Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I - Дмитрий Олегович Серов

термин мог восходить еще и к немецкому «Sekretär»[305].

Сначала в России появился чин «тайного секретаря». В этот чин в 1703 г. был произведен переводчик Посольского приказа П. П. Шафиров[306]. Учитывая, что он служил переводчиком с немецкого языка[307] и неоднократно бывал в германских государствах, можно с уверенностью сказать, что новый чин явился калькой с прусского чина «Geheimsekretär». Инициатором перенесения в отечественный бюрократический обиход чина «Geheimsekretär», вероятнее всего, выступил сам Петр Шафиров. Входивший в ту пору в ближайшее окружение царя, Петр Павлович, несомненно, имел возможность выхлопотать у Петра I им самим же предложенный «новоманерный» чин.

Как бы то ни было, дальнейшего распространения чин тайного секретаря не получил, более никому не присваивался и прекратил бытование после состоявшегося 16 июля 1709 г. производства Петра Шафирова в подканцлеры[308]. Кроме того, следует отметить, что, по данным А. В. Захарова, в боярских списках 1706–1710 гг. с не повторявшимся более чином «генерального писаря и секретаря» упоминался бывший резидент в Польше Л. С. Судейкин.

Первым же «чистым» российским секретарем стал старый подьячий Посольского приказа В. В. Степанов, произведенный в этот чин 13 апреля 1707 г.[309] Вторым по счету в секретари (вновь в Посольский приказ) был 9 мая 1708 г. произведен старый подьячий Малороссийского приказа П. В. Курбатов[310]. Дальнейшие производства в «секретарской чин» последовали опять-таки в дипломатическом ведомстве: в 1710–1711 гг. в секретари в Посольский приказ были произведены переводчики М. П. Шафиров (младший брат подканцлера), А. И. Остерман, Г. Волков[311].

В 1711 г. в системе российских канцелярских чинов появился чин «обор-секретаря» (обер-секретаря). Чин этот восходил, несомненно, к немецкому «Ober-sekretär» (вообще приставка «ober−» употреблялась тогда именно в германском бюрократическом обиходе[312]). Чин обер-секретаря был введен в связи с учреждением 22 февраля 1711 г. Правительствующего сената. В самый день основания Сената в названный чин был произведен бывший президент Ижорской канцелярии (а до того дьяк) А. Я. Щукин[313].

По всей вероятности, изначально чин обер-секретаря увязывался с должностью руководителя канцелярии Сената. Довелось встретить, правда, свидетельство о чуть было не последовавшем в 1711 г. втором производстве в обер-секретари. В письме подканцлеру П. П. Шафирову от 25 сентября 1712 г. секретарь В. В. Степанов между прочим пооткровенничал о том, что «государыня царица в прошлой год обещала исходатайствовать у государя обор-секретарство, и тем от ево ж был обнадеживан…»[314].

Судя по всему, речь в письме шла о возможном производстве Василия Степанова в обер-секретари отнюдь не в Сенат (позиции А. Я. Щукина были незыблемы), а в Посольскую канцелярию. Как бы то ни было, новый чин В. В. Степанов так и не получил, и Анисим Щукин остался единственным в России обер-секретарем до 1719 г., когда начались производства в обер-секретари в новоучрежденные коллегии.

Чтобы завершить обозрение вариаций чина секретаря в 1700–1710‐х гг., необходимо добавить, что в упоминавшейся выше редакции А проекта Генерального регламента был предусмотрен «штац-секретарь» — первый помощник главы ведомства[315]. Однако этот чин (восходивший неоспоримо к шведскому «statssekretare») оказался устранен уже в редакции Д законопроекта и не вошел в состав российских гражданских чинов первой четверти XVIII в. Зато в 1720 г. в официальном обиходе начал использоваться чин «земского секретаря», как на шведский манер стали именовать главу канцелярии реформированных местных органов власти. Насколько удалось установить, первым этот чин получил подьячий Федор Истомин, произведенный 19 августа 1720 г. в земские секретари в Великолукскую провинциальную канцелярию[316].

Переходя к вопросу о динамике производств в дьяки и секретари после 1717 г., следует отметить, что в 1718 г. суммарное количество таковых производств достигло 16[317]: в дьяки состоялось 11 производств (68,7 %), а в секретари — 5 (все в Посольскую канцелярию) (31,3 %). В центральные и местные органы власти в 1718 г. состоялось равное число производств — по восемь.

В 1719 г. в секретари и дьяки был произведен 21 канцелярский служитель[318]: 11 в дьяки (52,3 % производств) и 10 в секретари (47,6 %). В высшие и центральные органы власти состоялось 16 производств (76,1 %), в местные — 5 (23,8 %). В 1720 г. в дьяки и секретари (земские секретари) произвели 46 лиц[319]: в дьяки — 15 (32,6 % производств), в секретари — 31 (67,4 %). Центральные органы пополнились в 1720 г. 15 дьяками и секретарями (32,6 %), местные органы — 31 (67,4 %).

В 1721 г. производств в дьяки и секретари (земские секретари) состоялось 23[320]. Несмотря на уже проведенные к этому времени масштабные административные преобразования, число дьяческих и секретарских производств оказалось почти одинаковым. Дьяками в 1721 г. стало 11 приказных служителей (47,8 % производств), секретарями — 12 (52,1 %). В дьяки и в секретари в центральные органы власти было произведено 18 лиц (78,2 %), в местные органы — пять (21,7 %).

И даже в 1722 г., на пятом году построения в нашей стране Polizeistaat, из 52 производств в старшие канцелярские чины дьяческих оказалось пять (9,6 %)[321]. А вот после 1722 г. чин дьяка более никому уже не присваивался. Насколько удалось установить, последнее в истории отечественной государственности производство в «чин диачества» состоялось 8 мая 1722 г., когда подьячий Василий Воронов был произведен в дьяки в переписную канцелярию Сибирской губернии.

В 1718–1722 гг. в отношении производств в дьяки и секретари возможно отметить две тенденции кадровой политики. Первая из них заключалась в том, что с 1719 г. начались производства в секретари из дьяков (что свидетельствовало об окончательном статусном размежевании этих чинов). Так, в 1719 г. секретарями стали три дьяка (двое в Сенате, один в Юстиц-коллегии), в 1720 г. — один (в Астраханской губернской канцелярии), в 1721 г. — четверо (в Сенате, в Тайной канцелярии, в следственной канцелярии П. М. Голицына, в Санкт-Петербургской провинциальной канцелярии). В 1722 г. в секретари было произведено восемь дьяков. Кроме того, 13 июня 1722 г. появился сенатский указ, согласно которому дьякам Главного магистрата надлежало впредь «писатца секретарями»[322]. Издание такового указа было вполне объяснимым: в учрежденном в 1720 г. коллегиально устроенном Главном магистрате по состоянию на декабрь 1721 г. числилось три дьяка и ни одного секретаря[323].

Вторая тенденция состояла в том, что в описываемый период производство в дьяки происходило не только в «старые учреждения» (как отметил Е. В. Анисимов[324]), но и в реформированные органы власти. Даже в коллегии (вопреки образцовому штату 1717 г. и Генеральному регламенту) в 1719–1722 г. состоялось семь дьяческих производств. Что примечательно, пять из этих производств (относившихся к 1720–1721 гг.) пришлись на Камер-коллегию (причем на ее центральный аппарат). По всей