Лес великого страха - Мария Гинзбург

При ранении власть любого мага над каналами собственной Чи ослабевала, не говоря уже о способности втягивать и преобразовывать волшебную силу стихий.

Крюк снес голову одному из нападающих, и тут фургон качнуло так, что экен чуть не выпал на дорогу – Рамдан нещадно нахлестывал смирных лошадок и заставил их перейти на рысь. Вилли едва успел подхватить Крюка. Повозку тряхнуло особенно сильно, Ирину приложило бедром о стену фургона. Звеньевая скользнула в черную, теплую мглу, но усилием воли удержала себя на поверхности.

– А чего же нет, – процедила Сабрина, поднимая руки для заклинания. Ундина с трудом развела руки.

– Пригнитесь! – крикнула Ирина.

Вилли и Крюк повалились на колени. Затылок сидха обдало жаром, когда сияющий шар пронесся над их головами. Ирина удовлетворенно смотрела, как падают гоблины, чьи головы разбило звездчатками – пучками Чи очень мощной направленности, как по лицам остальных врагов разбегаются алые жучки – «огненные вши». Снаружи донеслись крики ужаса, фургон накрыло огромной тенью, сорвало тент. Повозка завалилась набок. Перед Ириной веером пронеслись захватанные дамы и валеты, искаженное от боли лицо Сабрины, башмаки Крюка, желтое солнце на черных ножнах. От свежего воздуха у ведьмы закружилась голова.

– Ну вот и все, – услышала она над ухом голос Вилли.

Ирина обнаружила себя вместе с сидхом в придорожной канаве. Вилли крепко обнимал ведьму, прижимая своим телом в земле. Слева над грудой тюков подобно двум разозленным змеям дрожали острия двух мечей и торчали хвостики пепельно-серой и белой шлем-кос ведьм. Между Ириной и тюками, прямо в центре дороги, оказался Крюк – его придавило тем самым бочонком, на котором ведьмы и наемник играли в карты. Дюжий гоблин подхватил бочонок, отшвырнул его. Ирина подняла руки для заклинания, и тут боль, притаившаяся в бедре, как охотник в засаде, снова набросилась на нее. Ведьма застонала и опустила руки.

Крюк больше не мог танцевать, но в Купели Вахтанга его обучили не только этому. Наемник сгреб рассыпавшиеся по дороге куны и ногаты, и метнул пригоршню мелочи в лицо противнику. Тот схватился за лицо, и экен ударил его мечом в живот. Гоблин рухнул. Сабрина и Ундина, выскочив из-за тюков, отпугнули остальных гоблинов парой огненных шаров, подхватили Крюка и затащили за импровизированную баррикаду.

– Да святится имя и расширение Твое, – срывающимся голосом пробормотал Вилли, глядя вперед. – Да придет Прерывание Твое и да будет воля твоя и бейсик наш насущный дай нам; и прости Ринке дизассемблеры и антивирусы его, как копирайты прощаем мы…

Ирина глянула вперед по ходу каравана, туда, куда смотрел сидх. Лес в этом месте расступался. Дорога проходила между двумя крутыми утесами. Гоблины загнали обоз к самому входу в узкое ущелье. Над верхушкой левого холма покачивался из стороны в сторону огромный столб – словно какой-то великан-шутник выдвигал из-под земли огромный сияющий леденец.

– Что это? – пролепетала ведьма. Ничего подобного она в своей жизни не видела.

– Это шнейк, – прервал свою молитву Вилли. – Змей холма, по-вашему.

Вокруг шнейка, как мухи, кружились ведьмы крыла «Змей». Огненные шары разбивались о шкуру змея безобидными искорками. Ирина поняла, что первым толчком чудовище и опрокинуло их фургон.

– Ты сейчас молился богу смерти? – спросила ведьма.

– Повелителю гоблинов, орков, пауков и шнейков – всей этой дряни, – ответил сидх. – Чтобы он помог Ринке. Чтобы остановил их!

– Я буду молиться вместе с тобой, – сказала Ирина.

Вилли пожал плечами и продолжал:

– И не введи Ринке в фаталеррор, но избавь его от зависания, ибо Твое есть адресное пpостpанство, порты и pегистpы…

– Помоги Ринке, о Ты, – пробормотала Ирина. Сидх мешал мандречь с родным языком, и ведьма побоялась исказить смысл молитвы неправильным произношением.

Змей изогнулся петлей. Огромное тело снова устремилось к каравану.

– Пусть полный и окончательный Гамовер придет чуть позже… – срывающимся голосом произнес Вилли.

– Да, прошу тебя, о Ты! – догадавшись о значении незнакомого слова, с чувством выдохнула Ирина.

Тень чудовища накрыла их.

– Во имя контрола, альта и святого делета, всемогyщего ресета во веки веков, ретерн!

Линии Чи Ежей становились все ярче. Бледно-розовая ниточка следа того из сидхов, который пользовался магической энергией огня, стала красной, когда Крон прошел, по своим ощущениям, чуть меньше двух верст. Маг определил скорость движения отряда по известной всем волшебникам Формуле Цветности, выведенной Разрушителем Буровеем. Если он не ошибся в расчетах, партизаны опережали своего преследователя верст на десять.

Учитывая, что с момента нападения на караван прошло никак не меньше двух дней, Ежи двигались очень медленно. И Крон узнал, почему, когда выбрался на полянку, густо поросшую клевером. Трава был истоптана и помята, ветки ближайших деревьев обломаны. От двух молодых кленов остались только косо срезанные пеньки. Охапки веток с резными листьями валялись тут же.

На руках у Ежей был как минимум один тяжелораненый. Тонкие ветки пошли на лубки, а клены пришлось срубить, чтобы сделать носилки.

Крон скинул с себя одежду. Куртка оказалась усеяна черными зубчиками чертополоха. Волшебник оглянулся в поисках подходящего места и нашел его – большое, почти до самой земли дупло в стоявшем на краю полянки старом дубе. Маг аккуратно свернул одежду и опустил сверток в дупло. Волшебник на миг представил себе, как удивится какой-нибудь Еж, обнаружив посредине родного леса тайник с формой Чистильщика, и улыбнулся. Кожа покрылась мурашками. Крон предпочитал думать, что из-за невесть откуда налетевшего порыва ветра. Маг закрыл глаза. Он не делал того, что собирался сейчас предпринять, уже больше пятнадцати лет. Большой необходимости не было и сейчас – Крон и на двух ногах нагнал бы партизан к вечеру, в крайнем случае к следующему утру.

Но магу внезапно захотелось сделать это – до зуда, до тошноты.

На миг Крона охватил паника – ему показалось, что у него не получится.

И тогда мир изменился. Он стал черно-белым, но потеря красок с лихвой возместилась феерией запахов, обрушившихся на мага.

Волшебник ткнулся носом в траву, слизал засохшую кровь. Хорошо знакомый, но давно позабытый вкус прогнал по телу Крона волну возбуждения. Шерсть на загривке встала дыбом.

На поляну веселыми прыжками выбежал заяц. Увидев волшебника, он серой молнией прыснул прочь, только сверкнули белые пятки. Крон проводил его ленивым взглядом. Он никогда не убивал ради забавы, а сейчас он был сыт.

Крон хлестнул себя хвостом по бокам и неторопливо потрусил через поляну.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});