Деляга - Вадим Полищук

— Похоже, наши нарвались, — предположил Санька.

— Стихло, — отметил Вова, — может, разобрались?

— Доползем — увидим, — подвел итог дискуссии сержант.

Метров через двести их окликнули.

— Стой, кто идет!

— Свои, — откликнулся Вова.

Видимо, действительно, уже разобрались и часовые были предупреждены о том, что часть окруженцев еще ползает по нейтралке. Их встретил до боли знакомый пулемет с раструбом пламегасителя и плоским блином сверху. При нем два мужика и спешно прибывшее начальство в лице взводного лейтенанта. Вова привалившись к стенке траншеи блаженно улыбался. Свои, наконец-то дошли. Можно будет хоть немного согреться и обсушиться. И пожрать.

В фильтрационном лагере задержались надолго, народу, вышедшего из окружения, набралась не одна тысяча, а проверяющие не сильно торопились. Действительно, кого они будут проверять, когда все окруженцы закончатся? Вот и не спешили. Лагерь был разделен на две неравные части: в одной, большей, находились те, кто еще проходил проверку, в меньшей — уже прошедшие, их отправляли в запасные полки и действующую армию. Жили все в больших землянках человек на пятьдесят-семьдесят. Предшественники уже успели соорудить из подручных материалов печки-буржуйки, но дров было мало.

Вообще-то, для немецких агентов здесь полное раздолье — тысячи людей, друг друга мало кто знает. У красноармейцев и младших командиров, из документов, в лучшем случае, комсомольские билеты. У некоторых были еще какие-то справки без фотографий, а у подавляющего большинства — ничего, как и у Вовы. Затесаться и затеряться в этой толпе ничего не стоило, но что-то не пользовалось это место популярностью у вражеских шпионов. Наверно по причине грязи, холода и паршивой кормежки. И вшей. Вшивость была поголовная, в таких условиях, когда все спали на самодельных нарах, не подцепить эту заразу было невозможно. Пока находишься на улице, где температура частенько уже опускалась ниже нуля, паразиты ведут себя тихо, но стоило пригреться в землянке, как…

— Долго нас здесь мариновать еще будут?

Вопрос Саньки остался без ответа, сколько здесь еще припухать никто не знал. Белокопыто тоже был здесь, вышел с основной группой. А ветерану финской не повезло — нарвался на пулю от своих же. Еще один был ранен и отправлен в госпиталь, остальные тоже были где-то в этом лагере.

Их очередь пришла через неделю. За себя Вова не особенно волновался. «Красноармеец Лопухов. Дивизия, полк, батальон, рота». По поводу анкетных данных врать не стал, так как немцы до его родного города уже добрались, и запросы туда слать бесполезно. Только дату рождения он соответствующим образом сдвинул. «В окружении? Да, был. Как попал? Выполняя приказ командования по прикрытию фланга позиций батальона. В плену? Нет, ни секунды. Все время был в составе подразделения, вышел с оружием в руках. Свидетели? Да сколько угодно! Вон, на соседних нарах парятся». Еще пару раз его расспрашивали о красноармейцах, с которыми выходил, искали нестыковки, пытались ловить на мелочах, но Лопухов твердо стоял на своем и его оставили в покое еще дней на десять. Отоспаться мешали проклятые вши, и жрать постоянно хотелось.

В один из дней, на утреннем построении зачитали список фамилий, куда попала и кампания младшего сержанта Акимова. Проверка была окончена, видимо, пришли ответы из дивизии или запасного полка, и их перевели в другую часть лагеря… Там задержались недолго и уже через четыре дня, набившихся в теплушку прошедших проверку, пыхтящий паровоз, постукивая на стыках, повез в направлении Первопрестольной. Вова возвращался туда, откуда все началось, только возвращение это его не радовало.

Баня. Баня это место, где можно приятно провести время в компании таких же реальных пацанов. Водки попить, пивком отполировать. Под это дело и о делах можно перетереть, вопросы порешать, непонятки разрулить. И уж когда все деловые разговоры закончены, а нужный градус, когда все женщины кажутся прекрасными феями, достигнут, можно кивнуть банному халдею, что досуг джентльменов пора скрасить общением с противоположным полом. Что? Помыться? Естественно, после этого дела можно и помыться, но ходить в баню ради банального процесса мытья? Для этого дома ванная есть. Или душ.

Только сейчас Три Процента смог оценить, что значит возможность просто смыть с себя многонедельную грязь. И горячая вода! Сколько душе угодно, стоить только повернуть кран и из него течет горячая вода. Течет, пока ее закроешь. Вова вывернул на себя шайку, смывая с себя серое вонючее мыло.

— Фр-р-р. Ух, хорошо!

Только народа многовато. В заполненном паром помещении моечной полсотни, больше просто не влезло, голых мужиков занимались гигиеническими процедурами. Выстояв очередь к кранам, Лопухов наполнил шайку еще раз, отошел в сторону, не спеша, с удовольствием, вылил на воду себе на лысину. Перед помывкой всех постригли наголо — борьба со вшивостью.

Решив отдышаться, плюхнулся на деревянную лавку, привалился спиной к теплой стене. Впервые за долгое время он, наконец, согрелся, ему не досаждали вши, и фронт был далеко. Еще бы унять точившего живот червячка и было совсем хорошо. Нет, еще бы пивка холодного и бутербродик с икоркой, можно даже с красной. А еще лучше водочки, ледяной, граммов сто. Или сто пятьдесят. В голове приятно зашумело, как будто Три Процента действительно остограмился. И девочек вызвать. «Нужные номера должны быть забиты в мобиле», вспомнил Вова. Он протянул руку к телефону, но нащупал только чью-то волосатую ляжку.

— Лопухов, ты чего меня как девку щупаешь?

Три Процента торопливо отдернул руку от ноги присевшего рядом младшего сержанта Акимова. М-да, до появления мобильной связи в этой местности должно пройти еще лет шестьдесят, а сама мобила осталась у сволочной старухи, устроившей ему это бесплатное приключение. Жрицы свободной любви появятся намного раньше, но тоже не завтра, да и с баблом напряженка. Поэтому пока придется обходиться без женщин, своими, так сказать, силами, не подумайте плохого.

— Я это… Шайку ищу, — выкрутился Вова.

— Слева от тебя шайка, — подсказал сержант, — а вообще, закруглятся пора. Обмундирование уже должно прожариться, а желающих помыться еще много.

Бросив уже не нужную шайку, он выбрался в раздевалку, встретившую его бодрящим холодком. На улице уже приличный минус, а в щелястые окна сквозило. Торопливо натянули на свои торопливо обтертые торсы и члены толстое, зимнее белье. Чистое, пусть и неновое Главное — без всякой посторонней живности. Даже портянки дали такие же чистые и толстые. Акимов оказался прав — вскоре принесли еще горячее, противно воняющее какой-то химией обмундирование. Еще до того, как подвалила основная толпа, он успел разыскать в этих кучах свои вещи.