Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но так как мы спешили, мне не удалось побродить в тех местах, о чем я очень сожалею.
В Наньсюне мы наняли старую «ладью-дракон». Проплыли мимо городка Фошань, где видели выставленные рядами у стен домов цветочные горшки. Цветы были только трех оттенков — ярко-красного, розового и белого, листья как у падуба, а цветы — похожи на пион. Оказалось, это камелии.
Мы прибыли в Кантон к полнолунию и остановились у Цзинхайских ворот. Сняли у некоего господина Вана на втором этаже три комнаты окнами на улицу. Свои товары Сю-фын сбыл местным торговцам, я сопровождал его, когда он наносил визиты, согласно составленному им самим списку. На Новый год много брачных церемоний, товары брали охотно, не прошло и десяти дней, как у меня иссякло все, что я привез. Кантонцы носят подбитые ватой халаты, поверх которых по случаю Нового года они надели платья из легкого шелка. В здешних местах не только погода иная, даже сами люди по духу и нравам совершенно другие. В полнолуние, что приходится на пятнадцатый день первой луны, трое моих земляков — служители здешней управы, потащили меня на реку поглядеть на певичек. Этот обычай называется «выйти на лов». Певичкам дали прозвание «лаоцзюй» — «старушки».
Мы вышли из Цзинхайских ворот и наняли лодчонку с навесом, она походила на половинку яичной скорлупки. Причалили к Песчаному острову — Шамянь, джонки с певичками («цветочные ладьи») здесь были в два ряда, образуя посредине нечто вроде прохода для снующих взад и вперед небольших яликов. Каждые десять или двадцать лодок привязывались к бревну для придания им устойчивости и защиты от морских ветров. Меж каждой парой лодок вбита деревянная свая, на которую насажены кольца из лиан — это позволяло лодкам свободно опускаться и подыматься на волнах.
Управительницу подобного заведения называют Шу-тоупо — Матушка, расчесывающая волосы. На голове ее обычно убор — каркас из серебряной проволоки около четырех чи высоты, изнутри полый, а снаружи обвитый волосами, он дополнительно украшается цветами, воткнутыми в волосы при помощи длинных уховерток. Одета она в темную короткую куртку и такие же темные шаровары до пят, по поясу повязывается красным или зеленым полотенцем, а ходит на манер актерок из Грушевого сада[171] — ее босые ножки будто сбрасывают на ходу туфельки. Если гость подымается на лодку, она с улыбкой кланяется ему и семенит навстречу, приподымает занавеску и пропускает посетителя внутрь. В каюте в ряд стоят стулья и табуреты, посредине широкий кан[172], рядом с ним дверь, через которую можно выйти на корму. Когда мы подъехали, женщина крикнула:
— Гости пришли.
Тотчас мы услыхали топот многих ног, потом показались девицы. У одних волосы подобраны в узел, у других уложены пучком, все напудрены — словно выбеленные стены, нарумянены — как гранат, одеты или в красные куртки и зеленые шаровары, или в зеленые куртки и красные шаровары, на ногах у иных короткие носки и туфли с вышивкой «бабочки среди цветов», другие хотя и босы, но зато с серебряными браслетами на щиколотках. Девицы сели на кан, другие прислонились, к стенам, они не произносили ни слова, молча пожирая гостей глазами. Я повернулся к Сю-фыну:
— Что сие означает? Сю-фын мне разъяснил:
— Моргни какой-нибудь, подзови и слюбись по взаимному согласию.
Я попробовал подозвать одну. Тотчас какая-то девица радостно вышла вперед, вынула из рукава бетель, и в знак приветствия протянула мне. Я поднес бетель ко рту, вкус его был невыносимо терпким, я поспешил выплюнуть бетель и обтер бумажкой губы — моя слюна походила на кровь. На соседних лодках громко засмеялись.
Потом мы направились к Арсеналу. В тамошнем заведении женщины были одеты и убраны в точности так же, только все, и молодые, и постарше, умели играть на лютне. Когда я заговорил с одной, в ответ услышал:
— Ми?
По-кантонски это значит: «Что это?»
Молва гласит: «Молодым не ходи в Гуандун — душой истаешь». Но могут ли тронуть сердце дикие наряды и варварское наречие? Один из друзей заметил:
— Вот в Чаочжоу красотки разряжены и убраны словно бы небожительницы. Можем прогуляться и к ним. Отправились в Чаочжоу. Лодки стояли здесь в том же порядке, что и на Шамяне. Была там знаменитая управительница, по имени Матушка Су, наряженная, что танцовщица с разрисованным барабанчиком. Размалеванные певички наряжены по-особенному: у платья воротник-хомутик, застегнутый сзади, спереди свободно свисает; волосы распущены до плеч, челка до бровей, в дополнение ко всему на манер девочек-служанок узел на макушке. Те, что бинтовали ноги, ходили в юбках, те, что не бинтовали, носили длинные волочащиеся штаны, короткие носки и туфли, расшитые непременным узором «бабочки среди цветов». Речь здешних девиц я еще кое-как мог разобрать, но их нелепые одеяния и весь вид вмиг охладили меня, так что всякая охота пропала. Сю-фын сказал:
— На другом берегу реки, против Цзинхайских ворот, есть еще Янчжоуское заведение, девицы там одеты как у нас на родине, в местности У. Пойдем, вот где непременно найдешь кого-нибудь по душе.
