Черное Солнце - Ребекка Роанхорс

самом деле полученный из вторых рук опыт уже не удовлетворял его. Он хотел знать, что было за пределами этой маленькой комнаты – придать внешний вид, размер, облик голосам моряков, океану, острову и особенно женщине-тику, капитану.

Он встал и разгладил складки на мантии. Он не снимал обуви или одежды, сохранив полоску из черной ткани, что он носил повязанной на глаза. Разумеется, она ему была не нужна. Десять лет назад его мать зашила ему веки нитками из кишок, и теперь они уже давно срослись, как зашитая рана, но когда у него были завязаны глаза, это, казалось, успокаивало окружающих, так что он предпочитал носить повязку ради них.

Даже с тканью на глазах он кое-что все еще видел. Немного в обычном смысле, ведь свет не проникал сквозь веки, но у него были и другие чувства: осязание, вкус и обоняние, отточенные благодаря наставникам до впечатляющих результатов. Это была не магия, а бесчисленные часы тренировки. По движению воздуха он мог отгадать, где находится человек. Слыша чужое дыхание – легко определить, было ли оно ровным, когда собеседник спокоен, или коротким и отрывистым, когда он лжет. Запомнить мириады запахов тела и дождя, и жары, и то, что они говорили о человеке, о погоде, и о времени суток.

И конечно, у него были птицы, которые позволяли ему одалживать их глаза, когда он принимал звездную пыль.

И еще у него было кое-что еще. Бог-Ворон.

Но ничто из этого не замещало того, что он жаждал больше всего.

Человеческую компанию.

Их веселье. Их простые товарищеские отношения. Рядом с ним никому не было легко, хотя он очень бы хотел, чтоб было, но у него были лишь наставники и никогда не было никого, кто походил бы на друзей, кроме его ворон. И поэтому он повязал ткань на глаза ради других. И, прежде чем выйти из комнаты, натянул капюшон в качестве дополнительной предосторожности.

Он двигался бесшумно. Единственным звуком был тихий скрип каноэ на мягких волнах. Он поражался, что люди могут построить подобный корабль и заставить его выдержать силу моря. Казалось, это только дерево, смола и дикая вера. Но он был человеком, который знал, что такое дикая вера, так что, возможно, это было не так уж и странно.

Ему понадобилось время на поиски доски, которую команда оставила, чтобы перебраться на берег, но как только он нашел ее на ощупь и вспомнил, где она была, когда он поднимался на борт, он прошел по ней довольно легко.

Песок под его ногами был плотным и твердым. Он поднялся по небольшому холму, направляясь на шум голосов, прислушиваясь, чему может научить его новое окружение. Сперва раздался плеск воды о землю – звук, отличающийся от грохота волн в гавани, и отрывистый плеск маленьких волн о каноэ. Затем общий шум экипажа распался на мелодию акцентов и тонов. Он мог определить личность, настроение, иногда происхождение, хотя в свое время, в Обреги, ему бы хотелось слышать больше иностранной речи, чтобы лучше представить на карте, где они живут.

Голоса и сами по себе звучали тихо – некоторые оживленные, но большинство потускневшие от усталости и выпивки, – но еще и сами говорившие находились не наравне с ним. Казалось, моряки были у подножия холма или ближе к земле.

Он представил команду, рассевшуюся прямо на земле у подножия холма, ниже его. Бриз танцевал под ночным небом, неся запах специй, масла и того, что, как он недавно узнал, называлось рыбой. Еще слышался слегка кисловатый запашок, который, как он догадался, исходил от напитка, который пили люди. Тени плясали на краю зрения, подсказывая, что поблизости должен быть небольшой костер, подкрепляя догадку запахом дыма.

К разговору присоединился еще один голос, женский. Авторитетный, привыкший руководить людьми. Это, должно быть, капитан. Ее голос донесся к нему с бризом, как будто она стояла спиной к нему. И там был первый помощник, которого, как он знал, звали Келло – его характерные интонации было легко узнать.

Прислушиваясь и наслаждаясь открывающейся перед ним сценой, он простоял недолго – внезапно упала тишина, и он понял, что они увидели его.

– Бикс гала́ии, – сказал он, пытаясь использовать свое ограниченное знание кьюколанского и поприветствовать их. Надеясь убедить их в своих добрых намерениях, он улыбнулся, но это лишь заставило ближайшую темную фигуру вздрогнуть. Ах да, его зубы. Он совсем забыл.

Он закрыл рот.

– Это обреги, – пробормотал кто-то, и команда принялась повторять это – одновременно с любопытством и настороженно.

– Мой господин, – произнес женский голос – не испуганно, но определенно осторожно, – для нас честь принять вас.

Это была та темная фигура, которая вздрогнула, капитан. Серапио вздохнул, впитывая ее запах. Белая соль, согретая на темной коже. Лазурная вода, глубокая и бесконечная. Сила, свет и ярость.

Магия.

Он вдохнул ее, чувствуя, как слегка кружится голова. Кто она? Что она?

Фигура рядом с ней шевельнулась. Бросила что-то в сторону Серапио. Инстинкт заставил его вызвать тени на кончики пальцев, но прежде чем он понял, что это было, оно упало на песчаный берег недалеко от него. Он немедленно развеял свою силу, но ее присутствие ощущалось вокруг, темными вибрациями в воздухе.

Женщина тихо и раздраженно вздохнула.

– Келло! – в ее голосе звучал резкий упрек. – Не будь идиотом. Принеси нашему гостю что-нибудь поесть, – сказала она, явно напоминая первому помощнику о его манерах.

Келло. Серапио запомнил и его запах. Да, соль, но соль мокрая и запекшаяся – запах больше походящий на запах человеческого пота, чем на летний свежий аромат капитана. Еще пахло кислым напитком, намного сильнее, чем от капитана. И что-то еще, едкое. Возможно, смятение. Что-то пахнущее обманом и нерешительностью, противоречиями и страхом. За Келло надо было следить.

Он почувствовал его нерешительность, а затем услышал шаркающие шаги, когда Келло направился к огню.

Серапио понял, что он и в самом деле проголодался. Ему и раньше приходилось обходиться без еды, иногда даже по нескольку дней, когда его отец забывал о нем, или наставники полагали, что голод поможет выучить необходимый урок, так что он привык к ощущению пустоты, комка в утробе. Но он был рад, когда Келло вернулся. Мужчина остановился в нескольких шагах от него и на вытянутых руках протянул чашу, как будто боялся подойти слишком близко.

– О, Мать Вода! – выругалась женщина, выхватывая чашу у мужчины и подходя к гостю поближе. – Вот, – она сунула ему еду, а он взял ее. – И приношу свои извинения, но… – Она вздохнула, тяжело и сконфуженно. – Лучше будет, если ты поешь на корабле, а? Ты пугаешь команду, а они и без того достаточно суеверны, чтобы еще и ты появлялся, как призрак в лунном