Ученье – свет, а богов тьма - Юлия Жукова

– Совсем серьезно запретить, боюсь, не получится, – говорит меж тем Азамат. – Максимум под штраф. Хотя, скорее всего, Старейшины и на это не согласятся. Я могу, пожалуй, обещать квоту и большой налог, возможно, запрет на продажу. Но и это только при условии, что хозяева леса согласятся не грабить фермы.

– А почему просто не сделать их уголовно ответственными? – спрашиваю я. – Если человек ограбил ферму, это же не значит, что можно отстреливать людей, правильно? Но и безнаказанно его не отпустят. Хозяева леса тоже, наверное, разные, есть мирные, а есть бандюги. Допустим, Ирлик договорится с правящей верхушкой, но от нарушителей никто не застрахован…

– Это хорошая идея, – медленно произносит Азамат, – но это значит, что нужно будет как-то расследовать все случаи разграбления ферм и выяснять, правда ли виновен хозяин леса, и если да, то какой именно. Ты представляешь, сколько будет подстав со стороны людей и укрывательства со стороны хозяев леса?

– Укрывательств особенно не будет, – морщится Ирлик. – Они друг за друга редко вступаются.

– А за подставы можно ввести такое наказание, что станет невыгодно, – пожимаю плечами я. – Спроси Эцагана, мне кажется, ему будет любопытно проверить свои розыскные способности в таком деле.

Ирлик внезапно широко улыбается и потирает руки.

– Я предвкушаю большое развлечение! Котенок! – Он прихватывает Хоса за плечо и сваливает к себе на колени. – Мы тебе готовим веселую жизнь!

Хос скалится с несчастным видом, как будто уже и не рад, что согласился. Кир подмигивает, а Алэк у него на руках издает победный клич морской свинки.

Зеленоватый Алтонгирел возвращается из туалета и падает на свое место напротив Ирлика, не глядя по сторонам. Хос тем временем умудряется вывернуться из Мангустова захвата и просачивается в гостиную, где присоединяется к буйным играм.

Мы некоторое время сидим в тишине (если не считать возни в гостиной), думая каждый о своем.

– Что-то у Кира компания подбирается, – говорю я вполголоса Азамату. – Один говорит еле-еле, другая вообще молчит, зато Алэк лепечет на трех языках.

– Разнообразие, – откликается Азамат, с трудом подавляя зевок. – Там рыба уже сварилась, наверное, куда он ушел?

– Хо-ос, – зову я, заглядывая в гостиную. Дети устроили чехарду – к счастью, без Алэка. Мелкий сидит на диване в окружении котов и скандирует что-то ни на одном из известных мне языков, а остальные трое натурально прыгают друг через дружку. Отвлекшийся на мои позывные Хос не рассчитывает усилия и перелетает через Кира метра на три – силища-то звериная, – угождая лбом прямо в колено Алтонгирелу. Кухню затопляет дикий мяв. Алтоша подскакивает, опрокидывая кресло. Ирлик покатывается со смеху, к счастью, без катастрофических последствий.

– Демон! – наконец обретает дар речи духовник.

– Сам ты демон! – рычит Хос, потирая лоб.

Алтоша с ужасом и отвращением рассматривает то, что в него впилилось. Я прям жду, когда он с визгом запрыгнет на стул, как кисейная барышня при виде мышки.

– Лиза! Азамат! – выкрикивает он в панике. – Чего вы стоите?! Спасайте детей!

– Не переживай так, – спокойно говорит Азамат, поглядывая, как мы с Ирликом стонем и хватаемся за животы. – Хос никому здесь не причинит вреда, он пришел по делу.

– По делу… – бессмысленно повторяет Алтонгирел. Хос поднялся и с угрюмым видом стоит у косяка, а упомянутые дети вылезают у него из-за спины посмотреть цирк. – Погоди, нет, Азамат, только не говори мне, что твоя кошмарная женщина еще и демона притащила… нет, пожалуйста, только не это…

– Никто меня не притащил! – возмущается Хос. – Я тут живу!

– Тут? – жалобно переспрашивает духовник.

– В лесу около нашего дома, – поясняет Азамат.

– Отлично, – бормочет Алтоша. – Просто замечательно. Чудесно. Я в восторге. И давно?

– Живет-то? Уже лет десять, – ухмыляется Азамат, наливая уху в тарелку. – Хос, иди есть, только помни, что горячо.

Хос бочком пробирается мимо духовника и усаживается дуть на рыбу. Алтонгирел смотрит на него с боязнью и тоской неизбежности. Ирлик, Кир и я мерзко хихикаем.

Осознав, что он в меньшинстве, Алтоша преисполняется вселенской скорби и встает.

– Я чувствую себя лишним в вашей теплой компании, – обиженно сообщает он. – Пожалуй, мне пора отдохнуть.

