Секретные поручения - Данил Корецкий

— Теперь рвануть в сторону, вот сюда, — и готово! Кровь заливает глаза, противник ослеплен, деморализован и выведен из строя! Действует безотказно на любого богатыря. И что особенно ценно: травма пустяковая и быстро заживает. — Мамонт вошел в азарт. — Надо только хорошо отработать прием. Возьми зубную щетку, закрепи на уровне лица — и тренируйся. Схватил — дернул, схватил — дернул… Вначале пальцы будут соскальзывать, потом щетина начнет поддаваться — по несколько волосков, по щепотке… Когда изведешь сотню щеток, сможешь одним рывком оторвать бровь даже японцу!

— Почему даже?

— А у них брови узенькие, короткие, неудобные.

— Откуда вы знаете?

— Да уж знаю…

Капитан вновь подмигнул и похлопал Дениса по плечу.

— Ты в каком весе боксируешь? В легком? Хочешь, я тебе дам культуристский комплекс, чтобы накачал мышцы? Лишняя масса никогда не помешает…

В дверь постучали условным стуком. Прервавшись на полуслове, Мамонт пошел открывать. Очередной сбор студенческого отряда содействия КГБ происходил, как и обычно, в помещении главпочтамта. Одна из многочисленных дверей в длинном коридоре вела в просторный кабинет Мамонта. На почте всегда много народу, поэтому пятнадцать молодых людей проходили сюда, не привлекая внимания.

Мамонт вернулся с Сашей Зубовым — командиром и организатором отряда, обозначенного в служебных документах кодовым наименованием «Звонок». Зубов заканчивал пятый курс, но считал себя штатным сотрудником Управления, знал многих офицеров, был вхож в кабинеты руководства и после получения диплома юриста готовился ехать на год в Минскую высшую школу. Он был на несколько лет постарше остальных ребят, но выглядел вообще взрослым мужиком: официально-строгое лицо, костюм-сорочка-галстук, неспешные вальяжные манеры, неторопливая, уверенная речь.

Но, вопреки внешности, парень он был свойский, и ребята его любили. К Денису он присматривался незаметно, а однажды остановил в коридоре, улыбнулся, как хорошему знакомому, пожал руку, отвел к окошку, поговорил о житьебытье и вдруг спросил:

— А ты не хочешь позаниматься интересной работой? Что-то вроде оперативного отряда?

— Вроде?

— Ну да. Этот отряд не комсомольский, а КГБ.

Ошарашенный Денис понял, что он не шутит.

— А что делать? Стучать на товарищей?

Зубов поморщился: очевидно, все кандидаты задавали ему один и тот же вопрос.

— Да нет же. Линия контрразведки. Работа исключительно с иностранцами. А что делать — расскажем.

Это было удивительно. Шумящий сотнями голосов коридор, облупленный подоконник, мутное, давно не мытое стекло, предстоящий семинар по «зарубежке» — все обыденно, знакомо и привычно. И вдруг — такое предложение! У Дениса была деятельная натура, и наряду с учебой он занимался массой других дел — скоростной стрельбой из пистолета, боксом, сотрудничал в областной молодежке… К тому же его всегда тянуло к романтике, а от слов «контрразведка» и «иностранцы» так и веяло романтикой. Да что там веяло — бил фонтан романтики!

— Я согласен! — без раздумий сказал он.

— Хорошо, — Зубов кивнул. Похоже, он был уверен в таком результате. — Если у тебя на примете есть порядочные ребята, за которых ты ручаешься, можно предложить и им…

Мамонт и Зубов остановились у двери.

— Привет, Денис, — дружелюбно помахал рукой Саша и повернулся к капитану, продолжая начатый в коридоре разговор.

— Зачем тебе нужно с ним делиться? Пусть сам подбирает людей, воспитывает! На готовое всегда охотников много…

— Кто у меня спрашивал? Генерал дал команду: оказать помощь пятому отделу. А Смирнов приказал мне. Но насильно-то никого не погонят. Пусть поговорит с ребятами…

— Денис у нас молодец, — сменил тему Мамонт. — Дает результат за результатом.

— Да, я слышал, — кивнул Зубов. — Чего удивляться? Вспомни, кто у него крестник!

В дверь принялись стучать с интервалом в полминуты. Пришел Валера Щеглов, за ним братья Безусовы, Толик Воронец, Саша и Виктор с филфака, Женя Сомов. Потом, с неизменной улыбкой на симпатичной блудливой мордашке, впорхнула Валя Рыжкова. Ее привлек Денис для специальных операций, требующих участия незакомплексованных и общительных женщин. Пока группе подобные задачи не ставились и единственной спецоперацией, в которой Валя себя реализовала, было траханье с Мамонтом. Такой вывод сделал Денис на основе косвенных признаков и проявлений некоторой несдержанности чувств с обеих сторон.

