Космическая шкатулка Ирис - Лариса Кольцова

я застыла! – вдруг тоном маленькой Виталины закричала Рамина.

– И что теперь? Укрыться же нечем, – резонно возразил Сирт, стаскивая с себя свою зелёную рубашку и накрывая ею Рамину. – Как бы наша труженица не захворала. Тогда родное производство понесёт ощутимые убытки, лишившись такой вот замечательной и дисциплинированной работницы на пару дней. Всё пойдёт прахом! Производство придётся закрыть.

– Не смешно, – отозвалась Рамина, кутаясь в его рубашку. Сирт остался голым до пояса. Ландыш обернулась и увидела, как отлично и спортивно он выглядит.

– Отдам твою рубашку своему Ва-Лери. Финэля её заштопает. Рубашка атласная, дорогая. А у тебя полно и других. А то у Ва-Лери жуткая одежда. Но я же не за одежду его люблю. Он мне голый нравится. Лана, ты озябла? Пусть и Руднэй снимет свою рубашку, – предложила она ехидно.

– Нет, – ответил Руднэй. – Я раздеваться при девушках не буду. Я не так воспитан.

– А я вовсе не воспитан. Кому было? Мама – бывшая аристократка, отринувшая все заповеди предков. Отец – уж очень занятый человек, – ответил Сирт.

– Не надо мне рубашки. Мне не холодно, – сказала Ландыш. Они расцепились с ощутимым усилием. Машина тронулась, и вскоре въехала на территорию города. В том самом месте, где и находилась крытая остановка для общественного транспорта, Ландыш велела остановить машину.

– Куда? – в страхе вскричала Рамина, – тут же лес кругом! И темень страшная. Ты что, Лана? Поехали ко мне ночевать, если тебе до твоих полей топать и топать. А почему мы туда не доехали? – спросила она удивлённо.

– Тут совсем рядом, – сказала Ландыш, – меня встретят.

– Кто?! – спросили её все разом.

– Кто надо. – Ландыш быстро помчалась от машины в сторону стены леса, где и была нужная тропинка. Чтобы они её не вздумали догонять. Она знала, что там уже стоит обеспокоенный Владимир. Об этом на самое ушко ей и сообщил маячок, находящийся в её универсальном переводчике.

Тревоги Кука

Кук так и не дождался Ландыш к себе в рабочий отсек. Он раздумывал, стоит или нет пойти к ней самому. Но Ландыш никого к себе в «башню узника» не пускала. Это была её, неприкасаемая для прочих территория. Даже непонятно каким образом она всех так выстроила, что ей все подчинились. И никто её не тревожил там. Как она там обитала, что делала, – в свободное от работы время всякий делал, что хотел. Только однажды Вика туда влезла и прибежала к мужу, чтобы сообщить, что Ландыш развела там жуткую грязь, что она даже не пользуется постельным бельём, что спит в том же, в чём и работает. Просто валится на свою постель и спит. Кругом крошки, грязные тарелки, кои она забыла вернуть в кухонный отсек после того, как ела в одиночестве. А ела она также часто в одиночестве, утаскивая к себе еду в башню. «Она деградирует, Артём»! – вопила Вика. – «У неё явный психический сдвиг. И зачем только ты влез в её голову. Она стала чудной». «Она абсолютно нормальная», – спокойно отреагировал Кук. – «Пусть живёт, как хочет. Она и прежде была лентяйка. Радослав с нею намучился. Ты забыла, как она подкинула тебе своего ребёнка, не желая грузить себя ничем»? «Ей бы царицей быть в окружении сонма слуг», – только и ответила Вика.

Кук решил подождать. Пусть соберётся с мыслями, коли уж нечто такое привело её в состояние потрясения. А спокоен он был только потому, что чуял, – причина взбаламученного душевного состояния Ландыш глубоко личная. Он не верил в то, что она принесла хоть какие ценные сведения. Откуда они возьмутся? Где-то напилась как последняя архаичная идиотка, в кого-то вдруг влюбилась. Да не влюбилась даже, а угнетённые до времени молодые желания заявили о себе, встряхнули её внутренним взрывом, накопив свою критическую массу. Разнесли вдребезги всю её хрупкую конструкцию той внешней кельи, какую она себе нарастила, в чём ползала, фигурально выражаясь, как улитка в своей ракушке. Кук уловил в ней некую внешнюю перемену, вовсе не связанную с необычной шапочкой на голове. Она излучала то самое сияние, ту самую условную радиацию женственности, что могла быть опасной для того, кто и произвёл в ней этот взрыв. Такой он помнил Ландыш только после её сближения с Вендом в звездолёте. Главное, чтобы и сама она после этого не распалась окончательно, случись какой форс мажор. Тогда совсем непонятно, почему её привёл в такое смятение вопрос о старике, заданный им в шутку. Ландыш как всякая впечатлительная и маленькая ещё девочка очень боялась рассказов ребят о загадочном старике, боялась сама на него наткнуться. Кук решил растормошить неразговорчивого Владимира. По счастью он был на объекте.

Владимир, как отметил Кук, также пребывал в состоянии внутренней разбалансировки, но внешне держался, как и обычно. Он честно рассказал Куку всё, о чём и мог рассказать. А всё же отец, опять же, учуял некий осадок, умышленно сыном не слитый вместе с прочей, а в целом пустяковой информацией. Какой-то брат, сестра, девушка неугомонного Валерки, как и предполагал Кук где-то гуляли на местных просторах, чем-то Ландыш подпоили, в немыслимое платье обрядив, в свою недоразвитую жизнь включив, в привлекательности порочных забав Ландыш убедив. Он ещё долго плёл о чём-то, крайне запутанном, нескладно выражая себя в словах, больше соотносимых с ним лично, чем с Ландыш. Те наблюдения и розыски, производимые им в бывшем ЦЭССЭИ, частично разрушенном и превращённым в банальный хаотичный жилой посёлок, Владимир заносил в свой планшет. И там-то как раз всё было ясно и складно. В загадку же приключения Ландыш он не внёс прояснения. Его же с нею не было. А так-то, явилась, шаталась, плакала, бормотала околесицу, какой-то сват и чей-то брат по прозвищу тонат. Владимир не оплошал. Дал Ландыш средство для очищения крови, уложил спать в одном из отсеков подземного города, чтобы дать ей возможность целебного сна. Сам там же спал. Вот и всё.

– Считаешь, что она в кого-то там влюбилась?

– В тролля? Да ты что, отец! Нет, конечно. Она у нас девочка благоразумная. Хотя, если честно, она такая же нам всем обуза, как и её дочка. Обе – младенцы по сути-то. Ландыш же на её планете едва и выучили, что читать на земных языках. Так и Виталина уже читает вовсю. Не завидую я Радославу, пусть и задним числом. Жить с такой дикой женщиной, это было незаслуженное им наказание.

– Молчи уж! Образец лучшего представителя Земли! Тебя-то такая женщина никогда не полюбит. Не мечтай даже. Она – сокровище, какого на Земле ты