Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга I - Юрий Александрович Лебедев

кажется, отражает конкретную ситуацию с их планами на летний отдых, а второй можно отнести к более общей оценке Жоржем всей своей предшествующей жизни. Что же вкладывал в эту пословицу сам Жорж «там и тогда», узнать не у кого…

Далее в письме продолжается тема «мальчика»:

«Нагляделся я на «мальчика» здесь. Парень – во,! На большой палец! пузатый, крепкий, рослый, с большой хорошей улыбкой; С большим удовольствием заимел бы такого, хотя, возни с ним, конечно, очень много и он довольно голосистый».[225]

Поразительная прозорливость и предчувствие: «такого» Жорж заиметь не смог, но он заимел именно его в качестве сына в конце своей жизни!

И, конечно, даются описания повседневных дел – работа на огороде, где Жорж тяпкой (в его орфографии «тапкой») обрабатывает картошку, походы на станционный «базар» Волочаевка-2, где к поезду Хабаровск-Комсомольск выходят 6–8 местных жителей и продают рыбу, дикий лук, дикий чеснок, черемшу.

«Все это очень дешево, но у народа денег мало».[226]

Ну, и «общий итог» —

«Загоряю, отдыхаю, балуюсь с ребятами…».[227]

Отпуск подходит к концу. Выехал обратно Жорж, как это следует из отметки в отпускном билете, 14 июня, и, значит, прибыл в Москву числа 22–23 июня, за две недели до своего увольнения.

Он ещё не знал о таком решении, принятом руководством, но, думаю, оно было принято ещё до его возвращения в Москву.

Увольнение

Внешне процесс увольнения выглядел так. Вернувшись из отпуска, Жорж выяснил у Милы все подробности отказов в отпуске и путёвке, явился в свою часть (вряд ли в предписанный срок – 26 июня 1949 г. было воскресеньем), сдал документы, а через 10 дней получил новый Военный билет,[228] и был демобилизован – «военнослужащий Жорж Абрамович Коваль» превратился в «гражданина Жоржа Абрамовича Коваля».

Увольнение произошло практически мгновенно. Как написал сам Жорж 9 июля 1949 г.,

«В рядах Советской армии я находился до 30/VI-49 г».[229],

т. е. приказ о его увольнении был подписан на четвёртый день после возвращения из отпуска – в четверг, 30 июня. А дата увольнения 6 июля 1949 г. – очередная «липа» нового военного билета. И прослужил Жорж после возвращения из отпуска всего три дня, в течение которых его офицерский военный билет превратился в солдатский.

С кем и о чём он говорил в эти последние драматические дни службы, сегодня мы не знаем. Но одно ясно – в какой-то из этих бесед со своим руководством (или с кем-то из настоящих друзей в своём могущественном ведомстве), он смог найти такие убедительные аргументы необходимости вмешательства в свои личные дела авторитета ГРУ, что 25 августа 1949 года Людмила Александровна Иванова, жена демобилизованного рядового Жоржа Абрамовича Коваля, получив законный отпуск, отправилась по путевке на курорт в Серноводск.

А, значит, хоть что-то, отобранное судьбой, пусть и немногое, пусть хотя бы капельку «пролитого молока», но Жорж смог вернуть своей Миле…

Что же стояло за этим решением – по результатам проверки уволить Жоржа из ГРУ? Здесь мы имеем дело с двумя центрами принятия решения.

Первый, очевидный, это собственно руководство ГРУ, в штате которого состоял «военнослужащий Жорж Абрамович Коваль», и второй, неформальный, но решающе важный – Лаврентий Павлович Берия.

Рассмотрим «информацию для размышлений», имевшуюся к концу июня 1949 года в обоих центрах.

Прежде всего, в ГРУ.

Итог процесса Кравченко явно усугублял подозрения против Жоржа при профессиональном анализе действий Дельмара по выполнению приказа о возвращении (его «письмо-запрос» к матери).

Конечно, ему «припомнили» и то, что необходимость выполнения этого приказа заставила ГРУ «приоткрыть» американской контрразведке своего старого и весьма влиятельного агента Ринконеса.

После того, как Жорж не смог самостоятельно получить американский заграничный паспорт, он был оформлен через P. R.Rincones, тогдашнего президента «Атлас Трейдинг Корпорейшн». Сам Ринконес вышел из корпорации в 1949 году, продав свою долю в ней. А вошёл в корпорацию он в 1937 году, будучи членом Американской Коммерческой Палаты в Венесуэле.

«Скользкость» ситуации состояла в том, что Жорж никогда не работал в этой фирме, а фирма не имела никаких деловых контактов с Европой, куда, по представлению Ринконеса, Госдеп оформил Жоржу заграничный паспорт.

Наверняка припоминалось Жоржу и то, что отправлял его на задание, утверждал и его цели и даже оперативный псевдоним расстрелянный в 1941 году «враг народа» генерал-лейтенант И. И. Проскуров. И Жорж, конечно же, мог подозреваться в том, что он попал в разведку как пособник этого «преступника».

А преступления Проскурову вменялись тяжкие:

«Являясь участником антисоветской военно-заговорщической организации, проводил работу, направленную на подрыв оборонной мощи СССР, а также занимался шпионажем в пользу иностранных разведок» (статьи 58–1б, 58–6 и 58–11 УК РСФСР)».[230]

Спасло Жоржа от прямого обвинения в пособничестве, вероятно, то, что арест Проскурова был связан с его службой в авиации, а не в разведке. Но в 1949 году органы НКВД могли использовать и другую статью – недоносительство. Как бы то ни было, Жоржу в очередной раз повезло. А все обвинения с И. И. Проскурова были сняты при его реабилитации только 15 мая 1954 года, уже совсем в другую эпоху.[231]

И, конечно, учли наблюдения за реакцией Жоржа на политическую атмосферу 1948 года – атмосферу «нелицеприятной борьбы с космополитизмом».

Стоит напомнить, что по свидетельству ветерана ГРУ генерал-майора В. А. Никольского, очевидца тех событий,

«Среди оперативного состава управления в ту пору еще было много евреев: Эпштейн, Бумштейн, Финкельштейн, Мильштейн, Гутин, Соркин и многие другие. Часть из них, очевидно, наиболее дальновидная, сменила свои фамилии на русские. Нужно отметить, что все эти сотрудники отличались знанием дела и гибким умом. Они владели иностранными языками, ездили с заданиями за рубеж и казались нам, новичкам, настоящими профессорами разведывательного дела. Значительная часть их проработала до окончания Великой Отечественной войны. Лишь после нее евреев из разведупра стали постепенно увольнять».[232]

Что конкретно «нарыли» на Жоржа, пока неизвестно, но должны быть документы, проясняющие обстоятельства и условия увольнения Жоржа – какие-то рапорты, протоколы совещаний, докладные записки, документы курьеров-связников лета 1948 года и, не исключаю, даже анонимки «доброхотов». Разные люди служили в ГРУ, и такое было время…

Маленький штрих к характеристике того времени. Буквально накануне увольнения Жоржа состоялось увольнение и «всей головки» Еврейской автономной области, куда Жорж ездил в отпуск.

25 июня 1949 г. ЦК ВКП(б) было принято решение «Об ошибках секретаря обкома Еврейской