставни, впуская солнечный свет в мрачную комнату под самой крышей башни. Солнечные зайчики запрыгали по застекленному шкафу в конце комнаты. Не удержавшись от любопытства, я подошла ближе, чтобы рассмотреть предметы, расставленные на полках, как экспонаты в музее. Пустые сосуды и склянки, камни разной величины и кристаллы с нанесенными на них рунами переливались в солнечном свете. Было заметно, что владелица расставляла все это с большим усердием, по высоте и в правильном порядке. Даже книги были педантично рассортированы по цвету корешков. Такая крайняя аккуратность невольно заставляла задуматься о ее причинах.

Мое внимание привлекла необычная, расчерченная продольными линиями доска и симметрично разложенные на ней янтарные камушки, внутри которых навсегда застыли насекомые. На доске было выгравировано руническое заклинание. Вот знакомая и ненавистная нам с Корденом руна льда Исса, затем перевернутая Отал, руна разделения, и перевернутая Феу, главная для всех влюбленных, руна чувств и эмоций. Завершала заклинание также перевернутая Райдо, руна пути. Даже такой неумелый маг, как я, знает: перевернутая руна не к добру, а если в заклинании все такие… Никогда прежде мне не встречалось заклинание, состоящее только из перевернутых рун.

Я разглядела замурованных в янтаре комара, жучка, муху, пчелу и даже, кажется, лягушку. Но более других меня заинтересовал камушек, покрытый толстым слоем пыли, из-за чего разглядеть пленника внутри было невозможно. Это лишь усилило интерес. Странно, ведь на других предметах в шкафу не было ни пылинки. Как будто именно до этого предмета хозяйка коллекции предпочитала не дотрагиваться. Конечно, не следует его трогать, но любопытство оказалось сильнее голоса разума. Не удержавшись, я взяла в руки пыльный камушек и протерла его. Внутри янтаря оказалось отталкивающее на вид тельце паука с длинными тонкими ножками. Желая рассмотреть получше, я поднесла камушек к лицу, и вдруг янтарь задрожал, ножки паука дернулись, и вспыхнули руны, те самые, написанные на доске.

Пространство словно сузилось, и комната вокруг меня поплыла, теряя четкость. Мимо проносились картинки, появляясь и исчезая с такой быстротой, что при всем желании я не смогла бы их рассмотреть. Продолжалось это считанные мгновения. Когда обстановка вокруг вновь обрела резкость, от неожиданности я потеряла равновесие и чуть было не шлепнулась на пятую точку. Что происходит?

Наверное, камушек, который так и остался лежать в руке, – это какой-то портал. Интересно, зачем он Тарае и куда он ведет?

Очутилась я в незнакомой лавке врачевателя. Стены и шкафы небольшой комнаты были выкрашены в зеленый цвет, местами краска выцвела, а где-то вздулась пузырями и начала отшелушиваться. Здесь явно требовалась основательная починка. Слева была входная дверь и витрина, заросшая разводами и трещинками от старости. Напротив – длинная, заваленная чем попало стойка. В шкафах за стеклом стройными рядами, как бравые солдатики, стояли пузырьки и баночки, на стойке среди засушенных трав и деревянных ступок – высокие, изящные весы.

Немолодой сгорбленный мужчина с темными мешками под глазами что-то сосредоточенно взвешивал на этих весах.

– Здравствуйте, – нерешительно произнесла я.

Но мужчина меня не слышал. Он высыпал какой-то порошок на чашу весов. Я подошла ближе, и в этот момент колокольчики на входной двери звякнули, оповещая о приходе посетителя.

Мужчина, по-прежнему не замечая меня, оторвал взгляд от весов и посмотрел на вошедшую женщину.

Незнакомка была примерно одного с мужчиной возраста. С морщинками вокруг глаз, бесцветными губами, а темные с проглядываемой сединой волосы были стянуты в аккуратный узел.

– Здравствуйте. Не подскажете, куда я попала? – в недоумении обратилась я к женщине.

– Тарая, ты опоздала! Сколько раз говорить, ты не должна задерживаться! – рявкнул хозяин лавки.

Как и лавочник, темноволосая женщина меня не замечала. Она смотрела на мужчину за стойкой, как мне показалось, испуганно.

– Извини, папа, – пробормотала она, стягивая шерстяную накидку, наброшенную на плечи.

Я изумленно попятилась.

Кем бы ни была эта незнакомка, это не Тарая, она как минимум вдвое старше магички. Тарая – молодая, красивая женщина, предпочитающая заплетать длинные черные волосы в толстую косу. Она гордо смотрит всем в глаза и вряд ли кому-то позволит так с ней разговаривать. Не говоря уже о том, что мужчина одного возраста с этой седеющей женщиной просто не может быть ее отцом.

Шагнув еще ближе к стойке, я помахала руками, привлекая внимание мужчины и женщины в лавке. Никто не обратил внимания на мои странные движения, будто меня не существовало вовсе. Лавочник подошел к окну и внимательно посмотрел по сторонам, убеждаясь, что никто не подслушивает.

– Тарая, в это время к нам часто захаживает сам директор Фебраны, достопочтенный маг Алостер. Ты же знаешь, твоя мать должна быть на виду, – заговорил он на полтона тише.

– Знаю, папа. Я прогуливалась по рынку как обычно, следуя плану, но меня окликнула жена того толстого мясника, и я никак не могла от нее отделаться. Поэтому я задержалась, – зашептала ему в ответ незнакомка, которую лавочник называл Тараей.

Потом она бросила быстрый взгляд через плечо на дверь и зашла за стоявшую около дальней стены узенькую ширму. Не прошло и пары мгновений, как вместо женщины оттуда вышла темноволосая девочка в потрепанном сером платьице и с аккуратными косичками, завязанными синими бантиками на кончиках. На вид ей было не больше десяти зим. Девчушка была точной копией Тараи, только уменьшенной.

Я