С этими словами он направляется прочь из кухни. Азамат нагоняет его в прихожей и застревает там надолго, видимо, уговаривает не обижаться. Хос уплетает суп, поглядывая на дверь из-под нахмуренных бровей. Кажется, он перенял у нас немного мимики.

– Бедняга духовник, – добродушно вздыхает Ирлик, просмеявшись. – Когда мир плавится в руках, это страшно.

– По опыту знаешь? – интересуюсь я скорее по инерции, чем потому что действительно хочу услышать, что еще ему пришлось пережить.

Не заметив опаски в моем голосе, Ирлик проясняет:

– Я когда-то верил, что старшие боги мудры и всегда правы. Что их поступки продиктованы некой вселенской необходимостью. Как ты можешь догадаться, я жестоко разочаровался. Я, правда, был туговат умом и проникал в суть происходящего очень долго, так что для меня правда не стала внезапным шоком. А вот Алтонгирел побыстрее соображает, и я просто вижу по глазам, как он теряет ориентиры. Но и новые обретает тоже, так что вряд ли ему серьезно грозит помешательство, – расслабленно заканчивает бог.

– Ирлик. Ты не мог бы более отчетливо предречь, с Алтонгирелом ведь ничего плохого не случится? – внезапно пугаюсь я.

Он усмехается.

– Не мое дело оценивать, что плохо, а что хорошо. Да и будущее я вижу нечасто. Тут уж что-нибудь одно, или будущее, или прошлое.

– Почему? – удивляюсь я.

Хос смотрит на нас с выражением полного непонимания на мордочке. Его словарный запас явно недостаточен для этой беседы, может, и к лучшему. А вот дети, наоборот, расселись у стола и ловят каждое слово, особенно Айша. Алэку не понравилось одному сидеть в гостиной, так что Кир мне его принес, и теперь мелкий тоже заглядывает Ирлику в рот, правда, скорее в плане не поделится ли тот чем-нибудь съедобным.

Из прихожей возвращается озабоченный Азамат, вытирая лоб.

– Убедил? – спрашивает его Ирлик вместо ответа на мой вопрос.

– Да он просто плохо себя чувствует, – заступается за духовника Азамат. – Ирлик-хон, вы уж извините, что я, так сказать, по знакомству, но… он ведь не бросит учение?

Ирлик закатывает глаза.

– Азамат, вот ты человек просвещенный. Скажи-ка мне, почему время движется вперед, а не назад?

– Ну как… в сторону увеличения энтропии оно движется… или вы что-то еще имели в виду?

– Это самое, – кивает Ирлик. – А почему именно туда? Почему люди не могут помнить будущее?

– Ничего себе вопрос на пивную голову, – вздыхает Азамат, садясь за стол и зажевывая кружок помидора. – Например, потому что механизм памяти – это система, а любая система имеет энтропию, соответственно от самого действия запоминания количество хаоса увеличивается.

– Блеск, – щерится Ирлик, подтверждая свою оценку сверканием золотых зубов. – Ну и на сладкое: почему хаоса должно все время становиться больше? Почему его количество не может гулять туда-сюда?

Азамат пожимает одним плечом.

– Это статистический закон… У любой системы количество хаотических положений несравнимо больше количества упорядоченных, соответственно хаос вероятнее.

– Вот именно. – Ирлик постукивает по столу драгоценным ногтем. – А богам статистика не писана, хотят – помнят прошлое, хотят – будущее. Но в каждый отдельный момент можно двигаться только в одну сторону, нельзя сразу вперед и назад… Ну, можно, если ты можешь раздвоиться, но на это мало какие боги способны. Так вот, я предпочитаю помнить прошлое, потому что оно содержит причины и позволяет думать логически. Но чтобы помнить будущее, с прошлым приходится расстаться, хотя бы временно. Я, конечно, могу, но не хочу. Так что хватит меня расспрашивать о завтрашнем дне, я там еще не был, точно так же как и вы.

– Так старшие боги живут из будущего? – встревает Кир, сияя глазами.

– Нет, они скачут туда-сюда и редко различают, что впереди, что позади, – вздыхает Ирлик. – Еще и поэтому я не хочу переключаться. Потом трудно восстановить порядок событий… чома в голове, проще говоря.

– Погоди-погоди, – хмурюсь я. – А какой тогда тебе был смысл спорить с Учоком, если он все равно вряд ли вспомнит, кто на что ставил?

– Э-э, тут совсем другое дело. – Ирлик нравоучительно помахивает расписным пальцем. – Спор – это заговор, он не в памяти, он связывает тебя, как обещание или присяга… Такие древние ритуалы врастают под кожу, помнишь – не помнишь, а не считаться не можешь. То же самое с проклятиями и всякими соревнованиями на словах вроде загадок. Можешь не помнить, кто ты и где, но победителя узнаешь.

– А если кому-нибудь будущее предсказали, – снова встревает Кир, – это тоже связывает?