Непридуманная история Второй мировой - Александр Никонов

И Сталин, и Гитлер любили совершенно одинаковое искусство — крепких теток, плакатных физкультурников. В общем, здоровый реализм. И никакого чтоб упадничества! Искусство должно воспитывать массы.

Кроме того, Гитлер и сам был художником, как известно. Но и Сталин неплохо рисовал. В 1923 году Вождь пролетариата с натуры нарисовал шарж на своего друга и соратника по борьбе с царизмом товарища Бухарина, мастерски передав в рисунке ту характеристику, которую позже даст Бухарину прокурор Вышинский: «помесь лисы со свиньей».

А в 1930 году прямо на заседании Политбюро Сталин быстро нарисовал наркома финансов товарища Брюханова подвешенным за яйца. Причем художником точно был схвачен характерный взгляд Брюханова, а блоки, через которые несчастный был подвешен, Сталин отрисовал технически грамотно — с противовесом. Под портретом генсек написал: «Брюханова за его нынешние и будущие прегрешения следует подвесить за яйца. Если они выдержат, тогда следует признать его невиновным, все равно что оправданным по суду. Если они оторвутся, его следует утопить в реке». Это была шутка, конечно. Таким зверем Сталин вовсе не был. Поэтому позже Брюханов был элементарно расстрелян.

Впрочем, и «по-серьезному» Сталин тоже рисовал. Скажем, портрет Шота Руставели, нарисованный им еще в духовной семинарии, поразил соучеников Иосифа мастерством исполнения…

Сталин поддерживал лысенковщину и громил генетику. И Гитлер обожал лженауку! Сталин считал, что не может быть науки вне политики, что есть науки, находящиеся в русле марксизма, а есть науки империалистические, отвлекающие пролетариат от классовой борьбы. И Гитлер полагал, что бывают науки «неправильные», разлагающие нацию. О лысенковщине все знают. А вы поинтересуйтесь как-нибудь теорией полой Земли или герберовской теорией вечного льда, которые разделял Гитлер и которые являлись краеугольными камнями в фундаменте его мировоззрения. Мрачные бездны человеческой психики откроются перед вами.

Гитлер в военном деле придерживался наступательной тактики. И Сталин наступательной.

Гитлер считал свою нацию самой лучшей. И Сталин называл русский народ «основной национальностью мира».

Сталин, выступая весной 1941 года перед выпускниками военных академий, сказал, что им нужно быть готовым к любым неожиданностям — вождь имел в виду, что сегодняшний союзник, с которым подписан пакт о дружбе, может внезапно стать врагом. Гитлер, выступая весной 1941 года с речью перед выпускниками военных училищ, сказал, что им нужно быть готовым к любым неожиданностям — фюрер имел в виду, что сегодняшний союзник, с которым подписан пакт о дружбе, может внезапно стать врагом.

В Германии процветает массовое доносительство — граждане стучат друг на друга в политическую полицию. И в Советском Союзе процветает массовое доносительство — граждане стучат друг на друга в политическую полицию…

Гитлер сажал в лагеря детей. И Сталин сажал детей.

Сталин считал уголовных преступников социально-близкими, в отличие от политических. И в гитлеровских лагерях мелкими начальниками над политическими заключенными — так называемыми капо — были уголовники.

Германский национал-социализм выбрал своим главным символом свастику. И в социалистической России после революции одним из символов была свастика, которая с 1917 по 1922 гг. даже красовалась на советских деньгах.

Национал-социалистическая рабочая партия Гитлера образовалась путем слияния двух леворадикальных революционных партий — Социалистической партии Юнга и Немецкой рабочей партии Дреклера. Поэтому один из пунктов в программе новорожденной гитлеровской партии предусматривал национализацию банков и промышленности, а также экспроприацию земли. А гитлеровский идеолог Геббельс неоднократно и публично говорил о родстве большевизма с национал-социализмом и считал Ленина одним из величайших революционеров, дело которого должны продолжить немецкие национал-революционеры.

Практически все видные деятели нацистского движения — Кох, Штрасер, Рем, Брюкнер, Эрнст, Хейнес и другие придерживались левацких убеждений. Не отставал от них и Гитлер, который прямо заявлял, что он учился у большевиков и «изучал революционную тактику Ленина, Троцкого и прочих марксистов».

