Те самые люди, февраль и кофеин - Екатерина Репина

Да, там что-то странное с этой похлебкой. Он рассказывает так, будто это что-то волшебное. А я не верю. Ты веришь?! Какая сказка? Да, это сказка такая. Он говорил и про нее тоже, да я невнимательно слушал.

А мне больше понравилась моя выдуманная история про Кушанское царство. По моему мнению, там расцветала торговля и искусства, было много пряностей и цветов, еще — цветастых тканей и песка. И вот, соединив все это, я представил себе целую империю со своим правителем, нравами, законами.

Действительно, хочу изучать старину и всякие предания. И что? И сказки? Да, сказки тоже можно изучать. Ходить, расспрашивать местных жителей, что верно, а что — не очень. И все записывать…

Ну, вот. Снова — бумажная работа! Я же говорю, сейчас другую не найти.

И все то время, пока я думал о своем будущем, он продолжал просматривать мои документы. У меня уже мысли закончились, а он все читал и читал! Я просто уставился в потолок, а он заметил это и давай меня теребить:

— Какая столица в Австралии?

— Чем знаменит Кук?

— Что происходило на территории Канберры в семнадцатом веке?

Ну, чтобы быть последовательным, я стал тут же придумывать то, чего никогда не знал. Плавать я люблю, а вот отвечать на дурные вопросы — не очень. Он это просек и мучил меня полчаса. Я успел сочинить новую историю, новую географию. А он все записал и снизу поставил печать.

Я напрягся. Печать? Может, он подпишет мне, наконец, пропуск? Всего одна маленькая закорючка, и все — я могу пройти в здание Ассоциации спортсменов, где меня ждут уже полдня. И где никто не собирается мучить меня вопросами и жарой, а просто пожмут руку и вручат билет до Австралии. А этот вахтер — просто очумевший от жары и своих полномочий старик.

Как только я подумал об этом, он выпрямил спину и заговорил со мной серьезно, без этих своих шуток-прибауток. Сказал, что мне можно пройти в здание. Я поворачиваюсь — а в дверях мой тренер стоит. Вот, думаю, что такое! Он испугался и отпустил меня. А то бы еще мучил, наверное.

Тренер ругался, сказал, что начальство устало ждать меня и что билет я получу только назавтра, здесь же, на вахте.

Я чуть не выругался. То есть, да, выругался. Хотел все про этого старика рассказать, но тренер не стал слушать. Он сел в машину и укатил куда-то, а я остался на улице.

Домой вернулся злой. Мама согласилась, что соревнования мне ни к чему, раз так. Если бы они были заинтересованы, то сами бы привезли билет. А мучить ребенка, сказала мама, нельзя, это преступление. Мы весь вечер обсуждали между собой эту ситуацию, а утром прилетел отец и привез мне картину в подарок. А вместе с картиной прилагалась песня на диске — такая милая, знаешь ли, не наша.

Сказку еще привез, про чечевичную похлебку. Вообще, развеселил меня. Никогда не видел его таким добрым и хорошим. Ну, почти никогда. Вообще, он занят постоянно. Иногда мои дни рождения пропускает. А тут — подарок без всякого повода и наивная сказка.

Путешествия, все же, нужны человеку для смены настроения. Уезжал-то он хмурым, говорил, что бросит всю свою контору и поселится на ранчо до конца дней. На работе его кто-то предал, или обманул. У него убытки были, и я к тому же плохо учусь.

Плохо учусь, зато плаваю быстро!

А для него это связано: работа, семья и настроение. А теперь еще и песня, и картина, и сказка. Я тебе расскажу как-нибудь ее. Там очень много надо рассказывать, я быстро не успею. А у тебя же самолет на Рио-де-Жанейро, через десять минут посадка. Ты не волнуйся, мы успеем. Я вообще-то хорошо вожу. Быстро плаваю и быстро езжу на машине.

Но песню я сейчас включу. Она тебе очень понравится — вот точно! Уверен, что понравится. Ты там не сильно критично к ней относись. Хоть ты и пианист, а твой отец — композитор, но все же не считай ее простой. Она вообще — особенная. Слушай…

Что? Прибавить? Конечно.

В припеве взлетаешь, будто бы…

Мне тоже понравилось это место!

Тут я тоже начал подвывать, хоть это-то понятно!

Ла-ла ла-ла

Ла-ла ла-ла-а-а-а-а-а-а-а-а

Ла-а-а ла

Ла

Ла-ла-ла-а-а-а-а-а-а-а-а

Не стесняйся, пока ты дома, в ЮАР, можешь спокойно петь. В Бразилии, может, другие законы. Там на месте разберешься. Вообще-то это правильно, что ты закончил семестр, а потом решил ехать к родителям. Мне бы не хватило смелости идти против мамы и отца.

