Костер на горе - Эдвард Эбби

К концу дня возвратился Лу.

— Что-нибудь слышно? — спросил он мою тетю.

— Ничего.

— А из Эль-Пасо?

— Ни словечка.

— Вы им звонили?

— Лу, я чуть не каждые полчаса звонила в полицию и шерифу. И следа его никто не обнаружил.

Лу пробежал рукой по своей густой темной шевелюре и обратил взгляд ко мне. Без улыбки.

— Мариана, — сказал он, — не могу понять, чего ради надо было ему в Эль-Пасо. Никто этого не понимает. Как ни посмотри, нет тому повода.

— И не было у него повода покидать мой дом среди ночи, даже не попрощавшись.

— Верно. Странно. Попытаемся представить, что у него в мыслях было. Может, сообразим, как все произошло. Если нам этот вот мальчик чуток подсобит.

— Хватит меня разглядывать, — сказал я. — Не знаю я, куда он поехал.

— Не в Эль-Пасо?

— Не знаю, — замялся я. — Возможно, туда.

— Как его машина оказалась там, если он туда не ездил? Не сама же прикатила. И ты ее не вел. Как же она туда попала?

— Говорю — не знаю.

— Билли, не кричи на Лу.

— Конечно, конечно.

Лу по-прежнему присматривался ко мне.

— Понимаете ли, — обратился он к Мариане, — когда вы мне утром позвонили, в голову сразу пришло: наверняка старый конокрад вернулся на ранчо. Вот о чем подумалось. Так что я позвонил федеральному шерифу и в военно-воздушную полицию. Думал, не затеялось ли у них там новое сражение. Но нет, все, говорят, тихо, никто не показывался ни ночью, ни днем.

Я улыбнулся. И слишком поздно прикрыл лицо ладонью. Они повисли на мне, будто два агента ФБР:

— Билли!

— Он туда направился, Билли?

Я выдержал паузу. С грозным видом. Загнали в угол.

— Ладно, — произнес, — скажу вам правду. Он сказал, что собирается в Старую Мексику.

— Это и есть правда? — уставились они на меня.

— Сказал, что опротивела ему наша страна.

После короткого молчания Лу попробовал взять меня за руку, но я отстранился.

— Билли, — сказал он, сверля меня взглядом, — ты, думаю, самый большой врун из попадавшихся в Гвадалупском округе, пожалуй, и на всем юго-востоке Новой Мексики. А не то вообще во всем штате, исключая Санта-Фе. — Он вздохнул. — Поеду-ка я на ранчо.

— Я тоже хочу ехать, — тут же заявил я.

Впервые за целый день он по-настоящему улыбнулся.

— Надевай свою шляпу.

— Я тоже поеду, — сказала тетя Мариана.

— Нет, не надо, — ответил ей Лу. — Это мужское дело.

И мы оставили ее мыть посуду.

Когда влезали в его большой автомобиль, Лу проговорил:

— Пожалуй, придется обменять эту машину на джип. Как считаешь, Билли?

— Зачем? — угрюмо бросил я.

Он со всей пристальностью посмотрел на меня.

— Потому что, по-моему, дедушка твой где-то высоко на горе.

С горечью глядел я в окно, пока автомобиль выезжал на улицу.

— Неужели нельзя оставить его в покое?

— Билли, я только хочу убедиться, что старик в полном порядке. Мы похищать его не собираемся. Хочет там оставаться, пускай. — Он коснулся моей руки, и я на сей раз ему это позволил. — Успокоил тебя?

Я не отвечал. Не успокаивало это меня, а совсем наоборот. Выходит, я изменник. Предатель.

Миновало три четверти часа, и уже мы пулей летели по шоссе на юг — в нанятом джипе, держа направление на Пекарский и дедово ранчо. Въехав в поселок, Лу остановился около заведения Хайдука и бара «Колесо фургона», чтобы порасспросить людей; все тут знали, что дедушка пропал, но видеть его никто не видел. Снова сели в джип. Свернули на знакомую грунтовую дорогу. Лу вглядывался, не найдутся ли следы, а их оказалось слишком много.

— Словно армия здесь сегодня проходила, — отметил он.

Так мы и ехали под широким чистым небом пустыни. Солнце жгло со своей летней высоты, барханы источали зной, ярко-белые соляные блюдца сверкали как заиндевелое стекло, глазам было больно. Лу надел темные очки.

— Это что? — спросил я.

— Очки от солнца. Как смотрятся?

— Смотрятся безобразно.

— Времена меняются, Билли. Нынче такие очки даже индейцы носят. Не пора ли тебе оставить войну со всем миром да идти с ним в ногу? То есть нужно, наверное, точнее сказать...

— Попробуй.

— А ты очки попробуй. — Он протянул их мне.

Надел я очки, и к моему удивлению небо показалось более голубым, пески более каштановыми, острые листья юкки — более привлекательно зелеными. Что-то тут не так, подумалось. Непонятно. Я молча вернул Лу его темные очки.

