По-настоящему - Екатерина Болдинова

Может быть, теперь мне будет немного веселее на скучных занятиях по обществознанию. Ведь Олег Павлодарцев (а именно так зовут моего нового знакомого) с сегодняшнего дня сидит со мной за одной партой.

22 апреля 2000 года

Пожалуй, сегодня первый нормальный день за весь этот безумный месяц. Нет, правда, когда ещё за две недели происходило столько странных, страшных, волнующих событий? Сначала история с Олей и наркотиками, потом ловушка Татьяны, покушение на папу… А сегодня – просто суббота. И я без всяких приключений убираюсь с Димкой в квартире. А вечером так же спокойно и без приключений иду в кино…

Нет, конечно, меня немного мучила совесть: всё-таки папа ещё в больнице (я каждый день к нему приезжаю, с мамой или с Димой). Папе уже намного лучше, он рвётся домой и на работу, но врачи даже на выходные его не отпустили, попросили отлежаться до следующей среды… Мне было как-то неловко, что папа в больнице, а я иду веселиться с друзьями. Но мама меня успокоила: «Столько всего за последние месяцы случилось. Всем нужно отдышаться». «Ну да, – подумала я. – Может, нам вообще больше никуда не удастся сходить до самого поступления. И как хорошо, мама, что ты не знаешь и половины».

Сегодня мы отправились на «Сибирского цирюльника». Даже не впятером, как предполагалось сначала, а вшестером: Димка пригласил своего друга Ивана, причём сообщил мне об этом, уже когда Иван к нам в дверь позвонил. Ох и разозлилась же я! А брат пытался меня утихомирить, говоря, что Наташе на вечер нужен кавалер, а то ведь получается, что я – со Стёпой, он – с Олей, а Ната – одна.

…Так Оля – с Димой?! Я только сейчас это поняла. Точно, ведь он весь вечер за ней ухаживал. Или не ухаживал… Но был очень внимателен, предупредителен, даже нежен… Дима? И моя подруга?..

Сериал какой-то, честное слово!

После фильма мы всей гурьбой пошли в кафе, там долго пили горячий шоколад, соки, кофе, ели мороженое, спорили… Иван оказался очень милым парнем и явно сосредоточил свои усилия на Наталье. И так приятно было весь этот день чувствовать себя счастливой, беспечной и при этом уже «отчаянно взрослой», что теперь я никак не могу сесть за учебники… А ведь во вторник у нас пробное сочинение…

24 апреля 2000 года

В школу сегодня пришла Татьяна. Её не было ровно неделю. Первые два урока я упорно делала вид, что не замечаю её присутствия. На переменах мы уходили со Стёпой гулять по коридорам, обсуждали вместе с Олей и Наташей планы на выходные. Потом мы столкнулись с ней в дверях, и она тоже сделала вид, что налетела на стену, а не на Марину Андрееву. Я вздохнула с облегчением.

25 апреля 2000 года

Сегодня все одиннадцатые классы писали пробное сочинение (или «предварительный экзамен по русскому языку и литературе в форме сочинения»), Темы были чудовищные: «Роль эпизода в художественном произведении, на примере эпизода из романа-эпопеи “Война и мир” – первый бал Наташи Ростовой» (бедный Лев Николаевич, ему и не снилось, что его произведения будут разбирать на такие крошечные «косточки»); «Слово – ключ к сердцу» (хотела бы я знать, что имели в виду составители тем, придумывая это название); «Нигилизм по Базарову»; «Петербург Ф.М. Достоевского, по роману “Преступление и наказание”»; «Образ поэта и поэзии на примере одного стихотворения поэта Серебряного века». Стоит ли говорить, что я выбрала последнюю тему? Писала о стихотворении Марины Цветаевой «Моим стихам»:

Моим стихам, написанным так рано,Что и не знала я, что я – поэт…

Такие страстные они, эти стихи. Как будто сама Цветаева заглянула мне в душу и сделала «стихотворную фотографию» того, что там увидела…

Конечно, Татьяна Мироновна меня слегка отругала: «Ты же медалистка, а тему выбрала почти свободную! Для медального сочинения этого будет недостаточно…» Я не стала с ней спорить. Ну не могу я, не могу, опять писать какие-то банальности о всем известных произведениях.

Стёпа писал о Петербурге Достоевского: это один из его любимых писателей. Наташа – о первом бале Наташи Ростовой. Я уверена, что у неё получилось аккуратное правильное сочинение, идеальное повторение содержания учебника… Удивляюсь – у Наташки такой талант, такая душа, но писать она совершенно не умеет.

