Необычный пациент (СИ) - Планетанова Татьяна

Я проснулась ранним утром, и от осознания того, что нахожусь в нежных объятиях Азиза, меня захлестнуло до невозможности милым чувством.

Небо за окном его спальни только начинало светлеть. В голове стали прогружаться события этой ночи, заставляя меня то краснеть, то озорливо улыбаться.

Вдыхая так сильно действующий на меня аромат его кожи, мой пульс снова стал учащаться, словно я сейчас не лежала, а была на пробежке.

Азиз крепко спал, его рельефная грудь плавно вздымалась, и, прижавшись к нему плотнее, я стала успокаиваться, слушая размеренный стук его сердца.

Я ещё никогда так не хотела мужчину, как в эту ночь. Мои руки сами тянулись к его поджарому телу, гладили по сокращающимся мышцам. И сейчас мне было совершенно очевидно, что, произошедшее между нами — намного сильнее меня, сильнее нас обоих, а потому, я совсем не корила себя за случившееся.

Внутри меня наоборот разлилось какое-то умиротворяющее блаженство. Некое глубинное убеждение, что всё идёт как надо — что я там, где должна быть и с тем с кем должна быть.

Не было ни единого сомнения, что сегодняшний день — начало новой жизни. Ведь всё прошло настолько идеально, словно мы были созданы друг для друга. И после нашего физического единения с Азизом, непременно должно произойти — психологическое.

Он мне обязательно скоро обо всём расскажет. После того, что между нами было — по-другому и быть не может, чем полное взаимное откровение.

Я подумала, что было бы неплохо принять душ и одеться, и постаралась осторожно выползти, но Азиз сразу проснулся, и его руки тут же заскользили по моей оголенной спине и рукам, лёгкими почти невесомыми прикосновениями даря наслаждение каждой клеточке моей кожи.

Затем он притянул меня к себе, нависнув сверху, и его горячее тело обожгло всё ещё обнажённую меня, вынудив часто задышать.

Он стал покрывать меня поцелуями, спускаясь всё ниже, и каждый участок моего тела податливо расслаблялся под его ласками. Отказать ему было просто невозможно. И я вновь окончательно потеряла самоконтроль.

— Мне нужно будет съездить сегодня с Демидом в одно место, — затормозив на уровне пупка, слегка хриплым голосом оповестил он меня.

— Зачем? — я приподнялась на локтях, чтобы заглянуть в его глаза.

— По делам, — этот короткий холодный ответ хлестнул меня прямо по сердцу. Я поняла, что более подробной информации не дождусь, и, еле сдержав волну яростного разочарования, спокойно попросила:

— Азиз. Расскажи мне о себе.

— Что ты хочешь знать, Ангелина? — поинтересовался он, едва уловимо поглаживая меня пальцами по животу.

— Всё. Когда и где ты родился и вырос, где учился, кто твои родители? Хочу знать о твоём прошлом, и что на самом деле происходит в настоящем? Почему ты должен скрываться и что планируешь делать, чтобы распутать сложившуюся ситуацию?

Он сел и выпрямился, и от его серьёзного взгляда у меня мгновенно пересохло во рту. Я напряглась.

От него можно было ожидать что угодно. И я боялась услышать то, что могло бы растоптать мою уверенность в том, что отдавшись ему, я не совершила ошибку.

Он немного помолчал, а затем поднялся и подал мне руку, предлагая последовать за ним.

25 глава

Безропотно вложила в его руку свою слегка обмякшую от предчувствия нелёгкой истины кисть. И он повёл меня к окну на второй этаж общей комнаты, где ещё совсем недавно у нас с ним всё случилось впервые.

Мы так же были нагими, и меня продолжало тянуть к нему, теперь даже ещё сильнее, чем прежде, но ожидание его откровения заставляло меня сильно нервничать, что ощущалось так, будто между нами возникла тонкая вакуумная прослойка.

