Жена в лотерею (СИ) - Удалова Юлия

— Что значит, я не знаю? — возмутилась я. — Разумеется, знаю, и это просто ужасно…

Паршиво получилось вспомнить, да. Ни одному моему слову Рутланд не поверил, судя по взгляду.

Кажется, он собирался что-то сказать. Такое, что явно бы мне не понравилось.

Но в этот момент тишину вечернего замка нарушил громкий крик. Не грозный рев, который я слышала в прошлый раз, а именно крик.

Детский. Испуганный и отчаянный.

Вне всяких сомнений, кричала Брианна. Вряд ли в замке были еще дети.

Рутланд вскочил и бросился вверх по лестнице.

Я рванулась за ним.

— В вашем присутствии нет никакой необходимости, сударыня, — сквозь зубы процедил муж на ходу.

— Предлагаете мне идти к себе и мучиться мыслями о том, что произошло с девочкой? — не менее зло парировала я.

— Как будто вас это заботит.

— Почему вы думаете, что не должно?

Думаю, он бы сейчас с превеликим удовольствием так и сделал — отправил меня в собственную спальню. Теодору просто было не до того — он спешил к дочери. И я тоже. Пусть бы только попробовал мне помешать!

Картина, которая открылась в детской, поразила меня. Все-таки сложно было привыкнуть к магии. Тем более к такому явному ее проявлению.

Брианна сидела в своей постельке в кружевной сорочке. Личико девчушки было испуганным, а глаза казались в пол лица. В воздухе вокруг нее витало что-то темное, непонятный сумрачный туман. Даже я, еще не разобравшись в тонкостях этого мира, почувствовала негатив, который исходил от этого самого тумана.

Рядом стояла бонна Зелиг. Кисти ее были вытянуты, и от них исходило красноватое свечение, которое поглощало туман.

Теодор бросился к дочери и схватил ее на руки. В этот момент темные клубы рассеялись окончательно. Да и бонна Зелиг опустила ладони.

— Снова пугалище? — негромко спросил Рутланд, крепко прижимая ребенка к себе.

— Все в порядке. Это было не так уж и страшно, папочка.

Но судя по гримаске Брианны, страшно ей все-таки было. Пятилетняя кроха хотела успокоить отца — это было удивительно.

— Я не знаю… — замямлила Зелиг. — После того раза, ну когда я пугнула мару, она не возвращалась к нам несколько недель. Я подумала, опасность отступила…

— Вы ушли? — спросил Рутланд, внимательно взглянув на гувернантку.

— Я отлучилась всего на несколько минут, милорд, — виновато проговорила шаманка. — Брианна еще не спала, и я хотела принести ей теплого молока… Не представляю, как она смогла заснуть так быстро!

— Вы должны ревностно охранять ее, когда она засыпает. Мы выяснили, что именно в этот момент чудовище проникает в сон, чтобы… насытиться, — Теодор зло повысил голос, но, взглянув на дочку, смягчился. — В городе было несколько случаев нападения уже не только на детей, но и на взрослых. На женщин. Это говорит о том, что, напитавшись детскими страхами, она стала сильнее. Вы здесь, чтобы защитить Брианну.

— Я только этим и занята! — плаксиво воскликнула гувернантка. — Отошла всего-то на несколько минуточек.

А затем взгляд ее обратился ко мне. И всю жалобность и плаксивость у нее как ветром сдуло. Гувернантка обвиняющее ткнула в меня перстом:

— Это все она, милорд! Я чувствую ее темную энергетику, ощущаю ее зло. Мара смогла проникнуть в Трентон, когда она оказалась здесь! Нужно проверить ее на черную магию, проверьте ее, милорд!

Прибила б эту мерзкую тетку, ей-богу!

— Как вы, возможно, могли заметить, в момент нападения… мары я находилась внизу. На ваших глазах. И никуда не отлучалась, — холодно проговорила я, глядя Рутланду прямо в глаза.

— С помощью темной магии и не такое можно сотворить, — голосом старой карги проскрипела Зелиг. — Миледи могла наслать морок, отвести глаза, сотворить своего астрального дубля… Да мало ли что еще?

В ответ на это заявление Рутланд в очень мягкой, на мой взгляд, форме, посоветовал гувернантке не лезть не в свое дело. Но на меня посмотрел внимательно и так задумчиво, что мне это совершенно не понравилось.

