Необычный пациент (СИ) - Планетанова Татьяна

Я схватил этого козла, резко развернув к себе, и с трудом поборов желание тут же вмазать ему, жестом предложил выйти со мной.

Люди вокруг нас стали оборачиваться, с интересом наблюдая разворачивающуюся картину.

Испуганные глаза Ангелины наполнились возмущением. Она попыталась мне что-то сказать и остановить, когда мы с белобрысым зашагали к выходу, и в самих дверях я кивнул охранникам, чтобы те не выпускали девчонку.

— И чем я тебе не угодил? — недоуменно поинтересовался тип, как только мы с ним оказались на улице.

— Много себе позволяешь в отношении незнакомых девушек.

— Ты о Лине что ли? Так я знаком с ней… А ты кто такой?

— Хороший вопрос, но тебя это не касается.

— В смысле не касается, ты мне тут за девушку предъявить пытаешься или я не так тебя понял?

— Всё ты так понял. Чтобы даже близко к ней не подходил. Больше предупреждать не буду.

Ангелина ждала в холле, нервно теребя ремешок своей сумочки. Она посмотрела на меня и её глаза заблестели в отсвете ламп — кажется, она плакала. Я кивнул ей, и Лина последовала за мной.

На улице мы вновь встретились с белобрысым. По-видимому, он не уловил всей серьёзности моих слов, потому что, увидев Лину в слезах, сразу же направился прямо к ней:

— Ангелина, всё в порядке? Хочешь, я провожу тебя до номера?

Но подойти он не успел, потому что я остановил этого прилипалу ударом кулака.

— Ты что! — закричала Лина и подбежала к нему. — Карим, извини меня, пожалуйста!

— Так это твой парень что ли? — белобрысый недобро зыркнул на меня и стал растирать ладонью скулу.

— Всё, пошли, — я взял Ангелину за руку, и потянул за собой.

— Так ты не ответила, кто это такой, он, что, угрожает тебе? — задал вопрос нам в спину этот неугомонный. Так понравилась ему, что никак успокоиться не может.

— Лина, если он сейчас же не отвяжется, то я за себя не отвечаю.

— Всё в порядке, — обернувшись, поспешила исчерпать инцидент она, — прости, что сразу не сказала, что я отдыхаю здесь не одна.

Я чувствовал как внутри неё от обиды и непонимания нарастает внутреннее напряжение.

На освещаемой несколькими фонарями ночной улочке в нескольких метрах от отеля, расстроенная и рассерженная, она, выдернув руку, остановилась, чтобы, наконец, выпустить пар:

— Зачем ты так, мы же просто безобидно танцевали⁈

— Безобидно? Он руки распускал.

— А тебе что с того? Разве между нами что-то серьёзное? Ты ведь просто играешь со мной!

— Это ты, кажется, заигралась.

— О чём это ты?

— Ты что целоваться к нему в клубе полезла?

— Что⁈ Нет! Я случайно облила ворот его рубашки коктейлем у бара, и он просто подошёл показать мне, что следов не осталось! А что если бы даже и полезла, я свободная девушка, разве нет? Или ты считаешь, что я теперь твоя? Секс — это ещё не отношения, ясно? — голос Лины сорвался, и она разрыдалась. — А вот душевая близость — её не купишь ничем! Даже долбанным сексом!

Эти слова вновь задели меня за живое. И обняв её, такую хрупкую и беззащитную, обиженную мной до глубины души, я почти окончательно расклеился, готовый рассказать ей всё, что она пожелает услышать, лишь бы только развеять сомнения относительно искренности моих чувств к ней.

Но мне вновь пришлось оставить её без ответов, потому что к нам направлялся Демид:

— Аз, братишка, что произошло там у вас? Тот парень обидел Ангелину?

— Не совсем, просто приставал.

— Понятно. Но ты ведь понимаешь, что теперь точно привлек к себе ненужное внимание?

— Мы итак собрались уезжать, одолжишь мне своего коня ещё ненадолго?

— Конечно, бери всё что нужно.

— Тогда мы уезжаем прямо сейчас.

— Я с тобой больше никуда не поеду, — безапелляционным тоном медленно проговорила Лина. — Разбирайся со своими проблемами сам.

— Я всё решил, сейчас я отвезу тебя в одно безопасное место, а сам поеду решать вопрос напрямую.