Пока Рыжкова щебетала с Зубовым, бросая откровенные взгляды на Мамонта, появился очередной посетитель — сутулый мужик с вытянутым треугольным лицом, на котором застыло выражение уныния и недовольства жизнью. У мужика были оттопыренные уши и мятый костюм. В руке он держал газету «Экономика и жизнь».

— Здорово, Валентин! — с дружеской улыбкой Мамонт пожал ему руку, хотя Денис готов был поручиться, что это только имитация благорасположения. — Садись, сейчас ребята соберутся.

Мужик сел за стол на место самого Мамонта и, не обращая ни на кого внимания, впился в газету с таким интересом, как будто в ней печатали картинки из журнала «Плейбой».

Снова постучали — подтянулся Хлопкин с психологического, за ним Коля и Леша с экономфака, потом еще двое «психов»… Последним, с опозданием на восемь минут заявился Витька Осипов. Он озабоченно хмурился и все время поглядывал на часы.

Его тоже привлек Денис: неплохо учится, начитанный… Оказалось — эти критерии хороши только для студенческой аудитории: работа Витьку не интересовала, и никакой отдачи от него не было. Денис уже понял, что он — натуральный балласт, но доложить Мамонту не поворачивался язык: сам же привел человека! К тому же куда его теперь девать, когда он в курсе всех дел…

— Начинаем, товарищи! — официальным тоном сказал Мамонт. Он сел рядом с унылым незнакомцем, рядом примостился Зубов, остальные теснились на диване и нескольких стульях. Кабинет явно не был рассчитан на такое количество людей.

— Представляю вам моего коллегу, капитана Агеева из идеологического отдела.

Унылый оторвался от газеты.

— По решению руководства, — он многозначительно покосился на безразлично застывшего Мамонта. — Для усиления борьбы с идеологическими диверсиями мы должны теснее опираться на широкую общественность…

Дальше капитан рассказал об опасности проникновения чуждой идеологии в советское общество, коварных планах ЦРУ использовать для разложения социалистического строя молодое, неопытное поколение, призвал к бдительности и мобилизации студенчества, как передовой части молодежи, вокруг партийно-комсомольского ядра.

При этом Агеев что-то черкал в своем блокноте, как будто конспектировал собственное выступление.

— С учетом важности идеологической линии я уполномочен предложить вам перейти на сотрудничество с нашим отделом… — завершил он свое выступление и нервно поставил в блокноте последний штрих.

— Дело это сугубо добровольное, — добавил Мамонт. — Кто пожелает — тот может принять предложение Валентина Петровича.

— А что мы должны будем делать в вашем отделе? — спросила Рыжкова и лукаво стрельнула глазками в Мамонта. Тот остался невозмутимым.

Агеев задумчиво осмотрел членов отряда, ухитрившись не встретиться ни с кем глазами, на мгновение задумался, будто решая: можно ли раскрывать им суть предстоящей работы. Но кота в мешке не покупают, и он решился.

— Сообщать о настроениях в студенческой среде. Выявлять нездоровые тенденции в некоторой части молодежи. Освещать организации и группировки экстремистского толка… Ну и так далее.

По тесно заполненному кабинету пробежала волна насмешливого оживления — ребята толкались, подмигивали, подзадоривали друг друга:

— Давай записывайся!

— Вначале ты…

— Вот, Лешка хочет!

— Нет, пусть сперва Воронец!

Агеев решил, будто своей яркой и убедительной речью так заинтересовал студентов, что сейчас к нему перейдет весь отряд. Просто каждый стесняется сделать шаг первым.

— Не робейте, это Константину Ивановичу не в обиду: дело-то у нас общее!

Мамонт и Зубов с сожалением переглянулись. То, что с удручающей прямолинейностью предложил молодым людям Агеев, на молодежном сленге называлось однозначно:

«стучать». Занятие это считалось позорным, и каждый кандидат в отряд перво-наперво спрашивал: не придется ли ему стучать на товарищей? И только получив отрицательный ответ, вел дальнейший разговор. Сейчас они работали с чужаками: иностранными туристами, моряками, делегациями и тем самым защищали страну от происков капиталистических разведок.

Изображать простых советских людей на вечере американо-советской дружбы, сопровождать западных немцев в трехдневном путешествии по Дону, наблюдать — не будут ли финны фотографировать военный аэродром или номерной завод, подставляться французам в качестве возможных объектов вербовки или поручений, связанных с нарушением правил пребывания иностранцев на территории СССР, — это одно.