«Может ли его правда изменить моё к нему отношение? И если да, то, что тогда будет дальше»? — Поток тревожащих вопросов в моей голове прервался размеренной речью Азиза:

— Посмотри на эти ало-пурпурные краски зари, что растворяются на всё голубеющем небе, на улицы, что высветляются восходящим солнцем — словно кто-то подготавливает трёхмерный холст, чтобы рисовать на нём новый неповторимый день. Только вслушайся в эту невероятно красивую песнь ранних пташек, что заливаются трелью, воздавая радость этой жизни. Скоро проснутся люди и тоже поспешат делать счастливыми себя и своих близких. Разве не прекрасный спокойный мир открыт сейчас перед тобой?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он ненадолго замолк, и я не стала нарушать тишину, понимая, что это был риторический вопрос, а Азиз тем временем продолжил:

— Я не хочу лишать тебя этого. Пойми, я связан со слишком опасным тёмным миром, и не могу позволить себе даже самую малость посвятить в него такого хрупкого ангела, как ты, так как это бы означало привязать тебя к нему, запятнать, и навсегда лишить той свободы, которую ты знаешь сейчас.

«Он ничего тебе не расскажет», — холодными буквами пропечаталось в моём сознании. Ещё пару минут назад я была готова услышать любое его признание, но теперь я совершенно чётко поняла, что расспрашивать его о чём-либо бесполезно, и, просто молча развернувшись, зашагала в свою спальню.

Когда, одевшись в недавно купленный летний костюм и лёгкую обувь, я вернулась обратно в общую комнату, Азиз тоже был там, на нём красовались новые тёмно-серые джинсы и простая футболка с V-образным вырезом более светлого серого оттенка.

— Собралась куда-то? — в светящихся нежностью карих глазах Азиза отразилось замешательство.

— Да, я уезжаю.

— Что? Куда? — он явно не ожидал такого поворота событий и теперь совершенно растеряно смотрел на меня.

— Я устала. От тайн, от возможной лжи. Я просто хочу домой, а там будь что будет… — мой голос задрожал, и слёзы не заставили себя долго ждать.

Аз тут же подошёл и сгрёб меня в свои тёплые объятия:

— Ангел мой, прошу, потерпи ещё немного. Поездка, которую я сейчас собираюсь осуществить, очень надеюсь, поможет разрешить эту дурацкую ситуацию как можно скорее, и тогда я потом сам отвезу тебя домой.

— Но почему ты не можешь мне сказать, куда ты уезжаешь? Почему, чёрт возьми, не можешь рассказать о себе хоть что-то⁈

— Давай так. Если у меня сегодня всё получится, то когда я вернусь, поведаю тебе абсолютно всё. А если нет, то отложим это ещё на какое-то время, идёт?

— Да к чему такие условия? Что может в корне изменить твоё решение? Можно мне услышать от тебя хоть какую-то правду?

— Одна простая правда, которую ты упорно не хочешь слышать — это то, что я молчу и буду продолжать молчать только ради твоей безопасности и благополучия.

Азиз был непробиваем. Настояв на своём, он убедился, что я хотя бы дождусь его возвращения, прежде чем делать глупости, уезжая куда-то одной, и ушёл, оставив мне некоторую сумму в виде наличных, чтобы я могла питаться в местном ресторане, если вдруг еда, привозимая в номер, мне не понравится.

Так же он намекнул, что люди Демида будут присматривать за мной, и если я вдруг передумаю его ждать, то мне всё равно не позволят выйти за границы местной зоны отдыха.

«Слушай, ты так говоришь, будто заложница»! — в голове всплыли слова сестры из того телефонного разговора, и, вспомнив нашу с ней последнюю переписку, я ощутила сильную тоску.

Не позволив грустному настроению окончательно завладеть мной, я решила немного прогуляться по внутренней территории отеля.

Внизу располагался тот самый бассейн, что ночью так красиво отражал звёздное небо, и, наблюдая, как вокруг него редкие жаворонки занимают лежаки, наслаждаясь ещё нежаркими лучами солнца, у меня в голове родилась одна идея.

Неподалёку был небольшой магазин с купальными принадлежностями, и, примерив подходящее по размеру бикини ярко-малинового цвета, я совершила покупку.

Местный бар, по периметру обставленный высокими искусственными пальмами только открывался, и, заняв ближайший к нему шезлонг, я улеглась, предоставив свою прохладную светлую кожу мягкому утреннему теплу.

Сегодняшняя ночь выдалась довольно энергозатратной, к тому же проснулась я очень рано, и немного прогревшись на солнышке, не заметила, как погрузилась в сон.