Изгнанница. Клятва рыцаря - Рикарда Джордан

Флорис отдал Дитриху свой теплый плащ, а Элен из Абенберга, одна из придворных дам Герлин, которая весьма благосклонно к ней относилась, дала ей накидку.

– Епископу не понравилось, что ваш супруг назвал вас подарком небес, – сообщила девушка. – Он, как известно, утверждает, что Господь благословляет и одобряет плотскую любовь…

– Разве это не так? – в замешательстве спросила Герлин. – Откуда, по мнению епископа, берутся дети?

Элен подняла руки.

– А если Господь просто наблюдает и позволяет госпоже Афродите делать свое дело? – дерзко спросила она. Она также выросла при «дворе любви», приехала прямиком из Тулузы и должна была вскоре выйти замуж в Тюрингии.

Герлин не сдержалась и рассмеялась.

– Я не думаю, что Господь против того, чтобы супруги наслаждались друг другом. Однако я бы охотно вошла в церковь. Если ветер не стихнет, мои волосы вскоре растреплются.

В этот день Герлин в первый раз уложила свои волосы в высокую прическу, как полагалось замужней женщине. Однако она не напускала на себя вид всезнающей супруги.

– Подождите еще немного, епископ непременно придет! – заверила ее Элен. – Я не думаю, что он поступит бесцеремонно по отношению к Дитриху, даже если между Лауэнштайном и бамбергским епископством назревает конфликт. Это было бы недипломатично… А, смотрите, вот и он!

Епископ прибыл в полном облачении в сопровождении нескольких рыцарей, которые, как и он, имели помятый вид и были бледными после бессонной ночи. Конечно же, среди них были Роланд Орнемюнде и Леон из Гингста. Герлин до последнего момента опасалась, что епископ не станет проводить церемонию, сославшись на плохое самочувствие, однако у него, похоже, не хватило сил даже на это. Когда Герлин и Дитрих смиренно опустились перед ним на колени, он кратко и не очень торжественно благословил их союз. Провести богослужение он предоставил настоятелю монастыря Заальфельд.

– Вчера он, похоже, выпил слишком много вина, – снисходительно бросил Дитрих и подмигнул Герлин.

Флорис опять выглядел озабоченным, однако Герлин не пыталась узнать, что его беспокоит. Она еще не могла смотреть ему в глаза. Когда их взгляды встретились, ей стало немного стыдно.

Празднования продолжались и в последующие дни. Только для церемонии посвящения в рыцари и турнира было выделено три дня, а теперь отмечали еще и свадьбу Дитриха. Герлин не успевала согреваться между бесконечными поединками турнира – погода была переменчивой, и дамы постоянно мерзли в павильонах у боевой арены. Навесы защищали только от дождя.

– Это ведь материал моего брата! – обиженно заявил господин Соломон, когда Герлин сделала замечание по этому поводу.

Еврей был официально приглашен на турнир, и Дитрих обрадовался, когда он вызвался вместо присутствующих цирюльников позаботиться о ссадинах участников турнира. Однако большая часть рыцарей отказывалась от помощи, и Соломон иногда мог не наблюдать за поединками, однако старался не расстраивать этим Дитриха. Его мало интересовали рыцарские игры, и он серьезно посмотрел на Герлин, когда она подшутила над ним по этому поводу.

– Госпожа Герлин, мои соплеменники не часто смеются, – с горечью заметил он. – Мы живем, зная, что в любой момент можем быть ограбленными, изгнанными или даже уничтоженными. Или же нас могут насильно обратить в христианскую веру, как это происходит в Бамберге уже на протяжении более чем сотни лет. Потом большая часть «обращенных» снова становятся иудеями, однако сделать это непросто.

Герлин в смущении потерла лоб.

– Но ведь в Лауэнштайне…

– Здесь, в Лауэнштайне, спокойно – благодаря отцу господина Дитриха, который всегда благосклонно относился к нам. Да и у настоятеля монастыря Заальфельд полно других дел, ему недосуг яростно бороться с нами. Епископ Майнца часто говорит о том, что мы находимся под его защитой, однако…

– Архиепископ Майнца? – в замешательстве переспросила Герлин. – Разве Лауэнштайн не относится к бамбергскому епископству?

Господин Соломон отрицательно помотал головой.

– Нет. Хотя епископ Бамберга и Орнемюнды из Тюрингии очень этого хотели бы. Епископ Отто II с радостью расширил бы границы своего влияния, и до сих пор идут споры, кто господствует в некоторых владениях. За последние десятилетия была выкорчевана значительная часть Франконского леса, и епископ утверждает, что это его территории. Теперь уже никто не станет проводить измерения, к тому же пока с новопоселенцев не соберешь большие налоги. Но в любом случае назревает конфликт, так что со стороны господина Дитриха очень разумно настраивать знатных господ на мирное сосуществование.

