Потерявшиеся в грёзах - Александр Михайлович Кузнецов

девушкой, которая дала мне испытать всё то, о чём я уже и не мечтал в реальности. Я присел рядом с ней, поднял рукой этот кусок ткани, который как капюшон свисал над головой. Она вся была абсолютно серой, как этот мир, выглядела куда более тощей, видимо, без меня она совсем перестала за собой ухаживать. Но этот взгляд, который я в ней увидел, не забуду теперь никогда. Я не знаю, как описать эмоцию, которая вмещает в себя и счастье, и боль одновременно. Наверное, она была счастлива увидеть меня вновь, хотя даже и не надеялась, но вместе с тем это была и горечь тоски, что у неё не вышло изолировать меня от этого места. Она всегда находила чем меня удивить, и сейчас снова всё повторилось. Хотелось вылить всю эту тонну мыслей и эмоций, но я и так видел, что она всё понимает. А я понимал её. Я не знаю, сколько времени мы сидели и молча смотрели друг на друга, но надо было как-то прервать это молчание.

– Не хочешь снова поиграть в прятки? – теперь я видел полное недоумение на её лице. Недоумение сменилось на некоторую усмешку, но она продолжала молчать. Я продолжил. – Ну ты снова начнёшь от меня убегать и прятаться, а я продолжу бегать и искать тебя, – она оторвала взгляд от меня и уставилась в пол, сказав:

– Я бы с радостью, но с тобой только в поддавки играть, а так неинтересно.

Эпичная на самом деле ситуация, в нас бушевали эмоции, мы еле сдерживались, чтобы просто не начать выплёскивать их друг на друга, как два фонтана, а ведь в этом месте это вполне возможно в буквальном смысле. Но при этом мы сидели и тихо обменивались колкостями, хотя, возможно, это и не давало нам окончательно сойти с ума. Я хотел продолжить такую спокойную беседу ещё немного, но она сорвалась на крик и толкнула меня.

– Да что с тобой такое?! Почему ты всё всегда делаешь по-своему. Ну не открываются тебе эти ворота, ну, значит, не нужно туда идти, не для тебя это, но нет, ты лезешь, пытаешься, наносишь себе боль здесь, а после этого плохо чувствуешь себя там! Зачем ты в первый раз принялся спасать меня, когда сам уже был недалеко от смерти? Когда я пыталась порвать с тобой всякие отношения, ты всё равно находил способы добраться до меня. И вот сейчас я сделала так, что ты всё забыл, я толкала тебя к тому, чтобы ты пытался жить полной жизнью. Я пыталась сделать так, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты был счастлив, но что я вижу, ты всё равно пришёл сюда, и вместо того чтобы выругаться, разораться или сделать ещё что-то более несуразное, как ты любишь, ты садишься напротив меня и просто смотришь, пытаясь ещё и подшучивать.

Её крик постепенно переходил в плач, а я как дурак сидел и радовался. Теперь я видел перед собой не полутруп, а свою девушку, которую полюбил. Я хотел сам взять её и обнять, мне не нужны были слова, в этом мире я всё мог выразить и без них, но на сей раз она правильно предугадала мои действия и сама бросилась ко мне. Плечо, в которое она уткнулась, стало влажным, да я и сам еле сдерживался. Только сейчас я понимал, какими блёклыми были мои эмоции всё это время, вот только сейчас они появились, я не стал сдерживаться, а просто поцеловал её. Время опять потекло так же неумолимо, как песок сквозь пальцы, наверное, в такие моменты жизнь и кажется прекрасной, когда перестаёшь вести счёт времени, и оно становится чем-то маловажным. Мы были счастливы, вновь обретя друг друга. Я почувствовал тепло, но не исходящее от Кати, а другое, и приоткрыл глаза. Здания вокруг были хоть и также полуразрушенными, но не в таком виде обломков, как я смотрел на них через ворота, а главное – появились краски. Вода Невы здесь стала синеватой, асфальт – тёмным, лужайки и маленькие саженцы деревьев – зелёными, небо – голубым и на редкость для Петербурга безоблачным. Всё стало красивее, а прямо перед моим взглядом восходило солнце. Катя, видимо, тоже заметила какие-то изменения и осмотрелась вокруг. Потом снова прижалась ко мне, проведя рукой по моей щеке, и сказала:

– За всё это время тут впервые начался рассвет.

Глава 2

Пока мы сидели, прижимаясь друг к другу, солнце уже успело подняться в зенит, а весь этот мир снова обрести краски, даже немного ярче, чем в реальности. Полуразрушенные здания покрылись строительными лесами.

– Андрей, что мы теперь будем делать? – тихонько, почти шёпотом, стараясь, чтобы эта тема не была столь неприятна, спросила Катя.

Я очень боялся этого вопроса и не хотел, чтобы он прозвучал, но он был неизбежен.

– Я пока не знаю, но обязательно что-нибудь придумаю.

– Нет, Андрей, решение нужно принимать быстрей. Ты не сможешь вечно разрываться между двумя мирами.

Я понимал, что этот спор я проиграю, но заканчивать его я был не намерен. Когда эйфория от нашей встречи прошла, я сам начал невольно думать, что делать дальше. Но кроме одного варианта, который мне не совсем нравился, я больше ничего не придумал.

– Катя, не нагоняй тоску раньше времени, мне лично пока и так хорошо, а так я, конечно, буду думать.

– Тебе хорошо? – она отпрянула от меня. – А обо мне ты подумал? Ты можешь легко выйти в нужный тебе момент туда, а я останусь здесь томиться. Я уже и так давно сбилась со счёта времени, проведённого тут.

С ней всё что-то не так, весь мир вокруг преображается, но она – нет. Да, все объекты нашего окружения зависят от меня, а она тут тело инородное, но с тем, как она всегда следила за собой, довольно странно, что её облик так и не изменился.

– Кать, а тебе сейчас разве не стало хорошо? – она недовольно сложила руки.

– Что ты имеешь в виду?

– Да то и имею.

Я провёл ладонью по её щеке, и на руке осталась какая-то пыль. Волосы спутались. А красное платье, которое она чаще всего при мне носила, стало какое-то выцветшее. Я не сразу обратил на это внимание, но главное, что я ещё вижу, она выглядит очень измотанной и уставшей.

– Я поняла, о чём ты, Андрей. Когда ты появился и я снова смогла тебя увидеть, я была счастлива, но вместе с этим и очень расстроена, что