Деляга - Вадим Полищук

Постояв так пару минут, Вова решил, что подкрадывающиеся к траншее фрицы являются плодом его воображения и спустился обратно. Стоп! Вроде, справа было какое-то движение, краем глаза успел заметить! «А если почудилось? Лейтенант опять орать будет». Пока эти мысли мелькали в Вовиной голове, руки делали свое дело. Сдвоенный щелчок затвора в морозном воздухе был слышен далеко и послужил спусковым крючком последовавших событий.

Снег взметнулся в трех десятках метров от траншеи. Бах! Вспышка выстрела ослепила, результатов выстрела не было видно, но Вова почему-то не сомневался, что попал. Бах! Вроде, там какое-то движение было. Бах! Это уже просто «в ту степь». Кланц-кланц, щелк. Перемать! Четвертый патрон на раненого фрица потратил! Лопухов присел. Вовремя! Из темноты загремели ответные выстрелы, пуля щелкнула по промерзшему брустверу. Вова рвал клапан подсумка, но рука в рукавице соскальзывала. Тогда он схватил рукавицу зубами, вырвал правую руку на мороз, добрался, наконец, до и обоймы начал запихивать ее в ствольную коробку. Рука тряслась, и обойма никак не хотела попадать в пазы.

Что-то стукнуло в заднюю стенку траншеи и упало прямо перед Лопуховым. Колотушка! Вова замер, не в силах двинутся, но тут кто-то подхватил гранату и выбросил ее из окопа. Акимов! Граната бахнула уже за бруствером. Вова продолжил запихивать обойму и она, наконец, встала куда надо. Стрельба наверху разгоралась. Вова загнал в ствол патрон, но тут над окопом возник немец в белом маскхалате. Ствол маузера нацелился на Лопухова. Вова начал вскидывать свою винтовку, хотя понимал, что катастрофически не успевает. Секунды растянулись, время стало вязким. Вова ждал, долго ждал вспышки выстрела, а ее все не было и не было. Не было и не было. И не было.

Немец вдруг начал валиться назад, и только тогда по ушам ударила автоматная очередь. ППШ лейтенанта прогрохотал буквально над Вовиной головой. Звук окружающей действительности оказался сильно приглушенным. Лопухов начал приподниматься, но кто-то, оттолкнув его, рванул вперед по траншее, выскочившие из блиндажа красноармейцы занимали оборону. Застучали винтовки, бахнули гранаты, рыкнул «дегтярев». Вова, наконец, выглянул из траншеи, но самые храбрые фрицы уже закончились, а оставшиеся успели слинять в темноту. Вслед им рота выпустила под сотню пуль, но вряд ли в кого-то удалось попасть.

Убедившись, что попытка отбить утраченную позицию внезапной контратакой провалилась, фрицы довольно быстро успокоились. В наступившей тишине морозной ночи было отчетливо слышно, как стонет где-то внизу раненый фриц. Вове казалось, что это именно тот фриц, которого он подстрелил первым же выстрелом. И стонал он так жалобно, что даже нервы советских пехотинцев сорок первого года не выдержали.

— Может, пойти, добить?

— Отставить, — вмешался ротный.

— Так сил нет, всю ночь это слушать!

— Не боись, на таком морозе долго не протянет.

И тут ротный обратил внимание на Вову.

— Молодец, Лопухов, не проспал. Не ожидал я, что они ночью рискнут сунуться. От лица командования объявляю благодарность!

Сосед кулаком пихнул Три Процента в бок и тот, наконец, догадался ответить.

— Служу трудовому народу!

— Отдыхай, — милостиво разрешил лейтенант.

Потом он назначил наблюдателями сразу двух неудачников и все опять убрались в блиндаж, заботливо построенный для них покойными фрицами.

Утром выяснилось — ночью немцы очистили и вторую высотку, посчитав, что удерживать ее после потери первой бессмысленно. Доклад о выполнении поставленной задачи досрочно ушел наверх. Туда же отправились и захваченные трофеи в виде оружия, естественно. Консервы и бытовые мелочи мгновенно разошлись между пехотинцами.

Утром, после завтрака, батальон двинулся дальше. К полудню вышли к крупному населенному пункту. Сунулись вперед и откатились, потеряв несколько человек. Стало ясно — сходу не взять. Пришлось дожидаться подхода полковой батареи, а первую роту отправили в обход. Артподготовка длилась минут пять, потом…

— Вперед, в атаку!

Немцы позволили отойти от края леса метров сто и открыли огонь. Наша цепь рухнула, как подрубленная.

— Ротного убили!

На этот резанувший уши крик Вова отреагировал не сразу — когда лежишь в сугробе, а единственным ненадежным прикрытием от летящих в тебя пуль является слой колючего снега, мысли заняты собственной шкурой, а не судьбой какого-то мамлея. Почуяв, что пули пошли куда-то левее, Лопухов рискнул приподнять голову и оглянуться. Грановский лежал буквально в двух шагах, видимо, перебегал на левый фланг, пытаясь увидеть, откуда ведется огонь.

Какого черта?! Мысленно Три Процента остался рыть носом снег там же где и лежал, а ноги уже несли его к лейтенанту. Вову опередил Акимов, упал рядом с ротным, попытался найти пульс.

— Да живой, — плюхнулся возле них Вова, — вон пар идет.

— Куда его?

Лопухов перевернул лейтенанта.

— В бок. Кровищи-то.

На белом маскхалате расплывалось большое алое пятно. Выходного отверстия не было, значит, пуля осталась внутри.

— Перевяжи, — сержант протянул индпакет, — и тащи обратно к дороге, там санитар с волокушей должен обретаться.

Акимов стянул с шеи Грановского ремень ППШ, вытащил из подсумка увесистый черный кругляш диска. Все правильно, автомат должен остаться в роте, а лейтенанту на приемном пункте и нагана хватит. Вова приложил к ране ватный тампон и начал бинтовать прямо поверх маскхалата, рассудив, что снимать надетые на лейтенанте одежки на таком морозе не стоит. Бинт быстро закончился и, с грехом пополам закрепив его, Лопухов приступил к транспортировке.

Сначала он хотел тащить ротного волоком, но немецкий пулеметчик подкорректировал его планы — заметив возню, перенес огонь на Вову. Вокруг противно зацвиркали пули. Пришлось подлезть под Грановского и тащить его на себе. Сильно мешала волочащаяся по снегу винтовка, но бросить ее Лопухов не рискнул, поди, найди потом в снегу. Достигнув кустарника на опушке, Вова решил, что пулемет сюда уже не достанет, и рискнул привстать. Только пулеметчики с максимом вели дуэль с немецким МГ, остальные красноармейцы исчезли из виду. Оттянулись к лесу и пошли в обход немецкой позиции, решил Три Процента.

Винтовку Вова повесил на спину, чтобы не мешала, и обе руки были свободными. Подхватив лейтенанта под руки, потащил его к дороге, двигаясь спиной вперед. Так дело пошло быстрее. Не оглядываясь, заорал во все горло.

— Санитар! Санитар! Кхе, кхе… Санитар, твою мать!

— Иду я, иду, — донеслось со спины.

Вова опустил Грановского, квалифицированная медицинская помощь была уже близка. Он выпрямился, разминая мышцы спины, хотел оглянуться, но что-то сильно ударило его в грудь. Вова еще успел удивиться — внезапно качнулось в глазах низкое серое небо и сознание его померкло.