По сути, национал-социализм был веточкой, растущей на революционном древе недалеко от веточки большевизма. Нацисты это понимали. Тот же Гитлер говорил: «Между нами и большевиками больше сходства, чем различий. Я всегда принимал во внимание это обстоятельство и отдал распоряжение, чтобы бывших коммунистов беспрепятственно принимали в нашу партию. Национал-социалисты никогда не выходят из мелкобуржуазных социал-демократов и профсоюзных деятелей, но превосходно выходят из коммунистов».

Как отмечает автор одной из работ, посвященных родству этих двух партий-близняшек, Александр Куксин, «многие коммунисты в разные времена переходили под знамена Гитлера и, как правило, оказывались там вполне «на месте». Скажем, садист и маньяк Р. Фрейслер в гражданскую был в России и служил в ЧК, а в нацистской Германии выдвинулся на пост председателя Народного суда, прославившись своей кровожадностью. И фюрер не в шутку, а в качестве похвалы говаривал: «Фрейслер — это наш Вышинский». Ярым большевиком в начале 20-х был и лидер норвежских нацистов Квислинг. Он побывал в советской стране с миссией Нансена и вернулся оттуда под глубоким впечатлением увиденного, вступив в Норвегии в лейбористскую партию (в то время являвшуюся членом Коминтерна) и даже попытавшись создавать в Осло красную гвардию. К гитлеровцам перешла часть компартии Франции во главе с Ж. Дорио и компартии Швеции во главе с H. Флюгом. Ну, а в самой Германии до 1932 г. различия между коммунистами и нацистами выявить было вообще трудно — куда труднее, чем сходные черты. Те и другие представляли себя выразителями интересов рабочих. И для тех и других рабочие выступали лишь той пассивной массой, за поддержку которой разворачивалась борьба. На самом же деле главную, постоянную опору как коммунистов, так и нацистов составляло городское отребье — люмпены, деклассированные элементы, шпана без определенных занятий».

И как близкие виды большевизм и нацизм очень остро конкурировали друг с другом. Сталин воспитывал свой народ в духе антифашизма. Его пропагандисты и он сам абсолютно справедливо считали фашизм совершенно аморальным и античеловеческим явлением. В этом с товарищем Сталиным невозможно не согласиться!.. И Гитлер воспитывал свой народ в духе антибольшевизма. Он и его пропагандисты абсолютно справедливо считали сталинизм общественным строем «с аморальным внутренним ядром». В книге «Моя борьба» Гитлер писал: «Нельзя забывать и того факта, что правители современной России — это запятнавшие себя кровью низкие преступники, это накипь человеческая, которая воспользовалась благоприятным для нее стечением обстоятельств, захватила врасплох громадное государство, произвела дикую расправу над миллионами передовых интеллигентных людей, фактически истребила интеллигенцию и теперь вот уже скоро десять лет осуществляет самую жестокую тиранию, какую когда-либо знала история». В этом с господином Гитлером невозможно не согласиться!..

А вот Сталин был вполне согласен с Лениным, отменившим старую мораль и заменившим ее новой: «Морально все, что идет на пользу делу пролетариата». И Гитлер освободил свой народ от «химеры старой морали».

Гитлера немецкий народ любил. Его называли гениальным и сравнивали с солнцем. А Сталина даже и сравнить было не с чем! Солнце с товарищем Сталиным рядом даже срать не садилось.

Ни с чем не сравнимВеликий Сталин,Выше всех высот, глубже всех глубинВеликий Сталин.

Гений егоВыше горных цепей,Гений егоЯрче солнца лучей.

Солнечный лучСкован с вечера сном, —Гений егоСветит ночью и днем.

Зелень луговУвядает к зиме,гений егоВечно молод и свеж.

Реки текутИ мелеют в пути, —Гений егоПолноводен и чист.

Темное мореДно имеет свое, —Сталинский генийГлубже северных вод.

Есть конец и границаВ самом дальнем пути,Только сталинский генийНе имеет границ».

Перевод с эвенкийского, 1938 г.

Так что если бы эти двое вождей двух лучших народов планеты начали меряться своими гениями, я еще не знаю, кто бы выиграл!..

В 1940 году переводчик Сталина Валентин Бережков оказался в Берлине. Он вспоминает:

«Пал Париж… в Берлине парад войск, возвращающихся из похода на Запад. Сам Гитлер его принимает. Я стою неподалеку от трибуны, на Аллее Победы, вижу, как к фюреру тянутся руки из толпы, когда он медленно проезжает в открытой машине. Какое массовое безумие! Наконец Гитлер на трибуне, в скромном кителе с железным крестом, а вокруг фельдмаршалы, генералы, адмиралы, высшие чины СС.