Песнь Морской Девы (СИ) - Романова Маргарита "Margari Vlaiser"

***

"Акулий зуб" бросил якорь и встал на прикол на ночь. На палубе я никого не видела. Выпрыгнув из воды, я уцепилась за эту штуку на носу коробля. Все никак не запомню, как это бревно называется. Да и не суть дела. Я села на нго, внимательно вглядываясь в темноту. На палубе действительно было пусто. Я пока еще не поняла хорошо это или плохо. Ну да ладно, к кракену их. Надо решить кого навестить первым: Саманту или Генри. Хотелось бы поговорить с подругой, прежде чем ее душу заберет Пасейдон. Быть может она тоже превратится в русалку и тогда мы точно будем неразлучны. Однако, у меня рука на нее не поднимется. Если в мечтах своих я выцарапывала Генри глаза и разрывала ему глотку ногтями, то Саманту мне совсем не хотелось убивать. По крайней мере своими руками. Думаю, эту проблему мне нужно решить в первую очередь. Поговорив с ней, я смогу наконец определиться. Выскажу ей все в лицо, посмотрю на ее реакцию. А предателя Генри оставлю на сладкое.

Кивнув Виоле и Луизе, которые разместились на выступе под носом коробля, я набрала полную грудь слишком сухого для меня воздуха. Они затянули медленную чарующую мелодию без слов. Такую, что любой бы заслушался. Шум моря вплетался в их пение, аккомпонируя лучше любого музыкального инструмента. Уловив их мотив, я стала звать, стараясь, что бы мой голос звучал как можно красивее и нежнее:

— Саманта… Сэм, ангелочек, приди ко мне…

Это продолжалось слишком долго, я начинала терять терпение. Не может быть, что бы она не слышала меня. Если Саманта на этом корабле, то мой зов она должна была услышать из любого, даже самого дальнего уголка. Я перестала звать, но Луиза и Виола продолжали петь. И теперь их уже слышали все. На палубу стали выходить моряки. Знакомые все лица. Ни один из них не сказал ни слова, когда меня связывали и кидали за борт. Что ж, теперь их очередь. Но сначала я должна была поговорить с Генри. Где он, кстати? Что-то ни его, ни капитана, ни Саманты я не вижу.

Пока я изучала мужиков взглядом под напевы подруг, моряки подходили ближе, медленно, словно боялись спугнуть меня. Вперед вышел широкоплечий мужчина в широкополой шляпе со страусиным пером. Именно в этой шляпе ходил капитан, я уверена. Но сейчас передо мной стоял не он. Что здесь произошло? Где Сэм и Генри? Такое ощущение, будто я ошиблась кораблем.

— Чудеса… — слышала я перешептывания матросов.

— Какая красивая…

— Матерь божъя, это же настоящая русалка!..

— Кого-то она мне напоминает…

Похотливые придурки. Уверена, дело даже не в волшебном пении. Сиди на моем месте живая голая девка, они бы вели себя точно так же. Открутить бы каждому голову…

Мужчина в шляпе подошел ко мне вплотную. Он смотрел мне в глаза и глупо улыбался.

— Это ты мой храбрый капитан? — ласковым голосочком пропела я, проведя пальцем по его лицу. Он кивнул, сделав еще шаг ко мне. С его лица все не сходила глупая улыбочка. — Такой молодой… Должно быть ты любимец моря, раз добился таких высот. Расскажи мне о своих подвигах.

— Прекрасная дева, не совершал я подвигов и приключения мои скучны и неинтересны. — Ответил он, смущенно опустив голову.

— Не ты ли тот легендарный капитан, что прошел столько миль за штурвалом этого корабля? — Я наклонилась ближе к мужчине, выгнув спину. Наши лица были очень близко. Он помотал головой. — Тогда поведай мне, мой милый, правду всю, где пержний капитан и друг его — губитель моей души.

Я почувствовала, как лицо мое преображается, как я превращаюсь в чудовище. Не подходящий момен, я же их спугну всех. Вслушалась в пение подруг и успокоилась. Но слишком поздно, моряк увидел мой чудовищный лик. В испуге отскочил от меня. Что ж, придется действовать по ситуации. Я перекинула хвост через фальшборт и встала на ноги. Идти было все еще больно. Но, тщательно скрывая это, я приблизилась к мужчине в шляпе. Прижалась к нему бедрами и обхватила его лицо ладонями. Остальные моряки, столпившись вокруг, молча наблюдали.