— Да ты чего, пастух, это же дорога в один конец… — озадачено произнёс Демид.

Ангелина на мгновение застыла, будто её тело сковало страхом от услышанного.

— Там будут люди, которые смогут защитить тебя в случае чего, а если я вдруг не вернусь, то отвезут домой, и ты, наконец, будешь свободна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Азиз, что ты задумал? — безжизненным голосом поинтересовалась она.

— Я пока сам не знаю, получится ли у меня что-нибудь, но в любом случае ждать тебе осталось недолго. Скоро ты вернешься к родным и навсегда забудешь этот кошмар.

29 глава

Ангелина

Жизнь ничему меня не учит.

Сначала была теория в виде бесконечно далёких друг другу родителей. Затем практика — мои собственные первые отношения, в которых мы с парнем были близки лишь физически, а внутреннего родства не было и в помине. И вот теперь — экзамен, который я провалила с треском.

Пора убирать грабли с пути или они уберут меня.

В многочасовых раздумьях на безмолвной дороге в столицу — в исходную и конечную точку всего нашего путешествия — я твёрдо для себя решила, что если душевной близости нет, то вымаливать или стараться её заслужить я больше не буду.

К тому же было слишком эгоистично с моей стороны ставить на кон жизнь и здоровье своих родных ради малознакомого человека, пусть даже я доверчиво готова утонуть и полностью раствориться в его тихом омуте, наплевав на всех возможных там чертей. А они у него точно есть — ни за что ни про что ударить человека, который просто хотел убедиться, что я в безопасности…

Отдохнув несколько часов в придорожном хостеле в разных номерах, мы отправились дальше. Азиз в своём новом чёрном спортивном костюме гнал по трассе, выжимая из «ауди» Демида максимальную скорость. Я тоже переоделась в удобную футболку и шорты и, с комфортом разместившись на заднем сиденье, почти всю оставшуюся дорогу дремала или просто терялась в раздумьях, больше не предпринимая попыток выведать у него что-либо, ведь я чувствовала его непреклонность — открываться он по-прежнему мне не собирался.

В моменты редких остановок Азиз пытался выяснить причину моего молчания, говорил, что понимает как мне тяжело и просил прощения за то, что это по его вине.

В мой родной город мы заехали ближе к следующей ночи. Азиз припарковался в нескольких кварталах от центра во дворе обычной малопримечательной многоэтажки, обнесённый забором первый этаж которой был полностью выкуплен под складские помещения.

По просьбе Азиза я последовала за ним, и он показал мне тайный проход к подвалу этого здания.

Спустившись вниз по ступенькам, он постучал в простую деревянную дверь с облупившейся краской, что совсем не производила впечатления того, что за ней можно надёжно укрыться и что там вообще могут быть люди. Но практически сразу же из-под двери кто-то просунул наружу свёрнутый лист бумаги и простой карандаш.

Азиз поднял предметы и, развернув листок, стал читать. А затем вписал что-то и вернул всё обратно. Мне было крайне любопытно, что это могло значить, но я продолжала молча наблюдать за происходящим.

На улице уже давно было темно, и когда дверь приоткрылась, тусклый свет уличного фонаря позволил разглядеть внутри ещё одну дверь. Она была более внушительных размеров и сделана из толстого металла. Рядом с ней стоял высокий худой мужчина в белом костюме, и его сверхаккуратный внешний вид резал глаз контрастом с окружающим его обшарпанным пространством.

Он провёл нас внутрь, и всё изменилось разительным образом: вдоль чистых стен уходящего вдаль коридора, тянулись цветные неоновые провода, эффектно подсвечивая декоративную кирпичную кладку. Впереди стояли два крепких орешка, напоминая обычный фейс-контроль, но им почему-то было совершенно безразлично кто мы такие, что несём с собой и во что одеты. Когда мы проходили мимо, они даже не обратили на нас внимания.

Мужчина в белом костюме проводил нас в довольно просторную полутёмную комнату, лишь некоторые зоны которой освещались немногочисленными лампами с приглушённым тёплым светом. Пол здесь был выложен чёрно-белой плиткой, а потолок как и стены были разукрашены причудливыми разноцветными граффити, флуоресцентные краски которых светились под неоновыми лампами.