Русофобия - Елена Владарчук

он когда-либо встречал. Наташа была высокой брюнеткой с идеальной кожей и зелёными глазами. Артёму нравилось смотреть, как она спит, расслабленно раскинувшись на спине, рот приоткрыт, обнажённая грудь приподнимается в такт дыханию. Если бы он был художником, написал бы с неё аллегорию безмятежности и сексуальности в духе античных скульпторов.

Шло четвёртое утро их семейной жизни. Артём погладил грудь жены, наощупь она была нежной и бархатистой, он никак не мог насытиться ею. Начал целовать, чувствуя, как нежность сменяется возбуждением.

– Солнышко, – прошептал он, заползая на неё, – просыпайся, пора отдавать мне супружеский долг.

– Ты уже ночью всё получил, – сонно пробурчала в подушку Наташа.

– Проценты набежали, – Артём продолжал целовать, сначала шея, затем развернул её к себе, нашёл губами грудь. Он слышал, как участилось её дыхание, и знал, что находится на верном пути. Наташ была не только самой красивой женщиной, но и самой отзывчивой в постели. Определённо, ему очень повезло с женой.

Рузвельт хоспитал

9.53

Зоя Михайловна за то время, что мы не виделись, тоже претерпела изменения. Она уже начала ходить, самостоятельно ела и могла говорить. Да и в целом, выглядела она более уверенной и живой что ли.

Когда мы с агентом Фэйссобером приехали, она была на гигиенических процедурах, как нам пояснила медсестра. И мы остались ждать в палате. Едва Зоя Ардова зашла внутрь, она увидела нас и узнала. Лицо пожилой женщины осветилось такой радостью, будто мы были её самыми близкими людьми. Хотя, если подумать, то сейчас мы с Майклом и есть самые близкие для неё люди в этом чужом городе.

– Здравствуйте, Зоя Михайловна, – я кинулась ей помочь добраться до кровати. Но она меня мягко отстранила и дошла сама. Медленно, но с уверенностью в своих силах.

– Спасибо, Лиличка, – сказала она, отдышавшись, всё же видно, не так просто ей давались передвижения, как она пыталась нам продемонстрировать, – я стараюсь справляться сама. Надо же когда-то привыкать.

В её словах сквозила горечь, но она быстро взяла себя в руки.

– Я готова, можете меня допрашивать. Я кивнула Майклу.

– Миссис Ардов, – агент Фэйссобер всё понял и начал задавать вопросы.

– Расскажите о дне вашего прибытия, – перевела я ей.

Она задумалась лишь на секунду, решая с чего начать.

– Мы выбрали Нью-Йорк, потому что Коля был здесь однажды в юности и с тех пор мечтал ещё раз увидеть этот город, который так похож на наш Ленинград… – Зоя Михайловна мечтательно улыбнулась и начала вспоминать счастливые годы.

Оказывается, Николай Иванович Ардов половину своей жизни провёл в море. Сначала он попал во флот, отдавая долг родине, затем уже – по зову сердца. Вернувшись из армии, он пошёл работать в компанию, занимающуюся международными перевозками. Прошёл множество проверок и тестов, выдержав все испытания, предусмотренные бдительным КГБ. Отправляясь в очередной рейс, длящийся несколько месяцев, Николай брал с собой фотографию любимой жены, а потом и детей. Он знал, что его ждут, и всегда возвращался, привозил подарки из других стран и мечты, вновь эти страны увидеть. Когда-нибудь позже. Путешествие в Америку на золотую свадьбу им подарили дети. Сказали, что дальше уже откладывать некуда. На семейном совете Ардовых единогласно постановили – Нью-Йорк. О папиной мечте знали все. А мечты, как известно, должны сбываться.

Дети и гостиницу заказали, и билеты. Летели эконом классом, но восторгов по прилёту это не остудило. Николай Иванович восхищался устройством аэропорта, сравнивал его с Пулково. В самолёт Ардовы брали книги, любимых классиков. Одна женщина, сотрудница аэропорта, которая проверяла их багаж, увидела книги и сказала, что тоже любит русских писателей. Она так хорошо говорила по-русски. Ардовы были очень рады побеседовать с соотечественницей. Предлагали даже встретиться, посидеть в ресторане, но она отказалась.

– Миссис Ардов, – Майкл, которому я переводила рассказ Зои Михайловны, достал фотографию, – посмотрите внимательно, это та женщина? Это она разговаривала с вами и мистером Ардов в аэропорту?

– Да, – Зоя Михайловна лишь мельком взглянула на снимок.

Когда она начинала рассказывать о Розалинде Голдер, улыбалась, вспоминая первые радостные мгновения пребывания в Нью-Йорке. До тех пор, пока не увидела фотографию. Потому что она поняла.

Я испугалась, что у неё снова случился инсульт. Лицо Зои Ардовой побледнело. Дыхание стало прерывистым. Казалось, она не может вдохнуть. Она открывала рот, закрывала, открывала опять, но сделать вдох у неё не получалось. Её глаза смотрели прямо на меня. В них были страх, боль и обречённость.

Майкл побежал звать доктора.

– Нет, Зоя Михайловна, не смейте! – Я села рядом с ней и взяла её руку. Из глаз полились слёзы. – Пожалуйста, не надо.

Ардова сильно сжала мою руку. Я вытирала слёзы, чтобы лучше видеть её, но глаза тут же снова застилало пеленой. В палату забежали врачи и медсёстры, оттеснив меня от Зои Михайловны. А Майкл вывел меня в коридор.

Он терпеливо стоял и держал меня за плечи всё то время, что я рыдала в больничном холле, уткнувшись ему в грудь. Настоящий джентльмен, он просто молчал и ждал, пока иссякнет водопад.

– Майкл, – наконец я отстранилась и, хлюпая носом, принялась искать в сумке бумажные платки. Не помню, плакала ли я когда-нибудь столько, как сейчас, в этом чужом городе, где люди, которые становятся мне дороги, могут умереть в любой момент, и я ничем не смогу им помочь. – Спасибо вам и извините.

– Всё в порядке, – он был сдержан и невозмутим. Как обычно.

– В Нью-Йорке есть русские церкви? – Мне вдруг захотелось сделать то, о чём я не думала много лет. Я хотела помолиться и поставить свечку за здоровье Зои Ардовой.

– Да, если хотите, я отвезу вас позже.

– Очень хочу.

Больше всего на свете.

Отель «Варвик»

10.00

Артём и Наташа сидели за столиком в небольшом и уютном ресторанчике отеля. Свиридовым гостиница понравилась. Персонал относился к молодожёнам с особым пиететом. Три дня назад их встретили шампанским и фруктами. И продолжали оказывать повышенное внимание, почти предугадывая каждое желание молодой пары. Конечно, Артём понимал, что хороший сервис стоит хороших денег, но его это не особо волновало, ведь медовый месяц, как и свадьбу, оплачивал Наташин отец.

В ожидании заказа супруги молчали. Этим утром произошла первая в их семейной жизни ссора. Наташе хотелось новых впечатлений и развлечений, она предлагала покинуть уже отель и отправиться исследовать Нью-Йорк. А Артём предпочитал остаться в номере, в широкой мягкой кровати, и продолжить исследование тела молодой жены.

Слово за слово, и молодожёны наговорили друг другу таких слов, после которых обоим было неловко. Артём думал, какие эти бабы упёртые. А