Прелестно! Подозревают тут черт знает в чем!

— Ты можешь спокойно засыпать, малышка, — проговорил Теодор, поцеловав Бриану в макушку. — Бонна Зелиг будет с тобой, и больше никакое пугалище не проникнет в твой сон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Пап? А можно со мной побудет Цици? Пугалище не вернется. Испугается Цици. Пусть посидит здесь. Совсем немножко!

Моя кандидатура явно вызвала возражения и у Рутланда, и у бонны Зелиг. Последняя аж задохнулась своим собственным ядом.

— Ну пожалуйста, папочка!

Брианна умоляюще сложила ладошки на груди, глядя на Теодора такими глазами, что отказать ей было просто невозможно.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, что миледи испугается любое чудовище, — криво усмехнулся Рутланд.

Но у него не было ни единого шанса отказать Брианне. «Отвечаете головой, миледи. Помните, что если посмеете причинить зло….» — негромко и очень угрожающе проговорил муж, вполне ощутимо сжав мой локоть.

Интересно, как же его хваленая защита дома? Видать, не всегда она работает…

А действительно, что я буду делать, если это самое пугалище вернется?

Ну, пусть только попробует! Так у меня получит по кумполу, что мало не покажется!

Зато, по крайней мере, из всей сложившейся ситуации хоть что-то прояснело! Какая-то магическая дрянь наводит тут кошмары на взрослых и детей. Как там они назвали ее? Мара?

Что-то знакомое… Если я не ошибаюсь, это злой дух, который прилетал к своим жертвам ночью, садился на грудь и вызывал дурные сны. За счет этого, собственно, и питался.

Вот ведь, поди ж ты! Оказывается, помимо истории я помню еще и мифологию!

Значит, меня подозревают в том, что я эта самая мара и есть? Чудненько!

Уютно устроившись в своей постельке, Брианна спросила меня:

— Ты не уйдешь? С тобой спокойно.

Я почему-то тоже чувствовала спокойствие и умиротворение. Словно долго скиталась в чужих краях и вот, оказалась дома.

Ах, если бы это была моя дочка…

Присев к засыпающей девочке на постель, я принялась гладить ее по шелковистым русым кудряшкам и тихонько мурлыкать себе под нос песенку, что в детстве напевала мне мама.

Котя, котенька-коток,

Котя — серенький хвосток…

Приди, котик, ночевать,

Мою девочку качать,

Уж, а я тебе, коту,

За работу заплачу:

Дам кусочек пирога

И кувшинчик молока…

Через пару минут девчушка уже крепко спала. Наверное, это значило, что мара больше не угрожает ее сну. Но я медлила. Не хотелось уходить. Здесь было так тепло и уютно!

Внимание мое привлек шкаф, до верху забитый куклами. С виду они были красивыми и дорогими, и все же… Мне почудилось в них что-то непонятное.

Я взяла в руки одну из куколок с нарочито несоблюденными пропорциями тела. Слишком большая голова и тонкое, словно паучье, туловище. Игрушка, конечно, была сделана на совесть. Одни кружева на платье чего только стоили! И все-таки эта кукла была какой-то… Я не знаю… Странной. Так же как и остальные — ее сестры.

Черты их лиц показались мне скорее отталкивающими, чем вызывающими позитив и улыбку. Желание подарить такую игрушку ребенку. Думаю, лучше бы они смотрелись в чьей-нибудь коллекции. А еще лучше — в наглухо закрытом сундуке, ключ от которого потерян.

Я положила игрушку на место, присела на постель Бри и осторожно провела ладонью по ее макушке.

Сколько же всего произошло в моей жизни…

Такой ворох информации, что можно просто с ума сойти! И да, получается, когда сейчас я выйду от Брианны, то направлюсь прямиком в спальню Рутланда?

Так что же у него все-таки за травма такая? Готова поспорить, что это как-то связано с его бывшей женой, мамой Бри. Которая, судя по обнаруженной мной швейной машинке, вовсе не гнушалась швейного дела…

Интересно, где она сейчас?

С марой прояснилось. Теперь я во что бы то не стало должна узнать, что случилось в Трентоне много лет назад и что за тайну хранит мой муж? О чем тогда не успела договорить Цицинателла?