Если даже придется погибнуть... - Николай Томан

— Так ведь он черт его знает что может тебе поручить. Человека убить или еще что-нибудь в этом роде…

— Человека он и сам может убить, как убил, видимо, Бричкина, — вздыхает Анатолий. — А я ему нужен, скорее всего, для такого дела, какое только я один и смогу сделать.

— Внес ясность называется, — усмехается Олег. — А что же такое особенное можешь ты сделать? В чем таком ты незаменимый специалист?

— Слесарь самого высокого класса и универсального профиля! — необычайно торжественно произносит вдруг Десницын. — Вот в чем его бесспорный талант.

— А знаешь, Андрей, пожалуй, прав, — соглашается с Десницыным Олег. — Можно было бы отнести к твоим достоинствам еще и отчаянную смелость, но это в данной ситуации в такой же мере твой недостаток. Ну и что же ты ответил на предложение Грачева?

— Дал согласие на встречу с Тузом.

— Так я и знал! И если бы мы не встретили тебя с Андреем, попытался бы, наверное, осуществить ее, никого не ставя об этом в известность?

— Да, пожалуй… — запинаясь, признается Анатолий. — Зачем же мне было вас еще впутывать? Ну, а милиция или Татьяна Петровна просто запретили бы мне это.

— Да, смелость твоя, прямо надо сказать, не столько отчаянная, сколько безрассудная, — вздыхает Олег. — Когда же, однако, эта встреча должна состояться?

— Этого Грачев и сам не знает. Ему нужно было получить пока лишь мое согласие… Смотрите-ка, по какой улице мы уже едем! — бросается к окну Анатолий. — Проехали твою остановку, Андрей.

— Ничего, я у метро сойду.

А когда Десницын сходит на следующей остановке автобуса, Анатолий говорит Олегу:

— Запутано тут все так, что и сам честертоновский патер Браун, пожалуй, не разобрался бы. Грачев ведь и Андреем интересовался. Это уж потом, когда мы из дома вышли. Не хотел я этого при Патере говорить, а тебя ставлю в известность.

— Не будем сейчас над этим голову ломать, — решает Рудаков. — Пока ясно лишь одно: без помощи Татьяны Петровны нам не обойтись. Самодеятельностью своей можем только все дело испортить и непоправимых бед натворить.

18

Подполковник Лазарев вызывает к себе Грунину во второй половине дня. До этого она побывала на заводе и встретилась там с Рудаковым и Ямщиковым. Рассказ их о событиях минувшей ночи не очень ее удивил, так как она уже знала от своих помощников, что Ямщиков пробыл у Грачевых более двух часов. Было так же известно, что около одиннадцати ночи возле дома Грачевых появились и Рудаков с Десницыным.

Не очень удивил ее и рассказ Ямщикова о предложении, сделанном ему Грачевым.

— Да, и вот еще что, — вспомнил вдруг Олег. — Марина тайком от брата, выходившего в это время на кухню, сообщила Анатолию, что соседку их Бурляеву снова забрали в психиатрическую больницу, а в комнате ее поселился какой-то подозрительный тип. Марина считает даже, что это, скорее всего, кто-нибудь из сообщников Туза.

— Все может быть, — согласилась с ним Татьяна, с трудом сдерживая улыбку, так как ей известно, что «подозрительный тип» на самом деле — лейтенант милиции, временно вселившийся в комнату Бурляевой под видом дальнего родственника ее мужа.

Теперь, сидя в кабинете Лазарева, Татьяна перебирает в памяти все события первой половины сегодняшнего дня, собираясь доложить Евгению Николаевичу то, что ему еще неизвестно. А неизвестно подполковнику лишь содержание письма, полученного этим утром Вадимом Мавриным. По содержанию его нетрудно было догадаться, что написано оно Тузом.

«Привет, Вадим!

Хотелось бы с тобой встретиться. Нужно посоветоваться. Походи немного по перрону станции метро «Маяковская» в шесть вечера. Я к тебе сам подойду.

Твой старый кореш Т.».

Как только Лазарев кончает телефонный разговор, Татьяна протягивает ему это письмо. Евгений Николаевич внимательно читает его, потом с помощью лупы рассматривает штемпеля на конверте.

— Отправлено вчера. Значит, еще до беседы Грачева с Ямщиковым. Может быть, теперь встреча с Мавриным и не понадобится, — задумчиво произносит Лазарев. — Нужно, однако, чтобы Маврин на это рандеву пошел. Сможете вы подготовить его к этому?

— Варя мне заявила, что она Вадима никуда одного не пустит. Только с нею вместе…

— Постарайтесь убедить ее, Татьяна Петровна, что это необходимо. И успокойте тем, что Вадим будет на этой встрече не один. Что мы придем к нему на помощь, если в этом возникнет необходимость.

— Я понимаю вас, Евгений Николаевич.

— А теперь забирайте это письмо и вообще все, что у вас есть по делу Грачева и Каюрова, — через полчаса мы должны быть в Управлении внутренних дел у комиссара Невского.

Комиссар милиции, занятый более срочными делами, принимает их лишь спустя четверть часа. Выслушав подполковника Лазарева, он без особого интереса, как кажется Груниной, знакомится с письмом, адресованным Маврину.

— Мало вероятно, чтобы эта встреча произошла, — замечает он, возвращая письмо подполковнику. — Скорее всего, Маврина просто хотят проверить — придет он или не придет.

— И не приведет ли за собой «хвоста»?

— Да, и это, конечно, тоже! — соглашается с Лазаревым комиссар. — Но главное сейчас, по всей вероятности, не встреча Маврина с Каюровым, а Ямщикова с Каюровым. Готов ли он к этому?

— В каком смысле, товарищ комиссар? — спрашивает Грунина.

— Хватит ли у него выдержки? Знает ли, что нужно будет делать в критической ситуации?

— Мы его подготовим, товарищ комиссар. У нас для этого есть еще время…

— А я боюсь, что такого времени может не оказаться, — перебивает Грунину комиссар. — Не исключено ведь, что Каюров может привлечь его к осуществлению своего замысла завтра. Сможет ли Ямщиков справиться с возложенной на него задачей при таком повороте событий?

— По-моему, Ямщиков заслуживает всяческого доверия, — взвешивая каждое слово, говорит Татьяна. — Он один из лучших инструментальщиков на своем заводе, слесарь-лекальщик самой высокой квалификации. Именно такой человек, как я себе представляю, и нужен Каюрову…

— Известен ли вам характер работы Ямщикова на заводе?

— Бригадир Ямщикова, член штаба оперативного отряда заводской дружины Олег Рудаков считает его универсалом. Думаю, что он может выполнить любую, даже очень сложную работу по своей специальности. Что еще можно о нем сказать? Хороший комсомолец, готовится вступать в партию. Очень начитан, сведущ во многих вопросах…

— Ну, а как в смысле смелости?

— Пожалуй, даже отчаянно смел…