Вампирские хроники: Интервью с вампиром. Вампир Лестат. Царица Проклятых - Энн Райс

не выдержал и высказал их вслух:

– Мариус, неужели тебе никогда не приходило в голову рассказать остальным обо всем, что тебе известно? Я имею в виду, что ты мог бы сделать свои знания достоянием нам подобных и таким образом собрать всех вместе.

– Боже милостивый! Конечно же нет, Лестат! Зачем бы я стал это делать? – Казалось, он был искренне озадачен.

– Да затем, чтобы мы смогли наконец обрести древние легенды, чтобы смогли все обдумать и разобраться в загадках нашей истории, как делают это смертные. Чтобы могли поведать друг другу собственные истории, поделиться силами и знаниями…

– И воспользоваться ими так же, как прибегли к ним Дети Тьмы в борьбе против людей?

– Нет… я имел в виду не это.

– Послушай меня, Лестат. В вечности общества встречаются достаточно редко. Большинство вампиров недоверчивы по натуре и стремятся к одиночеству, потому что не любят никого. Время от времени они обзаводятся одним или двумя тщательно отобранными и проверенными спутниками и охраняют места своей охоты и свою собственность так же ревностно, как делаю это я. Они не захотят объединяться. И даже если им удастся преодолеть ожесточение, подозрительность и злобу, которые всегда разделяли их, и создать нечто вроде союза, то очень скоро все закончится жесточайшей и непримиримой борьбой за превосходство и битвами за власть. Произойдет примерно то же самое, что позволила мне увидеть Акаша и что однажды уже случилось тысячу лет тому назад. Так или иначе, но мы воплощаем собой зло. Мы убиваем. А потому пусть лучше на этой земле создают свои союзы смертные, объединяясь во имя добра.

Стыдясь собственных возбуждения, слабостей и импульсивности, я согласился с его доводами. Однако передо мной открылся целый мир новых возможностей.

– А как быть со смертными, Мариус? Неужели ты никогда не испытывал желания раскрыть перед ними свою сущность, рассказать им все, что тебе известно?

И вновь мой вопрос ошеломил его.

– Неужели тебе не хотелось поведать о нас миру? – продолжал я. – А там будь что будет. Разве не казалось тебе, что это гораздо лучше, чем жить, скрываясь и окутывая себя тайной?

Он на минуту прикрыл глаза и опустил подбородок на сложенные руки. Впервые мне удалось мысленным взором увидеть вереницу исходящих от него образов, и я понял: он позволил мне проникнуть в его разум, потому что не был уверен в своем ответе. Его воспоминания обладали такой силой, что мои собственные возможности показались мне слабыми и хрупкими. А он между тем вспоминал далекие времена, когда Рим правил всем миром и когда сам Мариус находился в расцвете своей смертной жизни.

– Ты вспоминаешь о том, как собирался все рассказать? – спросил я. – Как хотел раскрыть свой чудовищный секрет?

– Возможно. Но только в самом начале, когда меня мучило отчаянное желание общаться с людьми и не терять с ними связи.

– Да, именно общаться, – повторил я, с удовольствием произнося это слово.

И мне вспомнился вечер, когда я стоял на сцене театра Рено, приводя в ужас собравшихся в зале парижан.

– Однако это было только в очень-очень далеком прошлом, – медленно произнес он, находясь под впечатлением от своих воспоминаний. Его прищуренные глаза были задумчивыми, словно он мысленно перенесся на множество веков назад. – На самом деле это безумие и глупость. Если бы люди получили хотя бы одно подтверждение, они немедленно уничтожили бы нас. А я не желаю погибать. Такого рода опасности и катастрофы меня не интересуют.

Я молчал.

– В действительности ты и сам не испытываешь потребности сделать рассказы о нас достоянием общественности, – примирительно и успокаивающе промолвил он.

Пальцы его коснулись моей руки.

«На самом деле мне так этого хочется», – думал я, глядя вдаль и вспоминая свое не такое уж далекое прошлое: театр, сказочные фантазии. Меня охватила невыразимая печаль.

– Тебя мучают одиночество и сознание своей чудовищной сущности, – снова заговорил он. – А ты по натуре импульсивен и несдержан.

– Ты прав.

– Какой смысл что-либо кому-то рассказывать? Никто ничего не простит. Никто не искупит своей вины. Думать иначе не более чем детские иллюзии. Откройся, позволь себя уничтожить – и чего ты этим добьешься? Сад Зла молча и с удовольствием поглотит твои останки. Так где, скажи мне, понимание и справедливость?

Я молча кивнул. Он сжал мою руку и медленно, словно неохотно и против воли, поднялся на ноги.

– Уже поздно, – сказал он, глядя на меня полным сочувствия и симпатии взглядом. – Мы и так проговорили достаточно долго. Я должен пойти к своим подданным. Как я и опасался, на одном из островов случилась беда. Чтобы разобраться, мне потребуется все оставшееся до рассвета время и, наверное, частично завтрашний вечер. Вполне вероятно, что завтра я смогу побеседовать с тобой только после полуночи…

Снова что-то отвлекло его внимание, и он, опустив голову, прислушался.

– Все, мне пора идти, – промолвил он.

Мы тепло обнялись на прощание.

Мне очень хотелось отправиться вместе с ним, чтобы узнать, что случилось в деревне, и посмотреть, как будет Мариус решать проблемы. Однако в то же время не терпелось как следует рассмотреть отведенные мне комнаты, полюбоваться морем и в конце концов лечь спать.

– Проснувшись, ты будешь голоден, поэтому я принесу для тебя жертву. Потерпи немного и дождись меня.

– Конечно, не беспокойся…

– Пока ты будешь ждать меня завтра вечером, весь дом в полном твоем распоряжении – можешь делать все, что вздумается. Футляры с древними свитками находятся в библиотеке. Можешь взглянуть на них. Заходи в любые комнаты. Только не приближайся к святилищу Тех, Кого Следует Оберегать. Ни в коем случае не спускайся туда один.

Я кивнул. Мне хотелось задать ему еще несколько вопросов.

Когда же он будет охотиться? Когда насытится кровью? Его кровь поддерживала мои силы в течение более чем двух ночей. Но чья кровь помогала сохранить силы ему? Убил ли он кого-то чуть раньше? Отправится ли на охоту сейчас? Во мне все больше крепло подозрение, что он уже не нуждается в крови в такой же степени, в какой нуждаюсь я. Что, подобно Тем, Кого Следует Оберегать, он пьет ее все меньше и меньше. Мне отчаянно хотелось узнать, прав ли я в своих предположениях.

Однако он уже уходил. Его ждали дела в деревне. Он вышел на террасу и… исчез. Я на секунду подумал, что он повернул налево или направо от двери. Однако, выглянув, нигде его не увидел. Терраса была пуста. Перегнувшись через перила, далеко внизу я заметил цветное пятно на фоне серых скал – его сюртук.

«Значит, рано или поздно это ждет