Вот, значит, с какой целью пригласили епископа провести ритуал посвящения в рыцари и благословления брака Дитриха! Советники юного графа искренне надеялись, что пышного празднования будет достаточно, чтобы смягчить епископа, что было чрезвычайно необходимо. Большинство священнослужителей были не менее привередливыми в своих территориальных притязаниях, чем рыцарское сословие.

Герлин вздохнула: вряд ли положение Дитриха будет прочным длительное время. Господин Соломон подтвердил ее опасения, избегая при этом встречаться с ней взглядом.

– Ваш супруг, госпожа Герлин, теперь хозяин Лауэнштайна, но он слишком юн и уязвим. К тому же отсутствие наследника делает его еще более подверженным опасностям. Если вы родите ему сына, это упрочит его положение. В противном же случае ему придется снискать себе славу мудрого, предусмотрительного графа, которого король и кайзер будут поддерживать, в том числе и деньгами, в организации крестового похода или других дорогостоящих приключений, а также помогут ему наладить отношения со священнослужителями. От настоятеля монастыря Заальфельд, к счастью, можно не ждать неприятностей, а вот архиепископ Майнца… Я думаю, что он даже не знает о нашем существовании, ведь епископство огромное. Разумеется, он уверен в том, что ему подчиняется и бамбергское епископство. Здесь также могут быть разногласия. Лауэнштайн не должен очутиться между двух огней. Но не огорчайтесь так, госпожа Герлин! – Лекарь постарался улыбнуться. – Пережив посвящение в рыцари и свадьбу, мы уже сделали огромный шаг вперед. И сегодня вечером Дитрих собирается оставить турнир и поехать с вами верхом по владениям, не так ли? Вы покорите сердца людей – тем более что Дитрих велел, чтобы все трактиры в поселениях не закрывались еще три дня! – Он одобрительно кивнул ей. – Путь к простым людям лежит через желудок. И вам также следует более основательно ужинать на пиршествах, госпожа Герлин! Но будьте бдительны! Однако же вы бледны, опасения последних дней оставили вас без сил.

Если такое замечание ей сделал бы Флорис, Герлин почувствовала бы себя неловко – и, несомненно, сразу отправилась бы на поиски ближайшего зеркала, чтобы проверить, как она выглядит. Беспокойство Соломона стало для нее отрадой. Она утвердительно кивнула.

– Говорят, Господь Бог не дает нам ношу, которая нам не по силам, – сказала она.

Соломон улыбнулся:

– А наш народ пытается утешать себя за все страдания тем, что считает себя «избранным»… Однако я считаю, что чаще всего именно люди взгромождают друг на друга ношу, а не Вечный, и я боюсь, что несу ответственность за многие ваши тяготы. Ведь это была моя идея посватать к вам Дитриха.

Герлин посмотрела лекарю в глаза.

– Вам не стоит ни о чем сожалеть, – спокойно сказала она и вздрогнула от неожиданности, однако приятной неожиданности, когда рука Соломона в легком утешительном жесте накрыла ее руку – пусть даже всего на миг.

Вечером щеки Герлин разрумянились от поездки верхом по прохладной погоде. Ее небольшая кобыла радостно пританцовывала возле Флоремона Дитриха, и новоиспеченный граф делал все возможное, чтобы его молодой супруге понравились крестьяне и ремесленники Лауэнштайна и Лауэнхайна, Штайнбаха и Людевихсдорфа. В поездке Герлин раздала не только золото и подарки для женщин и детей, привезенные из Фалькенберга, но и содержимое еще одной шкатулки из сокровищницы крепости. В результате народ восхвалял ее за щедрость, и эта поездка по землям Пфальца была похожа на триумфальное шествие. Поговаривали, что госпожа Лютгарт по приезде была не так щедра. Герлин могла это понять. Лютгарт также была родом из не очень богатой семьи, и, вступая в брак уже третий раз, отец Дитриха наверняка посчитал, что не имеет смысла представлять ее с большим размахом.

На Герлин и Дитриха сыпались пожелания счастья и благополучия, а Герлин также обзавелась новыми друзьями, со знанием дела комментируя крестьянский труд.

– Ты сварила прекрасное пиво! – заявила она крестьянке, отпивая глоток. – Возможно, чуть крепковатое. Следи за тем, чтобы твой муж и сыновья не слишком на него налегали! А вот пряности… Что же ты туда добавила? Тебе следует дать пивовару из крепости этот рецепт. Или же это тайна?