Против шерсти - Стефан Серван

я почувствовала, что горжусь собой. Да, горжусь, потому что дала отпор Фреду. Горжусь, потому что не опустила глаза и не устыдилась самой себя. Как и Том, который сказал, что он имеет право любить кого угодно.

Мы быстро поужинали.

У Патрисии было неоднозначное мнение насчет «Авроры». Она думала, что это может быть отличным решением для девушек. Папа отрезал сухим тоном:

– Нет, Луиза туда ходить не будет.

После ужина я пошла с Сати в его комнату. Я уложила брата в кровать и прочитала ему три сказки. Я еще не закончила третью, когда заметила, что Сати заснул, уткнувшись носом в мою шерсть. Я посмотрела на его нежное личико и подумала, что нельзя забывать уроки детства, что это самая большая ошибка из всех возможных.

Знаете, взрослея, я загнала ребенка, который жил внутри меня, в самый дальний угол. Ему не было места в моей новой подростковой жизни. После аварии драконы, людоеды и призраки взяли над ним верх. Они преследовали меня день и ночь. Они изматывали мое тело и душу. Я ничего не могла сделать, чтобы побороть их. У меня не осталось надежды. Не осталось смелости. Не осталось света. Ребенок внутри меня так и сидел без сил, ведь я слишком долго держала его взаперти. А правда была здесь, под веками Сати, который спокойно спал возле меня. И я обещала себе, что больше не буду опускать голову. Никогда. Что буду верить в себя, буду хранить надежду и всегда бороться, даже если в итоге проиграю.

Выйдя из комнаты Сати, я наткнулась на папу.

– Все, он спит, – сказала я.

Папа подошел ко мне и обнял.

– Я горжусь тобой, Лу, – прошептал он. – И уверен, что мама тоже гордилась бы.

Я прижалась к папе, мне было хорошо.

– Нам придется быть сильными. Мы уже проявили смелость. Но я боюсь, что трудности еще впереди.

– Не переживай, пап. Мы же не дадимся в зубы дракону, правда?

Он улыбнулся:

– Ты о чем, Луиза?

– Да так, читала Сати сказку. – Немного помолчав, я сказала: – Папа, я хочу кое-что у тебя попросить. Мне нужно в больницу.

– Что? Что случилось? Тебя шрамы беспокоят? У тебя что-то болит?

– Нет, дело не в этом. Я хорошо себя чувствую. Лучше, чем когда-либо… На самом деле я хочу проведать Тома.

Папа безуспешно попытался скрыть улыбку.

– Ах да. Том – тот парень, которого избили в парке?

Я кивнула.

– Хорошо. Я могу отвезти тебя, если хочешь.

– Мне бы хотелось поехать одной. На велосипеде.

– Не знаю, Лу. В городе сейчас неспокойно.

– Я буду осторожна, пап.

– Думаешь, тебе хватит сил, чтобы доехать дотуда?

– Да, я же сказала, что хорошо себя чувствую.

– Ты уверена? Все-таки больница…

Он знал, что я поклялась: ноги моей больше не будет в больничных коридорах. Но теперь все было по-другому.

– Все в порядке, пап. Это как драконы. Больница меня больше не пугает.

Папа помялся несколько секунд. Я видела, что он разрывается между моими желаниями и своими страхами.

– Нет, Лу, – произнес он наконец, – я не уверен, что это хорошая идея. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Ты же видела, что произошло в парке…

– Но, пап, ты же сам говорил, что наша страна все больше становится похожа на диктатуру? Так что же, мы теперь вообще ничего не будем делать, потому что кто-то так решил? Перестанем ходить в парк, в школу, будем сидеть сложа руки, ты этого хочешь?

Папа потер свою лысину.

– Лу, смотри, ты прекрасно знаешь, что…

Я схватила его за руки:

– Папа. Если мы запремся в четырех стенах, они победят.

