Война Чарли Уилсона - Крайл Джордж

Израильский премьер-министр Менахем Бегин, сторонник жесткой линии, был так приятно удивлен этой неожиданной поддержкой, что послал стенограмму выступления Уилсона президенту Рейгану и попросил о личной встрече с этим замечательным конгрессменом. Они встретились в Иерусалиме, в апартаментах Бегина. Пожилой израильский коммандо поблагодарил Уилсона и осведомился, может ли конгрессмен дать ему полезный совет. «Известно, что вы не любите слушать чужих советов, — ответил Уилсон. — Но на вашем месте я бы разрешил Шарону стереть ООП в порошок, пока он держал их за глотку, а во всем мире еще не поднялся галдеж по этому поводу».

Бегину чрезвычайно понравилось такое предложение, но уже через несколько недель Уилсон снова оказался в Ливане, потрясенный зрелищем массовой резни, которое заставило его пожалеть о своем недавнем совете. Между тем его пламенная речь на пресс-конференции впервые вызвала отклик в коммунистической прессе. В советской ежедневной газете «Известия» появилась язвительная статья, автор которой интересовался, каким образом американский конгрессмен попал в зону боевых действий вместе с израильской армией: «Совершенно ясно, что это надежный человек, доставленный туда американскими сионистскими организациями и израильским посольством в Вашингтоне».

Уилсон узнал о статье в «Известиях» от ЦРУ, которое осуществляло мониторинг советской прессы и прислало ему экземпляр газеты с переводом. Это лишь порадовало конгрессмена, наслаждавшегося своей ролью незаменимого защитника Израиля. В том году Уилсон также работал над грандиозным планом, который он со своим старым знакомым Цви Рафиахом уже несколько месяцев разрабатывал при содействии Моше Аренса, министра обороны Израиля. Арене обратился к Уилсону с личной просьбой выбить у американского правительства разрешение на использование экономической помощи США для развития израильской военной авиации. Будущий истребитель предполагалось назвать «Лави», что значит «молодой лев».

Для израильтян, опиравшихся на свои военно-воздушные силы как на первую линию обороны, новый истребитель имел первостепенное значение в деле национальной безопасности. Его разработка должна была обойтись в полмиллиарда долларов, но в соответствии с указаниями федерального правительства американская финансовая помощь на военные расходы могла использоваться только для приобретения оружия, изготовленного в США. Арене и Рафиах надеялись, что Чарли найдет способ отменить это правило.

Уилсону выпала почетная роль. В Конгрессе было полно ревностных защитников Израиля, но это задание ставило его во главу угла. Он намеревался вернуться в Тель-Авив в октябре для окончательного определения стратегии развития израильских ВВС. Он запланировал еще несколько дней для встреч с афганцами, но лишь после того, как завершит дела со своими настоящими друзьями.

ГЛАВА 6.

ПРОКЛЯТИЕ ЭЛИКИППЫ

Для Гаста Авракотоса не имело абсолютно никакого смысла нарушать все правила дисциплины и во второй раз предлагать Уильяму Грейверу трахнуть себя в задницу, когда дверь кабинета главы Европейского отдела была распахнута настежь. Клэр Джордж, влиятельнейший заместитель директора оперативного управления, не мог поверить собственным ушам. «Ты спятил?» — только и спросил он.

Авракотос внезапно стал неприкасаемым. Оперативное управление ЦРУ было устроено по образцу мафиозного клана, где человек поднимался или падал вниз вместе со своими друзьями. Поскольку Клэр Джордж был вторым человеком в управлении, казалось, что для Авракотоса наступил его звездный час. «Я заботился о Джордже в Греции, и он многим был мне обязан. Теперь я рассчитывал, что он поможет мне подняться наверх». Вместо этого Авракотос не только приобрел опасного врага в лице Уильяма Грейвера, но и совершенно испортил отношения с честолюбивым Джорджем, который не мог допустить, чтобы грубые манеры его старого приятеля помешали его карьерному росту. Джордж не просто убрал имя Гаста из хельсинкского списка назначений; по словам Авракотоса, он разослал телеграммы руководителям всех отделов, где предупреждал их о нежелательности контактов с его бывшим другом.