…Зато как поёт! Сегодня была репетиция Последнего звонка. Мне досталась почётная роль ведущей. Отбрыкивалась как могла, недели две меня Татьяна Мироновна уговаривала и в итоге уговорила. Так что весь праздник я буду стоять на сцене, у микрофона. Как говорится, «весь вечер на арене…» Вторым ведущим будет Максим Даньский из Наташкиного класса. Стёпа уже начал ревновать. Сам он тоже участвует в какой-то сценке. Плюс мы втроём, Стёпа, Оля и я, делаем стенгазету. А Наташка поёт две песни: что-то об учителе и ещё «Школьный вальс». Я растворяюсь в её голосе и забываю, что это не известная певица, а моя близкая подруга, моя Наташка. Если уж она не поступит в Гнесинку, то кто же тогда достоин того, чтобы там учиться?

26 апреля 2000 года

Папу выписали. Сегодня он дома, а уже послезавтра выходит на работу. Вот ведь неугомонный человек, извёл весь медперсонал, чтобы его выписали побыстрее, заставил своего секретаря привезти дела и ещё в больнице отписывал решения и готовился к процессам. У них с мамой сейчас почти как в медовый месяц – видимо, настолько они оба перепугались, что решили временно приостановить свои бесконечные околоюридические споры. Мы с Димкой над ними посмеиваемся: на нашей памяти мама и папа не один десяток раз собирались разводиться. Взять хотя бы ту страшную ссору, в сентябре. И всё-таки они любят друг друга, ругаются дико, спорят, не соглашаются, орут даже, страшно орут, всеми словами друг друга обзывают, но и жить друг без друга – не в состоянии…

За сочинения и я, и Стёпа, и Оля, и Наташка – все мы получили пятёрки. Завтра, как раз в мой день рождения, пишем пробную контрольную по алгебре. Отмечать будем вечером, мы с мамой уже испекли шоколадный торт. Мне даже разрешили по случаю праздника не ходить на курсы. Сказала Олегу, что завтра не приду, а он… расстроился. И я как-то внутренне напряглась. Неужели я ему нравлюсь? Нет-нет, не может быть, он же знает, что у меня есть Стёпка, да и у него самого есть девушка!

…А буквально только что, всего час назад, мне привезли первый подарок! Мама, папа и Дима выполнили своё обещание, и теперь у меня есть собственный компьютер! В комнате бедлам, куча пустых коробок, новый компьютерный столик опутан проводами. Я так рада!

27 апреля 2000 года

Мой день рождения. Сегодня мне исполнилось 17 лет. УРА? Ура.

С утра я обиделась на Стёпу: мы, как всегда, шли на занятия вместе, но он сказал мне только дежурное «С днём рождения!» и чмокнул в щёку. А я ожидала чего-то большего.

Пробную контрольную по алгебре написали на удивление легко. В пенале у меня лежала шпаргалка с формулами, но пользоваться ею мне даже в голову не пришло – все нужные тождества сами собой всплывали в памяти. Ещё успела решить задачу для Оли и перебросить свои ответы соседям с ближайших парт. Потом была очередная репетиция, много беготни по этажам: Максим умудрился потерять ключ от актового зала, а искать пришлось всем вместе. Но самое весёлое случилось уже после репетиции.

Все участники разошлись уносить декорации и микрофоны, а мы с Максимом остались «делить слова». У нас есть большое стихотворение об учителях, которое надо читать вдвоём, так что нам нужно было определиться, кто что будет говорить. И вот я вдруг слышу, как кто-то запирает дверь на ключ! А в зале нас только двое! Мы с Максом стали стучать, кричать, но – бесполезно. Как назло, именно в это время был перерыв между первой и второй сменой, в коридоре возле актового зала – тишина и пустота. Я представила, как Стёпа ждёт меня у дверей класса, и совсем расстроилась. Было совершенно непонятно, как долго придется просидеть в актовом зале. Конечно, я понимала, что через полчаса Стёпкино терпение лопнет и он сам пойдёт за мной в зал. Но сидеть эти полчаса в компании с Максом мне совсем не хотелось. Макс – неплохой парень, но в нём есть что-то… отталкивающее.

Актовый зал в нашей школе находится на втором этаже. Даже так: на втором и на третьем этажах. Дело в том, что сцена расположена внизу, на уровне второго этажа, а места для зрителей, как в кинотеатре, установлены рядами-ступеньками, причём верхний ряд почти под самой крышей школы. К верхнему ряду раньше подходила лестница, по которой можно было забраться на крышу, но пару лет назад эту лестницу убрали. Осталось одно окошко, тоже на уровне последнего ряда, причём выходит оно, по странной прихоти архитекторов нашей школы, не во двор и не на крышу, а на чердак. Оглядывая зал, я подумала, что если через это окно забраться на чердак, то с чердака можно попробовать спуститься и в другие помещения. Ведь вряд ли туда можно попасть только через одно-единственное окошко, о котором все и думать забыли!