По-настоящему - Екатерина Болдинова

– Значит, ты будешь поступать здесь? Не поедешь в Москву?

– Стёпа, ну какая Москва? – В этот момент я с ужасом поняла, что говорю мамиными словами и даже повторяю её интонацию. – Меня никто там не ждёт, да и лишних средств, чтобы содержать меня там, у нас нет.

– Что значит, никто не ждёт, Марина? А я?.. Ты что, не хочешь, чтобы мы были там вместе, вместе учились, снимали квартиру?

Я не ответила. Да и что я могла сказать? Что мы с родителями уже несколько раз крупно поспорили из-за моей будущей профессии? Что о Москве никто и слышать не хочет? И, наконец, что мы со Стёпой не так уж много времени вместе, чтобы строить общие планы?

– Ты не хочешь? – он схватил меня за плечи и легонько тряхнул.

– Пусти меня! – я дёрнулась. Он держал крепко, но как-то… нежно.

– Неужели ты правда останешься здесь и будешь учиться на юриста? Марина! – Снова «Марина». Стёпа уже несколько месяцев называл меня только Маришей и Ришенькой.

– Да, Стёпа, – твёрдо сказала я. Твёрдость давалась нелегко, где-то в горле стоял комок.

Он отпустил меня и отвернулся. Я осторожно тронула его за плечо.

– Стёп…

Он отшатнулся.

– Ты просто боишься. И не любишь ни себя, ни меня.

Минуту я стояла оглушённая этими словами. «Он прав, он прав, он прав…» Нет, не прав, я ведь люблю его, я не могу без него, не могу… Мне было физически больно – как будто эти слова пронзили одновременно сердце, душу и вдобавок залепили пощёчину.

– Не любишь, – тихо повторил он. А я вдруг резко развернулась и побежала домой.

Дальше – как в классических любовных романах. Полдня плакала в подушку, потом не подходила к телефону, не занималась, не делала вообще ничего. Вечером поругалась с мамой. Кричала, что не хочу повторять их с папой путь. С родителями помирились утром. Стёпа зашёл за мной по дороге в школу, с букетом цветов…

…И всё-таки его слова меня очень больно зацепили. «Не любишь ни себя, ни меня».

13 апреля 2000 года

За всеми этими событиями я как-то забыла написать о Татьяне (вот не могу я её Таней называть, хоть ты тресни!). Сначала, видя наше с Олей охлаждение, она очень активно стала предлагать мне свою дружбу. Причём именно предлагать, как это делают маленькие дети. Несколько раз она приносила мне кассеты с интересными (по её мнению) фильмами и как бы между делом предлагала посмотреть. Я честно посмотрела один или два фильма, больше не смогла. Потом пригласила в кафе. Я вежливо отказалась. Потом у Татьяны «образовался» лишний билетик на концерт Губина (ужас, она думала, я пойду?). Она звонит мне почти каждый день. Лезет с разговорами. Улыбается. Но я не могу не видеть холодного блеска в её глазах. Вот уже несколько дней она буквально умоляет меня позаниматься с ней алгеброй, даже Нину Петровну попросила меня уговорить… Так и быть, я согласилась. Договорились завтра, после уроков. Татьяна настаивает, чтобы мы занимались у неё дома.

14 апреля 2000 года

…Такое ощущение, словно меня стукнули по голове чем-то очень тяжёлым. Нет, конечно, я никогда не думала, что Татьяна – ангел во плоти. Но что она способна на такое, я не могла и помыслить… Страшно даже представить, чем всё это могло закончиться. Мерзко, гадко… И так грязно.

Утром, по дороге в школу, я совершенно случайно сказала Стёпке, что после уроков пойду учить Татьяну алгебре. Он вскинул на меня удивлённые глаза.

– С каких это пор Татьяна интересуется алгеброй?

– Не знаю, но она уже неделю меня просит позаниматься у неё дома, – пожала плечами я.

– Дома? Не в школе, после уроков, а именно дома?

– Ну да, – тут уже я удивилась Стёпиной реакции.

– Ты не пойдёшь туда одна, – очень резко сказал он. – Не пойдёшь, и всё.

– Почему?

– Потому что мне это не нравится, – отрезал он.

– Стёпа, я не могу не пойти. Меня даже Нина Петровна уговаривала…

– Ну-ну, – только и ответил он.

На последнем уроке Стёпу вдруг вызвали в медкабинет за какими-то бумагами для военкомата.

Сразу после звонка ко мне подлетела Татьяна. «Ну что, идём?» – с энтузиазмом спросила она. «А может, всё-таки здесь посидим с книжками?» – в последний раз попыталась переубедить её я. «Да у меня же всё дома – и тетрадки, и учебник», – проворковала Татьяна. И мы пошли к ней.

На лестнице мы столкнулись с Олей. Она проводила нас удивлённым взглядом и поспешила дальше. После той истории с наркотиками Оля снова налегла на учёбу.