— Не бойся, мой милый капитан. — Но он все еще дрожал. Тогда я обвила руками его шею и прильнула к его губам мягким коротким поцелуем. Похоже, это его успокоило. — Я пришла, что бы нести любовь. — поглаживая его грудь, промурлыкала я. — Я не приченю зла, даю тебе слово… — Провела руками по его поясу, заглядывая моряку в глаза.-…если ты расскажешь, что стало с прежним капитаном.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Его собственный нож теперь упирался острием ему в кадык. Я крепко держала его за ворот рубахи и на этот раз дала своим эмоциям волю. Ярость вспыхнула, отразившись на моем лице жуткой гримассой. Капитан снова дернулся, но не вырвался из моей хватки.

— Хорошо-хорошо. — затараторил он, немного заикаясь. — М-мы устроили б-бунт и высад-дили капитана и с-старпома на острове. Д-дали им по револьверу с одной пулей, как п-п-пологается. Н-не убивайте меня.

— А Сэм? Юнга из Кокле дель Норте.

— С-саманта? Она мертва. — Теперь его взгляд был совсем зашуганным. А меня так и разразила ярость. Я не могла поверить в это. Сэм не могла умереть! Я должна была увидеть ее! Нет, это не может быть правдой! Но это было правдой. Благодаря чарам, этот человек не врал.

— Как это мертва? Кто из вас, ублюдки, посмел ее тронуть. — Я отшвырнула капитана со всей своей русалочьей силы. Он с грохотом упал на палубу. Я урожающе приближалась к нему, а он отползал, что-то в панике лепеча.

— Это все капитан… прежний капитан… это все он, клянусь. Из-за Саманты мы и устроили мятеж. Прошу, не убивай…

— Что он сделал с ней? — взревела я.

— Утопил. Связал и бросил за борт… как тебя… это же ты… Ты та самая девушка…

Его глаза становились все шире, брови ползли на лоб, челюсть отвалилась. На его лице отразились страх, удивление, мольба и озарение. Даже не представляла, что человеческое лицо может отражать столько эмоций сразу.

— Убью! Вы все будете подыхать в муках! Я выверну ваши внутренности наизнанку и заставлю вас их сожрать!

23 [Себастьян]

— Олли, мать твою, Милтон… Какого котика морского ты тут делаешь?

Голова моя все еще гудела, а лицо юнги перед моими глазами расплывалось, раздваивалось и снова собиралось воедино.

— Ну я того… на корабль не успел. — Промямлил Олли, помогая мне подняться.

— Повезло тебе, парень. Ты даже представить себе не можешь, как тебе повезло…

Мир снова покачнулся. Я встряхнул головой и оперся о пальму. Шатает так, будто я из паба Тартужного вышел, проматав там всю долю на выпивку. Обидно только, что выпивки небыло, а голова кругом все равно идет. Эх, надо будет пробраться на корабль и стащить оттуда ящик рома, пока эти рожи хвостатые все себе не присвоили.

— А вы как тут..? — Олли растерянно оглядел меня с ног до головы, потом поднял глупый взгляд туда, откуда я свалился.

— А, выпнули меня с корабля волшебным пендалем. Вот я и… — Я присвистнул, глазами и рукой проследил по небу, изображая полет ядра, и ударил кулаком по ладони, издав звук взрыва. Олли вздрогнул. — Вот. А потом открываю глаза, а тут ты. Так что остались мы с тобой одни. — Я обхватил парнишку рукой, прижимая к себе и слегка покачиваясь. Лишь ты и я на всем этом необитаемом острове. Романтика!

Олли в замешательстве оттолкнул меня и странно на меня посмотрел.

— Да расслабься, я тут на долго задерживаться не намерен. Если хочешь, вместе свалим с этого проклятого острова, где женщин на три квадратных фута больше, чем разумных существ. Но, для начала, я бы поел. Есть у тебя чего-нибудь?

— Ага. Я тут какую-никакую хижину соорудил…

— Эх ты… моряк, лучше бы плот сколотил. Или ты тут жить собрался? Тоже мне, Александр Селькирк.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Олли, щуплый паренек, бодро вышагивал впереди меня вверх по склону. Меня же одолела отдышка уже в первые минуты ходьбы. Что это, старость? Да ну, просто последствия падения вот и все. Успокаивая себя таким образом, я остановился, якобы окинуть пейзаж взглядом. Нет правда, отсюда открылся не плохой вид на море. Солнце уже почти скрылось за горизонтом и небо окрасилось мягким сиреневым светом. Я, конечно, не из романтичных натур, с восхищением любующихся небом в любое время дня и ночи, но Олли то этого не знает. Так что пока я строил из себя мечтательного юнца, мое дыхание выровнялось и сердце прекратило свой дикий скач.