Лес великого страха - Мария Гинзбург

«О Водан, как хорошо, что перед смертью мне вспоминаются те солнечные дни, полные покоя и счастья», подумала ведьма. – «Как мало, в сущности, в моей жизни было дней, ради которых стоило жить. Если все сложить – месяц, не больше. Вот почему так?».

Однако воспоминания омрачала некая тень, маячившая, подобно облачку на горизонте. Ведьма снова погрузилась в воспоминания, смутно надеясь поймать эту черную кляксу. Она уже догадывалась, что скрывается в ней. Доктора сказали, что Светлана сможет считать себя полностью здоровой, только когда полностью вспомнит о…

О том, что произошло, когда Хаген вернулся в Зойберкунстшуле.

Караван вышел на открытое место, и поляна была залита солнцем. Светлана вздрогнула и прищурилась. В траве яростно стрекотали кузнечики. Две скалы в противоположном конце поляны, оплетенные дикой лозой, сразу не понравились ведьме. Идеальное место для засады, тем более что дорога проходила между ними.

«Почему Марина не пошлет кого-нибудь проверить, что там?», недовольно подумала целительница.

В следующий миг разведка стала ненужной – обитатель холма показал себя во всей своей красе.

Над обугленными останками купеческого каравана засиял ярко-голубой шар. Солдаты шарахнулись врассыпную. Благодаря алым мундирам они казались Крону, смотревшему на них сквозь пелену магической сферы, семечками граната, по которому кто-то сильно стукнул кулаком. Кокон, сплетенный из Чи, лопнул. Водопад голубых искр обрушился на толстяка, оказавшегося рядом с местом появления имперского мага.

– Лейтенант Худой, второй отдельный корпус дивизии Алых Кобр, – приложив руку к высокой шапке, отрапортовал мандречен. Крон хмыкнул. Внешность лейтенанта являла собой полную противоположность его фамилии.

– Прибыли из Эребора, как только стало известно, что Ежами уничтожен купеческий обоз, – продолжал Худой. – Нападение имело место около суток назад, судя по состоянию тел.

– Вольно, – сказал маг, отломил от апельсина дольку и отправил ее в рот. «А мне все ж таки не удалось разорвать эту проклятую последовательность – вода-еда-труп», подумал имперский маг и усмехнулся.

Лейтенант стряхнул уже начавшие гаснуть искры с обшлагов.

– А где чучело, которое для нас смастерили Ежи? – спросил Крон.

– Прошу за мной, господин имперский маг, – ответил Худой.

Они прошли вдоль черных скелетов повозок. Ежи были здесь совсем недавно – Крон видел ниточки Чи, спутанные в разноцветную паутину, уже потускневшие, но все еще хорошо заметные. Две синие, красная, коричневая и голубая. Два мага Воды, один маг Огня, по одному Земли и Воздуха. Судя по толщине линий, самый сильный волшебник из партизан тянул на четвертый магический класс, остальные были магами третьего–второго. Больше всего Крона обрадовало то, что его антагонист – маг Земли, которому Крон, как маг Воздуха, противостоять не мог – оказался волшебником всего лишь второго класса. Сам имперский маг буквально месяц назад защитился на пятый магический класс.

– Вот оно, – сообщил лейтенант.

Они остановились перед чудовищным бурым комком, из которого подобно иглам в шубке ежа торчали стрелы с разномастным оперением. Кроме обычного для эльфов трехстороннего оперения из черных и белых перьев имперский маг заметил и серые ленточки пергамента. Ежи пользовались стрелами и мандреченского производства.

– Они явно не испытывают недостатка в стрелах, – произнес Крон и положил в рот последнюю дольку. Худой не удержался и шумно сглотнул слюну. Апельсины армейскими фуражирами в Бьонгард не поставлялись, а апельсиновые деревья если и росли в Лихом Лесу, то примерно в то же время, когда на берегах Залива Вздыбленного Льда цвел миндаль.