Татьяна живёт минутах в десяти от школы. Такой высокий новый дом. Её родители – новые русские. Кажется, у них несколько магазинчиков в Сибирске и по области. Впрочем, неважно. К сожалению, они много времени уделяют своему бизнесу и мало – единственной дочери. Их квартира – просто необыкновенных размеров. У Татьяны большущая комната, свой собственный новенький компьютер, музыкальный центр, телевизор, видеомагнитофон… Даже синтезатор, на котором она не играет… Ух, я слегка обалдела от такой роскоши.

Сначала всё шло очень мило. Татьяна показала мне квартиру, я поиграла на синтезаторе. Потом Татьяна вышла переодеться, а я стала раскладывать книги и готовиться к занятию.

Мы занимались не больше получаса, когда в дверь позвонили. Татьяна хитро улыбнулась и пошла открывать. Я осталась было в её комнате, но вдруг услышала в коридоре шум, крики, возню. Как при драке. Кричала Татьяна, кричали… Оля?

Стёпа? Какие-то парни? Я не могла поверить своим ушам и выбежала в коридор.

Там действительно собралась целая толпа: Оля, Стёпа и ещё два молодых человека. Виду последних был довольно помятый. У одного разбита губа. Оба хмуро косились на Стёпу. Все пятеро, включая Татьяну, одновременно что-то кричали. Татьяна, естественно, громче всех.

– Идиоты! – звенел голос Татьяны, когда я появилась в коридоре. Увидев меня, она осеклась и попыталась нацепить на лицо любезносладкую улыбку, но эта попытка не увенчалась успехом.

– Марина, собирайся, мы уходим отсюда! – Оля схватила меня за руку. Стёпа уже протягивал мне пальто, шарф и пакет со сменкой.

– Что тут происходит? – спросила я, хотя в голове уже замаячила жуткая догадка. Нет-нет, я не хотела в это верить.

– Тебе пытались устроить ловушку, – тихо сказал Стёпа. – Татьяна подговорила этих (он выразительно толкнул обоих парней), чтобы они… пришли во время вашего занятия и…

– Не надо, я всё поняла, – прошептала я. Собрала свои вещи, надела пальто. Руки дрожали, но я изо всех сил старалась не выглядеть взволнованной. Татьяна смотрела на меня злыми глазами загнанного в ловушку зверя. Хмурые парни переминались с ноги на ногу.

– Кретины! – завопила Татьяна. – Уходите!

Она распахнула дверь и вытолкнула своих подельников на лестничную клетку. Оля, Стёпа и я остались.

– Зачем ты так? – спросила я.

– Ты что, дура? – рявкнула Татьяна. – Уходи! Не хочу никого видеть! Убирайтесь!

Через несколько минут мы были у Оли. Она быстро накрыла на стол и усадила нас со Стёпкой пить чай. Несколько минут я сидела в оцепенении, не в силах до конца осознать происшедшее.

– Мне ещё утром не понравилось, что ты пойдёшь к Татьяне, – сказал Стёпа. – Но когда я вернулся от врача, вы уже ушли.

– А я вчера вечером видела, как Татьяна о чём-то договаривалась с двумя парнями на улице и давала им деньги. Я услышала, как они прощались словами «Приятно, когда за удовольствие деньги дают! До завтра!» И нехорошо так ухмылялись.

Ужас. Как человеку вообще такое в голову может прийти?

– Когда я увидела, что вы с Татьяной уходите, сразу побежала искать Стёпу. Мы нашли Татьянин адрес в классном журнале и поспешили к ней, – продолжала Оля. – А в подъезде услышали, как эти типы обсуждают… что они с тобой сделают и… кто первый. И Стёпа не выдержал.

– Спасибо вам, ребята, – прошептала я. – Мне страшно даже подумать, что могло случиться.

– И не думай, – сказал Стёпа. – Лучше давайте пить чай. Печенье вкусное очень.

Но я не могла так быстро успокоиться. Перед глазами мелькали страницы обвинительных заключений по делам подростков, которые заботливо подсовывал мне папа, чтобы я знала, как опасны могут быть мои сверстники. Там писали об избитых, изнасилованных, искалеченных девчонках моего возраста, о сломанных жизнях, о растоптанной первой любви. Неожиданно для себя (и, судя по всему, для окружающих) я разревелась. И тут Стёпа крепко-крепко прижал меня к себе.

– Не плачь, солнышко моё, не плачь, – говорил он, целуя мои глаза, губы, подбородок, – не плачь. Я никому, слышишь, никому тебя в обиду не дам…

Оля тактично вышла из кухни. А мы ещё долго сидели – я плакала, Стёпа успокаивал меня, как ребёнка, целовал, нежно гладил по волосам.

Уже вечером, по телефону, Оля рассказала мне, что там, в подъезде, была серьёзная драка, один из Татьяниных парней даже вытащил нож, но Стёпа легко расправился с обоими. Ну да, он же занимается тхэквондо и меня уговаривает ходить с ним на тренировки…