Жена в лотерею (СИ) - Удалова Юлия

Признаться, я думала точно так же.

После вчерашнего утра и упавшего в самый неподходящий момент одеяла, мне и смотреть-то на Джьюда не хотелось. Но, провожая меня к карете, Теодор проговорил негромко:

— Он не помнит того, что видел. Подверг этот момент своей памяти забвению.

— Может быть, вы любезно сделаете то же самое? — не удержалась я.

Рутланд ухватил меня повыше локтя и крепко сжал, оказавшись от меня в непосредственной и очень волнующей близости:

— Похоже, сегодня ночью стоит напомнить, кем я являюсь для вас. И имею полное право не только на то, чтобы ВИДЕТЬ, но и на многое другое. И без ваших дурацких трюков, миледи.

Многое другое, ох! Сегодня ночью? Вот блин! А я-то наивно полагала, что он уже как-то подзабыл о супружеском долге.

Не нашлась, что на это сказать. Высвободила руку и нырнула в карету.

Настроение испортилось моментально. В конце-то концов, Теодор — теперь мой муж. Я же не смогу от него все время бегать.

Утешало одно — Джьюд, который сел в карету вслед за мной, имел настолько непринужденный и спокойный вид, что, похоже, действительно не помнил, как имел счастье во всей красе наблюдать мои прелести.

И то хлеб. Иначе я б со стыда сгорела.

До города добираться было не так уж и долго — минут сорок, а то и меньше. Мы проехали через потрясающей красоты горное ущелье, а вскоре его сменил заснеженный лес — вековой, мрачный, точно из старой сказки. Дорога была очень живописной, и я прилипла носом к окошку экипажа.

— Не стоит этого делать, миледи, — получила я вежливую рекомендацию от своего конвоира. — Лучше опустите занавеску. Сейчас-то здесь вербэры не водятся, господин истребил их всех. Вот уже несколько лет, как Алтанский лес совершенно безопасен. И все же предосторожность не помешает.

Вербэры. Это те самые жуткие клыкастые медведи из книжки Брианны, которых Дамианос Белоснежный пачками рубил.

Шкура одного из них лежит у Рутланда в спальне. И, похоже, добыл он ее собственными руками.

Я, конечно, изо всех сил загоняла воспоминания о встрече с ревущим монстром на лестнице в свою первую ночь в Трентоне… Старалась списать на кошмар. Но… Хоть я и видела его пару секунд в кромешной темноте, чудовище было очень похоже на вербэра.

На следующий день я искала монстра по чердакам и подвалам замка…

Но что, если оно было прямо в спальне хозяина?

Что, если шкура огромного и яростного зверя может оживать? В ту ночь Теодор разозлился и натравил ее на меня…

При этой мысли я не сдержала ухмылки. Помимо Гофмана я в детстве зачитывалась еще и «Волшебником Изумрудного города». Там тоже был один чародей и ожившая медвежья шкура.

Но это — детская сказка. А Теодор Рутланд — не Урфин Джюс. А в реальности, наверное, я действительно просто вырубилась от усталости и шока, и мне приснился кошмар.

Кошмар… Кажется, я поняла! Это действительно был страшный сон. А таким реальным он был потому, что его на меня нагнала мара. Ведь Рутланд сказал, что в последнее время она нападает не только на детей, но и на женщин.

Да, дела… Похоже, каждый и всякий в этом мире поставил целью меня доконать. Начиная от собственного мужа и заканчивая какой-то непонятной нечистью.

Вот интересно, где его хваленая защита замка, раз туда с такой легкостью проникает эта тварь?

Кстати, Гофмана я вспомнила не зря. Карета миновала лес и мы въехали в город. Джьюд разрешил мне убрать шторку, и я смогла вволю полюбоваться на его готичную романтичную архитектуру — рельефы, арки, стрельчатые окна, ротонды и фасады со стенописью.

Прежде, чем ехать к Талуле Пайк, я попросила Джьюда заехать в магазин швейных принадлежностей, благо, он оказался как раз по дороге, соседствуя с павильончиком, из которого доносился запах еды. Вот только не сказала бы, что аппетитный. Ради любопытства я сунула туда нос — и тут же его сморщила — на большой жаровне весело шкворчали, поджариваясь в литрах масла, какие-то жирные личинки. Продавец — необъятных размеров дядечка тут же отреагировал на мое появление. Насадил одну личинку на двузубую вилку и, широко улыбаясь, протянул мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Желаете кокореци, миледи? — тут же засуетился Джьюд, доставая мешочек с монетами.

