Истории, написанные при свече - Людмила Вячеславовна Федорова

человек даже знал самое лучшее средство победить эту лень.

Франсуа хитровато прищурил один глаз и мягким, по-отечески нежным голосом спросил Кита:

– А если я пообещаю, что во время прогулки мы зайдём на рынок и купим сладких яблок целую корзинку, а тебе ещё кулёк изюма и шарик твоего любимого ванильного мороженого? Идёшь?

Кит сразу с весёлым задором в распахнутых зелёных глазах соскочил с кровати со словами:

– Ну, так бы и сказал бы сразу, Франсуа! Я за своё любимое ванильное мороженое да ещё кулёк изюма и не в такую рань встану!

…Кит быстро умылся, оделся, нахлобучил свою любимую зелёную беретку и поспешил за Франсуа.

Сначала два неразлучных друга гуляли в красивом шуршащем зеленью городском парке, наполненном солнцем и свежим чистым воздухом, и Кит так и норовил прилечь на скамейку, когда Франсуа не разговаривал с ним, а отвлекался, чтобы сделать в парке пару-тройку гимнастических упражнений: наклоны, приседания, повороты и пробежку по дорожкам. Потом, беседуя, они направились к ближайшему небольшому рынку, и сначала Франсуа подошёл с корзинкой, что взял с собой на прогулку, к старой торговке овощами и фруктами и вежливо произнёс:

– Доброе утро, будьте любезны, продайте мне тех спелых красных яблок, штучек пять в эту корзинку, сколько с меня?

– Что ж, доброе утро, странный, но обходительный молодой человек, вот ваши яблоки, с вас всего двадцать центов… —сказала старушка-торговка, подавая Франсуа его корзинку с яблоками.

Франсуа расплатился, взял корзинку и галантно поблагодарил торговку. А потом Кит и Франсуа подошли к сладкой лавке и купили весёлому подмастерье кулёк с изюмом и шарик ванильного мороженого, и направились в свою съёмную комнату, по пути угощаясь, Франсуа спелым хрустящим сладко-кислым яблоком, а Кит мороженым и изюмом из кулёчка, ведь им было пора собираться во дворец. Через час их уже ждала с заказанным платьем надменная принцесса Фредерика-Берта.

… Франсуа и его верный подмастерье были у своей заносчивой заказчицы вовремя, и Франсуа, как кутюрье, помог облачиться жеманной принцессе в новое платье. Шедевр, что сшил молодой кутюрье для надменной кронпринцессы, просто поразил своим великолепием Фредерику-Берту до радостного повизгивания. Невероятно пышное с очень узкой талией платье из золотого атласа с белоснежными жерновами и вставками из кипенно шёлка и нежным маленьким узором в виде геральдической лилии из бриллиантов было более чем богатое!

Фредерика-Берта стояла, кичливо и жеманно любуясь собой и откровенно взглядом, мимикой грубого лица, которое портил крючковатый нос, жестами заигрывала с Франсуа, а тот выполнял вою работу с таким хладнокровием и брегливотью на лице, будто бы сейчас одевал платье на жабу.

– Франсуа Жаккар, вы просто гений! Я в восторге! На следующем балу я точно возьму титул первой красавицы! А вы, как молодой мужчина, считаете меня красивой? Может, вы бы изменили своим принципам, и мы бы провели приятно время? Разве вам не хочется, когда такая красавица предлагает сама? – заигрывая с некрасивой жеманностью, ломалась перед Франсуа принцесса Фредерика-Берта Ротенбургская.

Франсуа слегка насупился мыслью: «Нашлась «первая красавица»! Пугало огородное, а не красавица, вся изломалась, чтобы понравиться мне, а я вот терпеть не могу таких заносчивых надутых девиц! И такую невзрачную внешность не украсит даже это платье!», но с вежливым учтивым тоном ответил:

– Ваше высочество, прошу простить меня, но я своим принципам не изменяю, романов со своими заказчицами не завожу, вас я не оцениваю, как мужчина женщину потому что я на работе! Я – кутюрье, выполняющий свои обязанности, и всё! Если вас в платье всё устраивает, то прошу вашего отца, его величество, расплатиться со мной и разрешите откланяться…

Высокомерная Фредерика-Берта скривилась и фыркнула раздосадовано.

Франсуа пошёл вместе с Китом к королю Хлодвику-Карлу Ротенбургскому, получил жалование и молодой кутюрье вместе с неизменным подмастерье хотели уйти, когда к ним подошла служанка и обратилась:

– Извините, я не ошиблась, вы же – кутюрье Франсуа Жаккар?

Франсуа округлил вои ясные светло-табачные глаза от сильного удивления, опешил, но протянул учтиво:

– Эм,… нет, вы не ошиблись, кутюрье Франсуа Жаккар – это я. А зачем вы искали меня?

– Мне приказала вас найти и позвать в её будуар её величество королева Ульрика Ротенбургская… – объяснила служанка.

Франсуа от удивления потерял на несколько секунд дар речи, вытянул нежное личико, но робко ответил:

– Что ж, раз её величество меня хотят видеть, наверное, разговор пойдёт о новом заказе, проводите меня, пожалуйста, к её величеству королеве Ульрике…

… Когда Франсуа зашёл в будуар Ульрики, то увидел подругу в ужасном состоянии: болезненно бледная, даже чуть-чуть зеленоватая, заплаканная, с невыразимой тоской в больших голубых глазах, она смотрела на Франсуа, облокотившись на изящный секретер…

На юной королеве было одето симпатичное простое синее платье с пышным подолом и с кружевным сточим воротником, а куски аквамаринового атласа лежали на секретере.

Франсуа догадался, что с его подругой случилась какая-то беда, от волнения побледнел и схватился за сердце, но мягким голосом просил:

– Ульрика, у тебя случилась беда? Если не тайна, что же случилось? Я могу чем-то помочь? Я же друг, я беспокоюсь за тебя…

Ульрика бросила несчастный взгляд на лоскутки аквамаринового атласа и, шмыгая носиком, ответила:

– Франсуа, друг, моё главное горе случилось восемнадцать лет назад, когда я появилась на свет, сразу обречённая на одиночество, разбитые мечты и унижения в течение всей жизни. Я…, ты понимаешь, друг, выросла, как я тебе рассказывала в семье очень жестокого человека, торговца мушкетами и ружьями Ханса Беккера, и за детство, со скольких лет я себя помню, я не услышала от родителей ни одного хорошего слова. Мать была равнодушна, как глиняный кувшин, и никогда не интересовалась жизнью своих дочерей, только, когда подрастила до десяти лет, стала учить читать, писать, да вести хозяйские домашние дела. Отец же был настоящий нарцисс, бесчувственный самовлюбленный тиран, он издевался надо мной и моей младшей сестрой, как хотел, и бил, и порол, и держал голодом, всячески унижал, делая из нас покорных служанок. Конечно, это было обидно, конечно, хотелось узнать самую простую родительскую заботу, без любви я чахла, моя самооценка просто была опущена в дождевую лужу. Но, понимаешь, я всегда верила, верила, что моя жизнь изменится к лучшему, когда я вырасту. Ведь я – не глупая кукла, не безграмотная чернавка, я не только хозяйством умела управлять, я образована, и этикет знаю, и танцы бальные, и читать люблю, особенно я полюбила пьесу Шекспира «Ромео и Джульетта», «Илиаду» Гомера , и романы о короле Артуре, и музицировать на клавесине я умею, и, между прочим, никто не знает, а я неплохо, хоть и любительски, к этому ещё пою, и очень люблю это развлечение, когда рядом никого нет. И я верила,