— Действуют, а, Билли? Признайся, действуют, все кругом глядится красивее. — Он ухмыльнулся мне. — Надо нам быть сообразительными, как и прочие индейцы, Билли. Мы не все берем, что на нас белый человек пытается вывалить, мы берем с разбором, то, что полезно, а остальным пусть сам подавится. Понял?

Я кивнул. Понять не понял, но вроде бы приметил едва читающиеся следы.

— Ага! — вскричал Лу, сбросил скорость, остановил джип, дал задний ход в следовавшее за нами облако пыли.

— Затормозил и пристально всмотрелся в землю справа от нас: строго параллельные свежие отпечатки резиновых шин отклонялись от дороги в сторону скал, через пески, вились среди кустарника, уходили на северо-запад.

— Зачем было туда подаваться? — заговорил Лу. — А вот зачем, да будет тебе известно: чтоб объехать охрану, которая стоит там впереди. Твой дедушка доехал досюда, вспомнил про охрану у ворот и решил обогнуть их. Как и ты, когда шел пешком по этой дороге.

— Ты поедешь по следам?

— К чему? Куда он направлялся, мы знаем. И двинемся прямо к хибаре.

— Ну... а коли пикап в Эль-Пасо?

Лу погнал джип вперед.

— Ух и хитрюга твой дед. Он, видно, подыскал батрака или солдата в Аламогордо и заключил сделку, может, и заплатил, чтоб тот его сюда в предгорье доставил, а после взял себе пикап. А тот, кто получил этот грузовичок, само собой, пригнал его в большой город, чтоб раскурочить и продать по частям.

— Почему было не спрятать пикап в горах?

— Он же хотел сбить нас со следа. Не понял? Чистая хитрость. Лишь одно по сию пору до меня не доходит.

— Что именно?

— Как это он надеялся одурачить меня, — улыбнулся Лу.

Он тебе доверял, подумалось. Но вслух я это не сказал — сам тоже был виноват.

Снова прочитав мои мысли, Лу хлопнул меня по плечу.

— Хватит себя пилить, Билли. Мы вдвоем способны сохранить тайну. Никуда его не повезем,

— А что тетя Мариана?..

— Да-с, тут незадача. Ну, придется наврать ей, вот и все. Ты ведь врать можешь не хуже, чем хранить тайну.

— Вроде бы я ни в том ни в другом не силен.

— Ты совершенствуйся. В обоих направлениях.

Полиция ВВС остановила нас у ворот; Лу предъявил пропуск, которым пользовался в последние недели.

— Этот пропуск больше ни к чему, — сказал охранник. — Воглин здесь уже не живет, и это вам, мистер Мэки, прекрасно известно. По какой вы сегодня надобности?

У Лу не было готового ответа.

— Мы ищем коня, — высказался я.

— Верно, — поддержал Лу, — старого конягу.

Охранник бдительно поглядел на нас.

— Ладно, мистер Мэки, на этот раз дозволим въезд. Но при условии, что вернетесь до заката.

— Условились. Премного благодарен.

— Тогда все. Только чтоб наверняка обернулись дотемна.

— Что за прелесть жить в свободной стране, — сказал Лу, когда мы проехали ворота, — с вышколенными и обходительными полицейскими, куда ни повернись. Теперь полное внимание — чтоб не пропустить, где старик въехал опять на дорогу.

Но этого мы не увидели.

— Что ж, он решил избежать любых случайностей, вот и все, — объяснил Лу. — Наверное, прямиком двинулся в объезд ранчо. Не бойся, найдем его.

Как раз этого я и боялся.

А мы пересекали дно древнего озера, где стояли загоны — опустелые корали, брошенные на произвол погоды и ракет, для них как раз подходящие цели, — и увидели шлейф пыли, вьющийся по другую сторону низины, в передней же точке шлейфа — серую служебную машину, спешащую к нам.

Ее водитель дал нам знак остановиться. Мы затормозили бок к боку на дороге, и Бэрр выставил голову и локоть из окошка, чтобы побеседовать с Лу. На сей раз шериф был в одиночестве.

— Куда это вы вдвоем собрались? — спросил он, тон и вид его были враждебные.

— Думаем, не на ранчо ли старик, — ответил Лу.

— Я вам этим утром заявил, что здесь никого нету.

— Совершенно верно, — Лу стер пыль с лица. — Мне подумалось, он может объявиться к вечеру.

— Проку ему с того не будет. А явится, вы опять свезите-ка его отсюда.

— Для этого и приехал.

Шериф взглянул на наш джип, на меня, на загорелое лицо Лу.

— После того как солнце сядет, вам тут находиться не разрешено,— напомнил он.

— Уедем.

Шериф всмотрелся в нас еще разок своим бесстыжим ленивым ящеричьим взглядом, втянулся в свою стальную раковину и отъехал. Мы продолжили путь, и я обернулся, чтоб удостовериться, что шериф не развернул машину и не следует за нами. Лу тоже не сводил глаз с переднего зеркальца.