Один из друзей добавил:
— Да ведь это одно название, что Янчжоуское заведение, тамошняя хозяйка — вдова Шао, да при ней невестка — старшая тетушка, обе они, и правда, уроженки Янчжоу, а остальные — кто из Цзянси и Хуна-ли, кто из Хубэя, а то из Гуандуна или Гуанси.
Янчжоуское заведение располагалось на десяти лодках, поставленных в два ряда. Платья девушек состояли из кофты с широкими рукавами и длинной юбки, румяна и белила были положены тонко, волосы словно бы облака, а на висках блестели как иней, и главное — речь их была мне понятна. Вдова Шао встретила нас с величайшей любезностью. Один из моих друзей подозвал лодку, с которой торговали вином (те, что побольше, вроде джонки с надстройкой, а те, что меньше, здесь называют «плоскодонки для девиц»), и, взяв на себя роль хозяина, предложил мне выбрать певичку. Я остановил свой выбор на одной молоденькой, словно птенец феникса, у нее были маленькие слабые ножки, а фигурой и лицом она напомнила мне Юнь, мою жену. Имя ее было Си-эр. Сю-фын подозвал девушку, которую звали Цуй-гу. Остальные предпочли своих старых подружек. Мы принялись весело пить вино, пустив лодку по течению. Пробило третью стражу.
Я испугался, что выпил слишком много и не смогу держаться на ногах, и решил вернуться домой. Оказалось, городские ворота запирают, как только сядет солнце, а я и не знал. Веселье иссякло, некоторые гости легли на кан и предались курению опиума, другие принялись обнимать певичек и весело хихикать. Слуга принес каждому по стеганому одеялу и подушке и принялся стелить постели на сдвинутых в ряд кроватях. Я потихоньку спросил у Си-эр:
Нельзя ли устроиться на ночлег на твоей лодке? Она ответила:
Можно устроиться в ляо, да нет ли там гостей. (Ляо — каюта в пристройке на верхней палубе.) Я сказал:
Давай-ка, сестрица, съездим и разузнаем.
Я окликнул лодочника с ялика и велел ему переправить нас на джонку вдовы Шао. Огни лодок разных заведений светились друг против друга, образуя подобие длинной освещенной галереи. В каюте гостей не оказалось. Хозяйка с улыбкой встретила меня и сказала:
— Знала, что приедет дорогой гость, потому и оставила для вас каюту.
Я улыбнулся:
— Ах, матушка, воистину, вы небожительница под лотосовым листом!
Тотчас же явился со свечой слуга и повел нас на корму. Я поднялся на несколько ступенек и очутился в комнате, похожей на келью. У стены стояла длинная тахта, к ней были придвинуты столик и стулья. Раздвинув еще одну занавеску, я попал на крышу, она служила кровлей носовой части лодки. В каморке была кровать и широкое прямоугольное окно, заделанное стеклом. Лампы не было, комнатка озарялась отсветом огней с лодок напротив. Одеяло, полог, туалетный столик и зеркало были нарядны, изящны.
Си-эр сказала:
— С террасы можно полюбоваться луной.
Я поднялся на ступеньку порога, растворил окно и выполз наружу. Я стоял над кормой, с трех сторон меня ограждали низкие перильца. Светлый овал луны, безбрежные воды, бездонные небеса... По реке, подобно плывущим в беспорядке листьям, сновали лодки, с которых торгуют вином, а фонари их, как мириады звезд, выложенные на небесах, рассыпали по воде блестки. Лодки, точно челноки на ткацком станке, разбегались по реке, где-то лилась песня, ей вторила свирель цитра, звуки сливались с рокотом волн — все чувства в моей душе сместились. Я вспомнил: «Молодым не ходи в Гуандун...» — и подумал: «Воистину верно». Жаль, что Юнь не сопровождала меня в этом путешествии.
Я обернулся и увидел Си-эр, лунный свет придал ей сходство с Юнь, я увлек ее с палубы, задул свечу и лег. Наутро, едва рассвело, Сю-фын с компанией, появился на лодке. Я накинул платье и вышел. Они стали укорять меня за вчерашнее бегство. Я ответил им присловьем:
- Лолита - Владимир Набоков - Классическая проза
- Оплошность - Гектор Манро - Классическая проза
- Собрание сочинений. Т. 22. Истина - Эмиль Золя - Классическая проза
- Тщета, или крушение «Титана» - Морган Робертсон - Классическая проза
- Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах - Антон Чехов - Классическая проза
- Онича - Жан-Мари Гюстав Леклезио - Классическая проза
- Из записок Ясукити - Рюноскэ Акутагава - Классическая проза
- Собрание сочинений в 12 томах. Том 4. Приключения Тома Сойера. Жизнь на Миссисипи - Марк Твен - Классическая проза
- Роковая игра - Рэй Брэдбери - Классическая проза
- Мужицкий сфинкс - Михаил Зенкевич - Классическая проза