У тебя все проще…

Ладно, слушай еще раз. Мне тоже понравилась песня…

А вообще, как думаешь, мы еще встретимся?

Даже не верится: сейчас ты сидишь рядом, а завтра тебя не будет в городе, в стране. И через неделю не будет и дальше не будет. Ну почему лучшие друзья всегда куда-то уезжают?

Вот были бы мы просто знакомыми — и я уверен, ты бы никуда не поехал… Нет, это только отговорки, что твой отец заключил контракт, и вы вынуждены переехать в Бразилию. Если бы мы не были друзьями, то он бы ничего не подписывал и никуда не повез вас.

Так. Закон такой, подлый.

Слушай еще раз, я не против! И вообще, хочешь, я подарю тебе диск на память? Да? Ух ты, здорово!

Да ради всего святого, мне не жалко!

Бери, бери!

В Бразилии таких нет, уверен.

Все, он твой.

Я приеду к вам на соревнования, наверное. Ну, тренер говорил про Бразилию тоже, только не в этом месяце. А в Австралию я не полечу. Отец сказал, что нечего мне там делать, раз никто не привез мне билет. Еще чего доброго бросят там, забудут привезти обратно. А что, они могут.

Тренер тут ни при чем. Все эти спортивные чиновники — делят, все делят. Сами спортом никогда не занимались, только руководить могут. Хорошо хоть, что у меня и кроме спорта есть чем заняться — учеба, например, путешествия. Отец возьмет меня в Швейцарию, сказал. Там он вылечил нервы, и меня обещал вылечить … от лени.

По пути можем заехать в Рио-де-Жанейро. Адрес помню. Жди в гости.

Самое главное — не расстраиваться из-за проволочек с документами. Всегда найдутся такие люди, которые почувствуют свою власть над тобой и начнут выеживаться. Как только встретишь такого, … возвращайся домой и включай музыку на полную катушку. Все равно только время потеряешь, если останешься и начнешь качать права.

Пока. Счастливого пути! Диск не забыл?

Ладно. Пока.

Пока…

ТРЕТЬЯ ДЕКАДА ФЕВРАЛЯ

№ 20. Птичье молоко

Она сразу поняла, в чем отличие аргентинских креолов от креолов бразильских. В Бразилии креольская музыка была насыщена негритянским фольклором. От осознания этого сразу стало легче. Вообще-то ей было не до музыки, но так получилось, что ее выгнали из университета за неуспеваемость. Родители допытывались, как такое вышло. А ей ну никак нельзя было признаваться, что во всем виновата любовь.

Банальная получалась причина. Да и вообще, любовь — разве это причина? Миллион людей терпел бедствия из-за любви, терял работу, деньги и здоровье, да еще и разум. А она слишком необычная девушка, и ей нельзя было быть одной из миллионов. Не для того воспитывала себя по книгам великих классиков.

Она свалила всю вину на музыку. Купила гитару и колонки, перетащила в комнату мамин рояль и решила на время увлечься креольской музыкой, как самой близкой к ее корням. Родители Оливии Фонтана были аргентинскими креолами — потомками европейских иммигрантов испанского происхождения. Семья Фонтана жила в Рио-де-Жанейро.

Оливия не помнила детские годы, проведенные в Аргентине. Тем интереснее было ощущать себя истинной креолкой и слушать музыку, в которой проглядывала история колонизации Южной Америки.

Очень кстати пришелся Джонатан. Настоящий музыкант: пианист, сын композитора, гастролировал с шести лет. Пусть он был не таким чудовищно красивым, как возлюбленный Оливии, но он хотя бы не обманывал ее. Несколько раз за сегодняшний день он навестил Оливию, сообщил о своих успехах и помог разобраться с гитарой и фортепиано. Джонатан и Оливия проживали по соседству.

Про университет вообще никто не вспоминал. Было понятно, что девочка всерьез увлечена музыкой и видит смысл существования только в ней. Незачем ей мешать. Делом занята! На музыке, знаете ли, можно заработать целое состояние.

Что Оливия понимала в музыке, так это то, что она бывает мелодичной или ритмичной. А когда получалось и то, и то — значит, кому-то повезло стать автором потрясающей песни.

Джонатан постоянно слушал одну такую песню. Говорил, что в ней нет ничего лишнего, и что ее можно брать за образец идеально звучащей композиции. Джонатан мечтал написать целый концерт по мотивам одной этой песни.

Оливия была влюблена и мучилась от этого. Если бы можно было броситься к Риккардо сейчас же — она бы ни секунды не медлила. Но Риккардо был против. Он устал от знаков внимания Оливии и старательно избегал встреч с ней. Когда ее исключили из университета, он даже на радостях закатил вечеринку на пляже.