Тропами вереска - Марина Суржевская

На кухне княжна тоже разнос учинила, Белаву до слез довела, во все кладовые нос засунула.

— Сейчас в подвалы пойдем, — чуть слышно хмыкнула за моей спиной кастелянша. — Бочки с соленьями считать.

Прислужницы захрюкали — засмеялись, прячась за ладошками.

— Часто у вас так? — прошептала я.

— Да раз в луну точно, — женщина закатила глаза, а садовник усмехнулся, придвинулся ближе. — Не улыбайся, — шикнула на него кастелянша, — заметит княжна, еще грязь месить отправимся. А там дождь сегодня…

— Может, ей того… капелек успокоительных? — прошептал садовник.

— Замуж ей надо, — буркнула ключница. Присела на лавку, пользуясь тем, что хозяйка распекает кухарок. — А то всех нас изведет, житья уже нет!

— Видать, опять со служителем повздорила, — прошептала горничная, покосившись на меня. То и понятно, я человек новый, пришлый. Остальные тоже посмотрели пугливо, запоздало каясь, что лишнего наговорили. Вдруг пойду Велене докладывать? Замялись, переглядываясь. Но тут к нам Белава подошла, утирая уголком фартука красные глаза и поджимая губы. Велена орала на девчонок — посудомоек, и за ее воплями наши шепотки слышны не были.

— Вот злыдня, — в сердцах прошептала кухарка и кивнула мне приветливо. — Вересенья, спасибо тебе за вчерашнее, зайди потом, угощеньице для твоих братишек передам.

— А что это вы тут шепчетесь? — Велена осмотрела нас, прищурившись. — Меня обсуждаете???

— Да как можно, княжна, — пробасил садовник. — Только и мыслим, как свои оплошности исправить да пред вашими светлыми очами оправдаться.

Все усиленно закивали, изображая на лицах раскаяние да осознание своих провинностей. Но, видимо, недостаточно рьяно, потому что Велена окинула наши благостные лица злым взглядом и приказала:

— В подвал! Всем! Живо!!

— Мне-то зачем, княжна? — взвыли в голос садовник и кастелянша.

— Всем, сказала!!! — ярилась хозяйка. Белава за ее спиной глаза закатила, так княжна, словно нюхом учуяла, развернулась на каблуках…

— Живо в подвалы! И вот только не досчитаюсь снеди, всем руки укорочу!!!

В подвале было сухо, плесенью не пахло, я осмотрелась с удовольствием. Вдоль стен — бочки аккуратными рядами, на полках балык и колбасы, шматы сала да медовые соты. Княжна наша принялась вдоль полок бродить, кухарок ругать почем зря, распекать да криворукими обзывать. Белава снова красными пятнами покрылась, а я злилась, на это глядючи. А Велена словно с цепи сорвалась, так что нам уже и не до смеха было. Заставила нас все считать да пересчитывать, в бумажке помечать и ей докладывать. Так что из подвалов мы выползли, словно с каторги. Ведь каждую картофелину и морковку из песка девчонки достали, да на предмет плесени осмотрели. Каждый огурец обнюхали, а колбасные круги — прощупали. Садовник уже смотрел волком, но зря. Потому что Велена после подземелья к нему решила явиться с проверкой, так мужик чуть ли не взвыл в голос.

И не только он — все взвыли, да с княжной не поспоришь. Как миленькие отправились под дождь, на поникшие и мокрые кусты любоваться. Сама Велена-то не мокла, принесли для нее прислужники и плащ, и широкий полог над головой ее дурной натянули. Под ножки скамеечку деревянную поставили, чтобы сапожки не промочила. А мы так и стояли, проклиная и хозяйку и непогоду. И чем больше хозяйка ярилась, тем сильнее я зубы сжимала. Дурная Велена всегда была, да не настолько. Значит, подначивает Шайтас, заставляет злобой пылать и яриться. Надеется, что я не выдержу, колдовать начну. Могу ведь и тучки разогнать, и Велену успокоить. То не сложно. Да только демон не зря это затеял, видать, Ильмир где-то поблизости, хоть я его и не вижу. И стоит шептать начать, вдруг явится? Услышит, почует своих нюхом, на ведьм заточенным.

И стоило подумать, как услышала на дорожке шаги, повернулась: так и есть, служитель. Окинул нас всех холодным взглядом, к Велене подошел, обнял за плечи. Сказал ей что-то тихо, она и замолчала, разулыбалась. Потом кинула на всех недовольный взгляд, губы поджала.

— Чего застыли? Работать идите, хватит тут прохлаждаться да ворон считать! Ишь, удумали, время обеденное, а они гуляют по саду без дела. Лодыри!

— Да, княжна, простите, княжна… — забормотали все и кинулись со всех ног к двери, дрожа от холода да стуча зубами. Я тоже пошла, но не тут — то было.

— Вересенья, — окликнула Велена. — Я тобой недовольна. Не справляешься, то ли опыта маловато, то ли ума. Будешь продолжать в том же духе и не проявишь должного рвения, выгоню без рекомендаций, так и знай!

