Вампирские хроники: Интервью с вампиром. Вампир Лестат. Царица Проклятых - Энн Райс

чем мое уединенное убежище на острове. Кроме того, слишком много ужасных воспоминаний связано у тебя с этим театром.

Однако в диком и необузданном Новом Свете, куда ты направляешься, в этом поистине варварском маленьком городке под названием Новый Орлеан ты сможешь успешно начать новую для тебя реальную жизнь. У тебя появится возможность жить в собственном доме, подобно простому смертному, – так, как ты много раз пытался жить во время своих странствий с Габриэль. Там тебя не станут беспокоить члены старых обществ, там не будет вампиров-отшельников, способных убить тебя только из страха. А когда ты будешь создавать новых вампиров – а ты непременно сделаешь это, чтобы попытаться избавиться от одиночества, – постарайся сделать и сохранить их как можно более человечными. Старайся всегда держать их возле себя, но как членов своей семьи, а не как членов общества. И постарайся понять то время, в котором тебе придется прожить несколько десятилетий. Сделай так, чтобы этому времени соответствовал стиль одежды, которую ты станешь носить, стиль убранства дома, где ты будешь проводить часы своего досуга. Постарайся понять особенности тех мест, где тебе придется охотиться. Ты должен осознать, что такое течение времени.

– Да, и в полной мере испытать боль при виде того, как все умирает и гибнет…

Это было все то, против чего предостерегал меня Арман.

– Конечно. Ты создан, чтобы победить время, а не для того, чтобы от него убегать. Ты будешь страдать от необходимости держать в тайне секрет своей чудовищной сущности и от необходимости убивать. Возможно, ради успокоения совести ты даже попытаешься выбирать в жертву только преступников и злодеев и преуспеешь в этом… или потерпишь поражение. Но если хочешь сохранить свою тайну, ты должен быть как можно ближе к реальной жизни. Однажды ты совершенно справедливо заявил членам древнего парижского общества, что ты создан именно для такой жизни. Ты действительно чрезвычайно похож на обыкновенного человека.

– Я хочу этого. Я искренне этого хочу…

– В таком случае последуй моему совету. Ты должен понять еще одно. По сути своей вечность есть не что иное, как способность проживать одну человеческую жизнь за другой. Безусловно, бывают долгие периоды отхода от жизни, периоды сна или просто стороннего наблюдения. Но снова и снова мы бросаемся в поток и плывем, пока у нас есть силы, до тех пор пока нас не губит время или какая-либо трагедия, – точно так же, как случается это со всеми смертными.

– И сам ты тоже будешь жить, уходить в сторону и вновь бросаться в жизненный поток?

– Да, несомненно. Когда наступит подходящий момент. Когда мир вновь станет для меня настолько интересным, что я не смогу удержаться от этого. Тогда я вновь пойду по улицам городов. Я придумаю себе имя и найду для себя занятие.

– Тогда пойдем вместе, сейчас!

Я произнес эти слова и подумал о том, что они звучат болезненным эхом обращенной ко мне мольбы Армана. Или тщетных уговоров Габриэль десять лет спустя.

– Твое приглашение звучит для меня гораздо более соблазнительно, чем ты можешь себе представить, – ответил он. – Однако если я пойду с тобой, то причиню тебе огромный вред. Потому что я буду всегда стоять между тобой и остальным миром. И изменить что-либо не в моих силах.

Я покачал головой и отвернулся. Меня переполняли печаль и горечь.

– Скажи мне, хочешь ли ты продолжить свое существование? Или ты хочешь, чтобы сбылись предсказания Габриэль?

– Я хочу продолжить.

– В таком случае ты должен уехать. Лет через сто, а быть может меньше, мы встретимся вновь. Меня уже не будет на этом острове. Я должен буду перевезти Тех, Кого Следует Оберегать, куда-нибудь в другое место. Но где бы я ни был и где бы ни был ты, я найду тебя. И тогда я буду тем, кто не захочет с тобой расставаться. Тогда уже я буду умолять тебя остаться со мной. Я полюблю твое общество и беседы с тобой, мне будет приятно просто смотреть на тебя, я стану восхищаться твоей выносливостью и жизненной силой, безрассудностью и отсутствием веры – словом, я буду любить все то, что так сильно люблю в тебе уже сейчас.

Я больше не в силах был слушать его, мне казалось, что я сейчас потеряю сознание. Я готов был умолять его, чтобы он позволил мне остаться.

– Неужели сейчас это совершенно невозможно? – спросил я. – Мариус, пожалуйста, подари мне только одну человеческую жизнь! Неужели ты не можешь это сделать?

– Нет, – покачал головой он. – Я могу до бесконечности рассказывать тебе разного рода истории, но они никогда не заменят опыт реальной жизни. Поверь мне, я уже пытался избавить других от необходимости прожить реальную жизнь, однако ничего хорошего из этого не вышло. Я не в силах научить тому, чему учит жизнь. Я не должен был в столь раннем возрасте брать к себе Армана, и века, проведенные им в безумии и страданиях, до сих пор служат мне укором. Заставив его выйти и жить в современном Париже, ты сделал ему величайшее одолжение, но я боюсь, что для него это уже слишком поздно. Поверь мне, Лестат, это непременно должно случиться. Ты просто обязан прожить этот период человеческой жизни, ибо те, кто лишается его, чувствуют себя неудовлетворенными до тех пор, пока все-таки не получают возможность его прожить. Либо они погибают.

– А как же Габриэль?

– Габриэль успела прожить жизнь и даже почти умереть. У нее хватит сил, чтобы снова вернуться в этот мир тогда, когда она посчитает нужным сделать это. Либо она всегда будет ходить по его краю.

– Ты думаешь, она когда-нибудь вернется?

– Не знаю, – промолвил он. – Я недостаточно хорошо понимаю Габриэль. Однако у меня уже есть некоторый опыт – она слишком похожа на Пандору. А Пандору я никогда не мог понять до конца. Суть в том, что большинство женщин, будь они смертными или бессмертными, – существа слабые. Но уж если они наделены силой, то становятся совершенно непредсказуемыми.

Я покачал головой и на минуту прикрыл глаза. Я не хотел думать о Габриэль. Что бы мы здесь ни говорили, Габриэль больше нет.

К тому же я никак не мог смириться с мыслью о том, что должен уехать. Я был здесь как в раю. Однако я не стал продолжать спор. Я знал, что его решение окончательно, но был уверен, что Мариус не будет принуждать меня к отъезду силой. Он подождет, пока я начну всерьез беспокоиться о своем отце и в конце концов явлюсь сам, чтобы