Две словесные атаки Гаста на Грейвера выглядели бессмысленно, но сам он впоследствии заметил: «Если вы ищете логику, то не найдете ее во мне, на Ближнем Востоке и в арабском мире, потому что мы устроены по-другому». Спустя много лет поразительно слышать гордость, звучащую в голосе Авракотоса, когда он объясняет, почему осадил Грейвера.

«Мы, греки, считаем себя богоизбранным народом. Даже в церкви, где греко-американские священники четвертого поколения беседуют с греко-американскими детьми третьего поколения, они все равно учат, что мы были избраны Богом. А мама заставила меня поверить, что я — избранный из избранных. Представьте себя на моем месте: разве вы не придерживались бы высокого мнения о себе? Но вот вы оказываетесь среди блестящих шалопаев из «Лиги Плюща», которые могут унизить вас выбором суповой ложки за столом. Остается лишь сказать себе: «Помни, Гаст, ты избранный среди избранных. Ты супермен». Это дает силу, чтобы идти по жизни: ты чувствуешь себя неуязвимым. Ты говоришь глупости и совершаешь ошибки, но делаешь то, что в глубине души считаешь правильным. Ты помнишь, что избран среди избранных. Бог позаботится о тебе. Бог на твоей стороне. Это похоже на убежденность моджахедов, когда они идут в бой: ты просто не можешь проиграть. Если ты разобьешь противника, то станешь победителем. Если ты погибнешь, то попадешь в рай. Это беспроигрышная игра».

Но в сентябре 1981 года Авракотосу было очень одиноко. Он нуждался в помощи, а горькие воспоминания о разговоре с Уильямом Грейвером по-прежнему не давали ему покоя. Тогда он совершил паломничество в свой родной город — шесть часов езды через горы до Эликиппы по старому шоссе № 40. Он собирался посетить старую и верную знакомую семьи Авракотосов, женщину по имени Нитса. Когда он приехал, то застал ее в разгар бурной деятельности: старуха, одетая в черное, готовила странное варево и раскладывала листки с греческими песнопениями, написанными тысячу лет назад. Если бы Уолт Дисней проводил кинопробы на роль классической ведьмы, он бы выбрал Нитсу. В сущности, она была городской колдуньей Эликиппы, но применяла свое искусство только в благих целях: готовила защитные амулеты, лекарства для больных и талисманы от дурного глаза.

Гаст был не просто сыном ее дорогой, ныне покойной подруги Зафиры. Он был гордостью Эликиппы, молодым воином ЦРУ, спасшим Грецию от коммунистов. Если Гаст попал в беду, она была готова пустить в ход все свои темные чары.

— Как он выглядит? — спросила Нитса.

Гаст смог достать фотографию Грейвера через одного из своих знакомых в бюро пропусков ЦРУ. «Это было единственное место, где я мог достать его фотографию, — объяснил он впоследствии. — Я сказал, что хочу прикрепить ее к своей мишени для игры в дартс, и они были рады помочь мне».

На лице Нитсы, рассматривавшей фотографию, появилось озадаченное выражение. По словам Авракотоса, она вела свою родословную от древнегреческого женского ордена, члены которого служили посредницами между повелителями Нижнего мира и олимпийскими богами. Возможно, поэтому в тот день она с особой тщательностью отнеслась к исполнению своей роли.

— Он не похож на злого человека, — обратилась она к Гасту, изучив лицо Грейвера. — Расскажи мне, что он сделал.

— Он разрушает мою карьеру, и теперь лизоблюды из Агентства готовы порвать меня на куски.

По словам Гаста, «она это поняла, потому что такие же сволочи когда-то расправились с ее мужем».

Нитса по-новому взглянула на фотографию и серьезно кивнула.

— Ты прав, он нехороший человек, — сказала она.

Нитса объяснила, что сначала нужно нанести удар в такое место, где у Грейвера уже есть слабости. Авракотос дал ей полное описание своего недруга и определил его слабые физические места, начиная с коленей.

— Когда он ходит, то похож на ожившее пугало, — пояснил он. — И у него слабая спина.