– Так точно.

– Стрелы выдернуть, забрать с собой, – приказал Крон. – Сделать надпись на каждой: «За…» Как его звали?

Он махнуд рукой в сторону обезображенного трупа.

– Господин имперский маг, именного медальона у него не было, – сообщил Худой. – Но удалось снять с шеи серебряную подвеску в виде руны Радуги-Дороги.

– Значит, Радагаст, – сказал Крон.

Худой не стал возражать, хотя ему, как и имперскому магу, было отлично известно, что многие путники носили эту руну в качестве дорожного оберега.

– Написать на каждой стреле «Ответ Радагаста» и раздать нашим лучникам, – приказал Крон.

Как звали погибшего, уже сложно было узнать. Но как зовут мандреченского бога войны, Крон помнил.

– Так точно, господин имперский маг, – почтительно ответил лейтенант.

– Когда закончите здесь, возвращайтесь в Эребор, – сказал Крон.

Маг направился к обочине дороги. Туда, куда уходила разноцветная коса ниточек Чи Ежей.

– А вы? – пробормотал Худой. Мандречен надеялся, что волшебник прикроет их во время возвращения в город. – Вы разве не с нами?

Имперский маг посмотрел на него через плечо. Лейтенант побледнел.

– И еще одно, – сказал Крон. – Ради всех богов, Худой, смените фамилию.

– Так точно, – пробормотал лейтенант.

Волшебник легко, без разбега перемахнул придорожную канаву и скрылся в зарослях малины.

Герцоги Кулы вели свое происхождение от купца по прозвищу Котинька. Черное Пламя уничтожил всех Тайнеридов, которые могли бы претендовать на трон, и поставил правителем Кулы человека, в верности которого он мог быть уверен. Вчерашний раб, смекалистый и шустрый, заработавший свое состояние на торговле рыбой, был именно таким человеком. Самой дорогой частью наследства Котиньки была флотилия рыбацких лодок, каждое утро выходивших в море и вечером возвращавшихся с уловом. Котинька отказался поселиться во дворце Тайнеридов, который, по правде сказать, был самым древним форпостом Кулы и поэтому находился на окраине столицы. Да и после переворота дворец находился в удручающем состоянии. Котинька построил себе замок на другом берегу Нудая, недалеко от торговой площади. Гербом его потомков стал кот в герцогской короне, крепко сжимающий в зубах тунца.

Звеньевая Марина, младшая дочь герцога Кулы Бронилада, обычно чувствовала себя именно кошкой – ловкой, бесстрашной, удачливой. Однако вчера она поняла, что пришла и ее пора быть тунцом. А когда Карина умчалась в лес вместе с сидхом, назначив Марину старшей крыла, дочь герцога ощутила, как острые зубки судьбы сомкнулись на ее горле, проткнув чешую. Марина был честолюбива, и ей всегда хотелось командовать не парой ведьм, а всем крылом. Карина, видимо, догадалась об этом и вручила ей бразды правления в самой неудачной и тяжелой для крыла ситуации – чтобы Марина потеряла авторитет в глазах небесных воительниц. И фургон, в котором ехали боевые ведьмы, последний в обозе, превратившийся в лазарет почти сразу после того, как Карина покинула крыло «Змей», очень способствовал этому. Марине пришлось поставить на патрулирование даже целительницу, едва Светлана вернулась и осмотрела раненных – иначе середина обоза оставалась оголенной. Марина и ее звено летели над головным фургоном, и мысли дочери герцога были безрадостны, как лужи на дорогах осенью. Марина не сомневалась, что Ринке не собирается спасать обоз. Он мог сделать это, только договорившись со всеми командирами отрядов гоблинов – а если Ринке был в состоянии договориться с гоблинами, то гораздо логичнее им было объединиться и отбить обоз. А старшую крыла Ринке заманил в лес, чтобы прикончить. И труп Карины уже остыл, надо думать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});