Я молчала, сжимая зубы. Вот же зараза. Не справляюсь, значит? Да я пашу, как стражник волховский, не приседая от зари до последнего луча. Даже поесть некогда да по нужде отлучиться. Да при мне это поместье стало, как игрушка белоснежная — все чисто, все убрано, за всем пригляд, всюду порядок! И все это без оплаты и даже благодарности! Вот змея!

— Велена, хватит мокнуть под дождем, — прервал ее Ильмир, — идем в дом.

— Ты прав, — защебетала княжна, мигом сменив голосок на нежный и ласковый, — идем. — И ко мне снова: — а ты, Вересенья, задумайся! Негоже, стыдно должно быть! Старайся лучше!

Ильмир потянул княжну к дому, прислуга, что держала над ней полог, засеменила рядом, а я осталась на дорожке, под дождем. Подняла голову, сглатывая капли, что текли по лицу. Мое серое платье насквозь промокло, даже в ботинках, кажется, вода хлюпала. А когда голову опустила, никого в саду уже не было.

* * *

До вечера пришлось носиться по поместью, как скаженной, ни минутки покоя у меня не нашлось. Даже на то, чтобы постоять у очага, подсушить платье — так и бегала в сыром. Дел было столько, что и вздохнуть некогда, про еду я и вовсе забыла. И в лесной домик брела уже в темноте, мечтая лишь о том, чтобы доползти, заварить себе разных травок и улечься на свою твердую кровать.

И замерла изумленно, подойдя к порогу, потому что в домике было весело. Хохотал Таир, тоненько заливалась Леля, тявкала Тенька и… смеялся Ильмир. Я привалилась плечом к стене, прислушиваясь. Так эти звуки непривычны были. Заходить стало боязно как-то, так что я сама на себя рассердилась. Вот еще, надумала бояться — в моем доме гости, а не наоборот! И решительно расправив плечи, переступила порог.

Встала у двери, обозревая картину: детишки сидели рядышком на лавке, Ильмир — напротив, а на столе… Чего там только не было! И кренделя, и леденцы на палочках, и орехи, и сладости, и булочки маковые! Хлесса довольная примостилась у служителя в ногах, и он рассеянно гладил ее, привычно так, что у меня сердце дрогнуло.

— Пришла! — завопила Леля, доставая изо рта леденец. Я на нее зыркнула, чтобы не вздумала меня по имени назвать, а то вдруг забыла, как теперь величать? Но зря переживала, детишки у меня прозорливые и цепкие, да и хитрюги к тому же. Таир подмигнул, чтобы служитель не видел, и принялся меня обхаживать. На лавку возле служителя усадил, кинулся к очагу за котелком с горячей водой.

— Сейчас чаевничать будем, — обрадовал он. — Тебя только и ждали, Вересенья!

— Вижу, уже познакомились, — пробурчала я, искоса поглядывая на служителя. Он улыбался, смотрел дружелюбно.

— Ваши покупки я у дверей поставил, — сообщил он.

— А это что? — кивнула я на стол. — Я это не просила.

— Так кто же ходит в гости с пустыми руками? — вскинул он светлую бровь. — Гостинцы. Только я вот думал, что детишки у вас помладше будут. А у вас вон…

— Я уже пятнадцать весен встретил! — важно объявил от очага Таир.

— А я четырнадцать! — встряла Леля.

— Взрослые, — серьезно кивнул Ильмир. — Уже помощники.

— Еще какие помощники, — согласилась я. — Что бы я без них делала!

— А сама вчера ругалась! — припомнила вредная Леля. — А теперь, значит, все-таки помощники?

— За дело ругалась, — смутилась я. — На свои забавы всю крупу перевели!

— Мы не на забаву, — возмутилась вредная сестрица, — мы хотели выяснить, где у мышей нора!

— Так у вас же кот есть? — удивился служитель.

Я в угол глянула, да чуть без чувств не свалилась. За лавкой сидел коргоруш, еще и умывался. Словно кот обычный. Конечно, простой человек зверя пушистого и увидит, а вот служитель может и другое разглядеть! Что не зверь то вовсе, а дух, еще и пакостливый к тому же! Я коту тайком кулак показала, так он сделал вид, что не заметил, лишь усерднее усы намывать стал, негодник! Ничего, уйдет гость, я до него доберусь…

А тут еще и хлесса добавила: положила голову Ильмиру на колени, чтобы за ушами почесал! Я морок осмотрела испуганно: вроде, шавка как шавка, клыки не слишком выпирают. Лишь бы рыкнуть не надумала! Только расслабилась, Саяна по притолоке притопала, свесилась с балки, смотрит желтым глазом. Каркнет — в суп отправлю, мрачно решила я. Ворона покосилась, открыла клюв, подумала… и закрыла. И обратно в угол утопала, зыркнув на меня недовольно. Я вздохнула с облегчением.