Пока он обдумывал мои слова, я добавила:

– Ну и вы с Патрисией сможете побыть наедине.

Папа покраснел, сам того не желая. Мы с ним были очень похожи.

– Лу, ты еще хуже, чем мама.

– Я знаю, пап.

Я вывезла из гаража свой розовый велосипед. Я не пользовалась им уже несколько лет. Он был маловат для меня, но мне было плевать.

Папа обнял меня на прощание.

– Будь осторожна, Лу.

Я натянула на голову капюшон накидки. Нужно было поторопиться. Посетителей в больницу пускали только до девяти часов вечера.

* * *

В городе было пусто.

Я крутила педали так быстро, насколько могла. Чувствовала себя прекрасно. Стержни, шрамы, боли – все это было в прошлом. Я ощущала, как у меня в висках пульсирует кровь, а мои мышцы быстро откликались на сигналы мозга. Это было приятное ощущение, несмотря на холод.

В центре города мне навстречу попались две полицейские машины, и я каждый раз сворачивала в сторону, чтобы они меня не заметили. На улицах не было ни души. На темных фасадах тут и там мерцало голубоватое свечение телевизионных экранов. Все спрятались по домам и, скорее всего, смотрели очередную передачу про Мутацию, которая продолжала распространяться и которой было все равно, кто станет ее жертвой: богатый или бедный, верующий или атеист. У парка дежурила группа мужчин в белом с палками в руках. Я опустила голову и стала крутить педали еще быстрее. Они что-то кричали мне, но я не расслышала. И мне совсем не хотелось останавливаться и просить их повторить сказанное.

Я проехала мимо стадиона, на котором в этот час было безлюдно. За трибунами в темноте виднелись огни. Я остановилась. Это был настоящий лагерь с палатками, ковриками и натянутым брезентом. В воздухе витал запах нескольких Кошек. Их было, наверное, около десяти. У котелка, переделанного в жаровню, собрались три силуэта. Повсюду бродили коты, их глаза горели, словно желтые светлячки. Вдруг из темноты вынырнула Фатия:

– Ну что, Лу? Отец выставил тебя за дверь?

– Вовсе нет. Я просто проезжала мимо и хотела убедиться, все ли в порядке.

Фатия ухмыльнулась.

– У нас все прекрасно, лучше не бывает. Настоящий дворец, – сказала она, показав на самодельные палатки.

К нам подошли две девушки.

Я чувствовала смесь недоверия и любопытства.

Фатия представила нас друг другу:

– Жюли, Рыжая, а это Лу. Лу – идеалистка. Она еще верит, что люди – наши друзья.

Рыжеволосая девушка помахала мне рукой:

– Какая крутая у тебя накидка! Мне очень нравится!

– Спасибо.

Потом она протянула Фатии плакат, который держала в руках.

– Так пойдет?

Фатия посмотрела на плакат и протянула его мне.

– Что скажешь, Лу?

На фиолетовом фоне была изображена девушка с черной шерстью и хищнической улыбкой. Внизу листа был написан слоган: «Больше не жертвы!» А в самом верху плаката большими буквами было выведено: «Кошки».

Фатия сказала:

– Рыжая чертовски хорошо рисует, а?

Я кивнула. Девушка обрадовалась.

– Что вы собираетесь с этим сделать?

– Мы кое-что готовим. Немного преобразим центр города. Нам кажется, там не хватает цвета. Цвета и шерсти. Правда, девчонки?

Обе Кошки расхохотались.

Фатия забрала у меня плакат.

– Если заскучаешь, приходи нам помочь.

– Давай с нами, сестра, – бросила мне Рыжая, – нам важен каждый. И мы будем рады девушкам в накидках!

– Не могу ничего обещать, я подумаю.

Фатия попрощалась со мной и вместе с двумя другими девушками пошла в сторону темного лагеря.

Я поспешила к Тому.

И вот передо