— Конечно же нет! — испугалась я, попятившись из магазина. — Жареные личинки меня не привлекают!

— Личинки? — переспросил дворецкий и вдруг расхохотался. — Вы что не слышали про кокореци, миледи? Впрочем, неудивительно, это уличная еда!

— Фастфуд! — хмыкнула я.

— Кокореци — вовсе никакие не личинки, а бараньи и козьи кишки, обернутые вокруг сладкого хлеба, — весело пояснил парень, не обратив внимания на непонятное слово, и нараспев процитировал слоган. — Излюбленное блюдо простого люда. Впрочем, и некоторые лорды не брезгают…

— Бараньи и козьи кишки? Немногим лучше личинок, — пробормотала я и направилась к соседнему магазину.

«Швейное дело» — гласила скромная табличка на двери. Не особо рассчитывая на широкий ассортимент, под звонок колокольчика, вошла и ахнула от обилия представленной фурнитуры и тканей.

На часах было без десяти два, я понимала, что опаздывать нехорошо, но просто не могла оторваться от всех этих ножниц, иголок, булавок, ниток, пуговиц, шпулек и прочего, и прочего, и прочего!

Я уже молчу про декоративные элементы — перья, бусины, кружева, кантики, аппликации, кружева, бахрому, пайетки и ленты всех видов и расцветок, какие только могут прийти на ум! Все такое очаровательное, искусное, винтажное. И молчу про разнообразие тканей, из которых меня, конечно же, заинтересовали ворсовые.

Джьюд, который тенью следовал за мной, только и успевал складывать в большую корзину отрезы декоративного плюша с длинным и коротким ворсом, бархата, вельвета и замши.

Вишенкой на торте стал прелестный рукодельный чемоданчик с несколькими отделениями из сафьяновой кожи. Абсолютно белый и такой стильный — дизайнеры Прада, Луи Виттон и Гермес плакали бы от зависти, если его увидели.

Жаль только, швейных машинок здесь не продавали. Судя по ответу продавщицы, здесь они считались редкостью.

Я стояла у прилавка и слушала, как она подсчитывает сумму набранного мной добра. Длительность ее подсчетов вызывала тревогу. Я уже раздумывала над тем, что убрать из выбранных товаров, чтобы сократить сумму расхода. Нужно оставить только самое необходимое. А то как-то не улыбается выпрашивать у остальных швейные принадлежности. Ведь Марв указала на это в письме, и меня, честно говоря, это покробило.

Так что от чудесного чемоданчика придется отказаться. И от дорогого пушистого плюша. Ну, ничего, переживу как-нибудь.

Однако Джьюд сообщил, что отказываться ни от чего не надо. Для жены эсквайра Теодора Рутланда деньги — это не проблема.

Он расплатился за все мои покупки, и я вышла из магазина абсолютно счастливая.

Как я говорила, мое хобби было достаточно дорогостоящим, я всегда выкраивала средства на ткани и материалы. И уж точно не могла себе позволить купить тридцать видов плюша одновременно! Максимум — один, два в месяц.

В мыслях я уже представила эскиз будущего мишки — аж руки чесались, чтобы приступить к его изготовлению!

Это действительно то занятие, которое сейчас мне поможет и успокоит расшатанные нервы.

А то, чувствую, они еще больше расшатаются после посещения клуба леди Марв.

В приглашении было черным по зеленому указано, что собрание пройдет в доме Талулы Пайк, но кучер провез нас через несколько торговых улочек и остановил карету около еще одного магазинчика, в витрине которого за стеклом восседала большая кукла. Она шевелилась, качала головой и махала рукой, приглашая зайти. То ли механическая была, то ли заколдованная.

В любом случае, выглядела она жутковато: тонкое паучье тело, огромная голова со странными глазами и черное кружевное платье. Неудивительно, что люди не хотели сюда идти, и у хозяйки упала выручка. Витрина представляла собой готовый кадр из хоррор-фильма.

В этот момент улицу огласил громкий детский плач. Какой-то карапуз заливался слезами, тыча пальчиком в витрину игрушечного магазина. Мать поспешила увести его за руку дальше по улице.