Карающая длань - Олаф Бьорн Локнит

Киммериец решил не мучить зазря ни в чем не повинное животное и спрыгнул с седла, дав коню хорошего шлепка ладонью, чтобы тот поскорее убирался и не путался под ногами.

– Идите сюда, трусливые свиньи, и найдите свою смерть! – после такого боевого клича, отпугнувшего сунувшихся было к спешившемуся варвару нападавших, Конан побежал на подмогу братьям-гандерам. Им пришлось туговато – под Гильомом убили коня, Гарт тоже отпустил свою лошадь, и теперь они спина к спине отбивали яростные, но бестолковые атаки. У их ног уже валялось несколько трупов.

Варвар обрушился на нападавших, как ураган. Сейчас он больше напоминал мясника, разделывающего коровьи туши: взмах – и, разбрызгивая кровь, падает разваленное почти надвое тело, второй – и чья-то голова взлетает вверх, неожиданно покинув своего владельца… Кметы в ужасе бросились прочь от яростного северянина, точно овцы от ворвавшегося в стадо волка. Некоторые бросали оружие и падали на колени, прося пощады, но Конан, кажется, даже не замечал этого, во всяком случае, рука у него не дрогнула ни разу. Оставляя за собой страшную просеку, он быстро оказался рядом с гандерами. Обычно легкомысленный Гарт с отвращением посмотрел сначала на разделанные тела, потом на тяжело дышащего и покрытого кровью Конана, и с почти суеверным ужасом проговорил:

– Ну и отвратительно ты убиваешь…

– Кажется, я вас спасаю! – возмутился киммериец, но, обернувшись, невольно содрогнулся. – М-да, вот это называется – увлекся… Ладно, пойду посмотрю, что произошло с Вальсо.

Тем временем деревенская площадь все больше напоминала поле на редкость кровопролитной битвы. Повсюду в изобилии валялись трупы и тяжелораненые, о которые, проклиная все на свете, постоянно спотыкались сражающиеся. Эрхард вместе с Хальмуном и Вальсо, прижатые к стене одного из выходящих на площадь домов, сдерживали большую толпу напирающих крестьян. Огромный ванир с легкостью раскалывал своей ужасной двухлезвийной секирой черепа, и от него бежали, будто от демона, бормоча заговоры, отгоняющие нечистую силу. Эрхард тоже держался неплохо, его меч казался странным блестящим продолжением правой руки. А вот зингарцу приходилось хуже всех – его удобная в одиночных поединках сабля почти сразу сломалась, не выдержав удара дубинки, и теперь Вальсо отбивался подручными средствами – то топором, то вилами. Товарищи старались прикрывать его, но из-за обилия врагов это не всегда получалось. Бледное лицо зингарца покрылось потом, он пропустил несколько чувствительных тычков дубинкой, зашатался, и, если бы не Хальмун, вовремя ударивший секирой, его наверняка проткнули бы вилами. Впрочем, на ногах Вальсо все равно не устоял и, получив колом в солнечное сплетение, без сознания повалился под ноги десятнику и ваниру.

Эртель и Веллан, чудом сохранившие лошадей, галопом носились по площади, рубя все, что движется. Единственным сохранившим спокойствие человеком оказался Эмерт, неподвижно сидевший на своей лошади и без остановки разивший смертоносными стрелами наиболее опасных врагов.

Конан внезапно заметил старосту – белая растрепанная борода мелькнула за спинами кучки кметов у края площади.

«Сейчас ты у меня попляшешь,» – пообещал варвар и мягко двинулся вслед, отражая по пути робкие одиночные попытки убить себя.

Пронзительно закричал Веллан – какой-то селянин подкрался к нему сбоку и всадил вилы в левое бедро, пригвоздив к крупу коня. Но торжествовать победу ему пришлось недолго – бритуниец перегнулся в седле и ударом своего двуручника расколол нападавшему череп. Затем с воплем «Всех убью!» выдернул вилы и с омерзением отбросил от себя. Из четырех ран обильно хлынула кровь, Веллан, ругаясь, оторвал клок от рубахи и попытался перетянуть бедро.

Над селом висели лязг оружия, предсмертные вопли и стоны раненых. Несмотря на численное превосходство, кметы проигрывали бой – уже трем десяткам их сородичей не было суждено подняться со слегка подсохшей земли, и в два раза большему количеству предстояло остаться калеками. Самые сильные и самые дерзкие уже поплатились, остальные осторожничали, стараясь избегать встреч с Хальмуном и Конаном. Но и все из десятка уже получили хотя бы по царапине. Серьезнее всех был ранены Вальсо и Веллан со своей проткнутой ногой.

– Мы побеждаем! – восторженно завопил Эртель и швырнул вверх свой меч. Подбросить-то он его подбросил, но не поймал – клинок описал сверкающую дугу и воткнулся в тело какого-то несчастного, погибшего в самом начале схватки. Эртель несколько изумился такому поведению оружия и какое-то время неподвижно сидел в седле, почесывая затылок и явно предаваясь размышлениям на тему – «Зачем я это сделал?»

Этим обстоятельством немедленно решил воспользоваться один из уцелевших крестьян, вооруженный топором. С нечленораздельным воплем он кинулся к задумавшемуся Эртелю, намереваясь, видимо, отрубить ему ногу или хоть что-нибудь. Намерения так и остались намерениями – в боевом азарте кмет подбежал слишком близко, и Эртель невозмутимо лягнул его в лицо, попав каблуком точно в нос. Голова нападавшего резко откинулась назад, послышался короткий хруст и незадачливый убийца со сломанной шеей рухнул в пыль. Эртель фыркнул, но искушать судьбу больше не стал, а наклонился с седла и выдернул свое застрявшее оружие.

К этому времени уже началось повальное бегство с поля боя. Первыми, как и полагается, его покинули женщины и дети, за ними потянулись и мужчины, первым делом самые трусливые. Или самые здравомыслящие.

Конан наконец добрался до удирающего старейшины и сейчас набросился на охранявших старика лучших воинов села. Хотя лучшие немногим отличались от худших – во всяком случае киммерийца они боялись еще больше. Конану доставило истинное удовольствие полюбоваться на то, как угрюмое и жесткое выражение лиц крестьян сменялось на жутким страхом, как начинали дрожать квадратные подбородки, как, расталкивая друг друга, кмети пытались спрятаться от холодного взгляда голубых глаз… Лучше всего на них действовал вид полностью покрытого кровью меча, огромного и страшного.

Так что варвару пришлось убить только двоих или троих, да и то потому, что они слишком нерасторопно убрались с пути киммерийца. Теперь старик, бледный как собственная борода и трясущийся словно в припадке падучей, стоял перед Конаном. Упасть ему не давал только посох, в который старейшина вцепился, как утопающий в соломинку. Старикан закрыл глаза, чтобы не видеть маячившей прямо перед ним жестокой ухмылки и медленно поднимающегося меча.

Неожиданно перед варваром словно из-под земли вырос человек в странных одеждах – на нем красовался плащ из шкуры громадного волка с капюшоном в виде волчьей головы. На шее неизвестного болталось ожерелье из кривых волчьих клыков, простая кожаная одежда была увешана резными фигурками различных животных, косточками, зубами и тому подобными сухо звякающими амулетами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});