Лес великого страха - Мария Гинзбург

Себя. В Зойберкунстшупе. Тогда Светлана еще не была ведьмой, тогда ее и звали-то совсем иначе…

Девушка пришла на луг, чтобы поваляться по росе.

Над лугом висели седые пряди тумана, запутавшегося в деревьях. Оборотень с наслаждением ощущала запах мокрой земли и леса, видела сочную зелень травы. Девушка сбросила одежду. Ей всегда нравилось перекидываться. Превращение можно было сравнить с тем чувством, которое испытываешь, когда долго сидишь на одном месте, согнувшись над магическим трактатом или любовным романом, а затем наконец встаешь с места и с наслаждением потягиваешься. Лисичка хлестнула себя хвостом по бокам и принялась кататься по траве. Выразить восхитительное чувство, которое она испытала в этот момент, человеческим языком было невозможно. Ни в одном человеческом языке нет слов для описания тех чувств, что дает мокрая шубка. Для всех оттенков запахов луговых трав и только-только пробуждающихся цветов. Тумана, выглядевшего таким мягким, а на ощупь оказавшегося мокрым.

На границе луга появился высокий силуэт. Лиса узнала человека, хотя до этого момента боги хранили Светлану от встреч с Вольфгангом фон Штернхерцем. Оборотни называли его Бёзмюлем – ходячей мельницей несчастий. До того, как была объявлена охота на оборотней, Вольфганг сватался к старшей сестре Светланы и по обычаю присылал свой портрет.

Лисица бросилась на врага, не раздумывая.

Зверь не имеет шансов в схватке с человеком, поэтому лисы, кроме тех, что больны водобоязнью, никогда на людей и не нападают. Но оборотень имеет очень большое преимущество над человеком, даже магом. Более удачное строение каналов позволяет оборотням преобразовывать Чи быстрее и лучше, чем даже эльфам.

Штернхерц попятился, закрывая лицо руками. Воздух вокруг него задрожал – маг колдовал, и колдовал очень мощно. Очевидно, он пытался выставить вокруг себя магический щит. Светлана попыталась остановиться, проехалась по скользкой траве, и ткнулась мордой в горячий чешучайтый бок. Дракон, в которого неведомо как превратился Штернхерц, насмешливо покосился на девушку золотисто-огненным глазом…

Нежданный визитер оказался не самим Бёзмюлем, а его сыном Гюнтером. Он прибыл в Зойберкунстшуле для того, чтобы маги изучили его. Оборотни Боремии умели принимать разные облики, но человека, который мог бы превращаться в дракона, раньше не встречалось. Если бы удалось выяснить, благодаря какому генетическому выверту Гюнтер обладает этой способностью, можно было надеяться «очеловечить» остальных драконов – старинных и очень беспокойных соседей оборотней.

Химмельриттер так же решил освоить магический курс «Врачевание огненных тварей». Основы этого курса больше века назад заложил еще Разрушитель Игнат. Светлана знала, что великий мандреченский маг преподавал в Зойберкунстшуле некромантию, но о лечении гросайдечей услыхала впервые. Девушка записалась на лекции, чтобы проводить вместе с любовником больше времени, и не пожалела. Курс оказался зубодробительным, но и очень увлекательным. По сравнению с ней анатомия человека была что коротенькая сказка, рассказанная на ночь, рядом с сагой.

У Светланы был возлюбленный из магов, учившихся в Зойберкунстшуле. Но незадолго до появления Гюнтера у них с Хагеном случилась размолвка… нет, не размолвка, а отвратительный, ужасный скандал. Светлана наморщилась, пытаясь вспомнить, из-за чего. Левый висок отозвался тупой болью. Ведьма встряхнула головой и отказалась от попыток. Как говорила Варвара, наставница по травам в Горной Школе, сколько не дергай яблоньку за веточки, деревце быстрее не вырастет.

За день до появления Гюнтера в Зойберкунстшуле Хаген, так и не помирившись с подругой, направился в далекую деревушку на преддипломную практику. Сначала Светлане хотелось только отомстить; вот так и получилось, что ее первым мужчиной стал не тот, кого она любила всем сердцем, а заезжий химмельриттер, к тому же сын ее кровного врага. Хаген все не возвращался; да и ни какого сравнения с Гюнтером он не выдерживал, страсть всегда делала Хагена мучительно скованным. Светлана полюбила тело химмельриттера – длинное, гибкое, горячее. Она сосредоточилась на этом воспоминании, сил сдерживая рвущийся из горла крик. Вот уже много лет мужские тела не вызывали у ведьмы ничего, кроме отвращения и ненависти. А теперь Светлане хотелось изменить свое отношение к ним, и она обрадовалась возможности, предоставленной так вовремя вернувшейся памятью.

Сквозь человеческую ипостась любого оборотня всегда проглядывала его звериная суть. И если Светлана научилась скрывать ее, чтобы выжить, то у Гюнтера никогда не было такой необходимости. Оборотни все еще находились вне закона в Боремии, но химмельриттеры всегда стояли НАД законом. Младшему Штернхерцу нечего было опасаться, и в каждом его движении, ленивом и плавном, во взгляде его серых глаз, чувствовался змей – мудрый и холодный, хотя огнедышащий и еще очень юный.

И Светлана поняла, за что она любит Хагена – и будет любить его всегда. Как и он ее.

За воспоминание о ночи в лесу, полной факелов, криков, лая собак и смертельного страха. Каждый из них был одинок в ту ночь, но такая ночь была в жизни их обоих. И за это понимание она до сих пор была благодарна Гюнтеру.

Ведьма снова задержала улыбку прошлого, удивительное и восхитительное чувство благодарности и уважения, а не презрения к мужчине.

Возможно, легкое, спокойное отношение химмельриттера к любви и жизни объяснялось тем, что он никогда не бежал по ночному лесу один, оставив за собой растерзанное тело отца или матери. Но Гюнтера фон Штернхерца, хоть он и родился и провел всю жизнь под защитой имени отца и стен Цитадели, нельзя было назвать ручным зверем. Светлане показалось, что Гюнтер чуть пришепетывает – словно бы из-за раздвоенного языка, которым обладают все змеи. Когда она сказала ему об этом, химмельриттер усмехнулся и ответил, что еще не совсем оправился от недавнего ранения в горло, повредившего голосовые связки. Шрама на шее не было, и девушка сообразила, что Гюнтера ударили магией.

– И сколько же драконов ты убил? – спросила Светлана.

– Не знаю, – признался он. – Но участвовал в ста двадцати боевых вылетах.

Гораздо позже, став боевой ведьмой и тоже разменяв свою первую сотню боевых вылетов, Светлана поняла, что опыт насилия, совершенного тобой, тоже меняет душу – но иначе, чем насилие, совершенное над тобой. И тогда же она почувствовала, что нельзя считать первое лекарством от второго, и что тех, кто пережил унижение и боль, возможность нанести ответный удар иногда опьяняет слишком сильно. А для Гюнтера схватка всегда была лишь игрой, где он мог оказаться ловчее, сильнее и быстрее – а мог и не оказаться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});