Девушка в крапиве и цветах - Юрий Анатольевич Черчинский

– зачем? Не сдала ли ты его?

– Ты меня знаешь, вместе выросли.

– Знаю. И Вадим знает. – Девушка в серой ветровке пригнулась и исчезла в зарослях сирени.

«Все боятся, что я их обману, – усмехнулась Катя. – Эти мрази – Вадим и Котов, получат своё. Я ничего не забываю и никогда не прощаю! На счетах Котова лежали девять миллионов долларов. Теперь они на моём счёте в зарубежном банке. А на флешке счета, на которых нет и ста тысяч. Пусть Вадим разбирается с Котовым. Пусть убьют друг друга».

День 7

Полицейский уазик подъехал к дому Брагиных. Бревенчатый дом под шиферной крышей. Ставни покрашены в голубой цвет. Над домом – две больших берёзы. На воротах цветными мелками детской рукой нарисованы цветы, солнце и девочка с мамой. В десяти метрах от ворот колонка, обвязанная ещё с зимы войлоком, старой фуфайкой. А рядом с колонкой, на зелёной, ровной, как газон, траве лежит обнажённое тело красивой женщины, усыпанное цветами. Вокруг толпятся люди. Старшие стоят, понурив головы, младшие фотографируют на сотовые телефоны. Бабушка в жёлтом фартуке гоняет фотографов палкой, те отбегают, но потом опять ищут место, откуда снимок получится более захватывающим.

– Что ж вы тут балаган устроили, – сердито сказал Степан Николаевич парням и девушкам с сотовыми телефонами.

– Да прикольно же, – ответил кто-то. – В интернет выложим.

– У людей горе, а вы – прикольно! – рассердился майор. – Что, совсем совести нет? Звонарёв, запиши мне этих интернетчиков, и повестки им пришли. Поставлю их на учёт.

Самые активные быстро спрятали телефоны и разошлись. Другие спрятались за чужие спины.

– Звонарёв, там, в уазике, мой дождевик лежит, – сказал Степан Николаевич. – Принеси. Укрой её. Она же учительницей была, а тут ребятни полно.

Лейтенант закрыл плащом убитую.

– Ну, что скажешь? – спросил майор.

– Маньяк или секта какая-то. Зачем так нормальному человеку поступать?

– Верно. Ну, что скажите? – обратился майор к экспертам.

– А что тут скажешь. Следы все затоптали. Лейтенант прав – нормальный человек не будет похищать труп из морга, и осыпать его цветами. Чтобы столько цветов в лесу собрать, часа два надо. Цветы-то лесные, не купленные. И почему труп принесли к дому Брагина?

– А ведь он прав, Звонарёв, – Степан Николаевич снял фуражку и вытер пот тыльной стороной ладони. – Зачем труп принесли сюда? Она килограмм шестьдесят весит, на руках не донесёшь, а на машине…

– Товарищ майор, – в глазах лейтенанта сверкнули огоньки. – В морге темно. На улице темно. Оливию перепутали с Валентиной Брагиной. Потому и к дому принесли.

– Зачем?

– Может, обряд? Или секта?

– А Раскрепова? Она только что приехала? Да и про сектантов в нашем посёлке я бы сразу узнал.

– Секта в городе?

– Сделаем запрос. Брагина нашли?

– Нет его тут, – ответила Клавдия Уткина, жившая через улицу напротив дома Брагиных. – Я утром вышла корову доить, смотрю – Брагин у колонки стоит – в трусах, майке. Трясётся весь. Ну, думаю, ко мне с утра пораньше бежит. Остановился – воды глотнуть. А он стоит, как столб. Присмотрелась. А у него под ногами гора цветов и лежит кто-то. Перекрестилась я – пошла. Вижу – такое там! Такое! А Брагин увидел меня – глаза сумасшедшие. Закричал: «Это расплата мне! Расплата!» И убежал в лес. Я Вареньку, дочь его к себе увела.

Раздался звонок. Степан Николаевич вытащил из кармана сотовый телефон. Внимательно выслушал. Брови круто поднялись вверх. В глазах вспыхнуло изумление.

– Звонарёв, тут такое дело – из города звонили. Результаты экспертизы. На телефоне Подлесного, помнишь, в цветах рядом с убитой Раскреповой лежал, обнаружили отпечатки пальцев Ивана Меньшова. Это он положил сотовый на труп девушки.

– Вы подозреваете?.. – лейтенант встряхнул головой, словно внезапная догадка смешала все мысли в голове. – Но он же дурачок?

– Убить он не мог – я его с малых лет знаю. Тут как-то на птичье гнездо в траве наступил, рыдал, прощения просил, похоронил, цветами могилку… Так! Быстро найди мне Меньшова и на допрос!

– Степан Николаевич, – сказал лейтенант Звонарёв, – Меньшова привезли. Заводить в кабинет?

– Заводи.

Майор положил руки на стол, стиснул пальцы. Разжал, положил ладонями вниз. Во рту пересохло. Налил из чайника воду в стакан, выпил.

– Здравствуйте, дядя Стёпа, – поздоровался Ванька и широко, радостно улыбнулся. – Вы меня звали? Я скрипку принёс. В детский дом поедем?

– Садись Ваня, – Степан Николаевич кивнул на диван. Встал из-за стола и присел рядом с Меньшовым. – Играть на скрипке детям мы сегодня не поедем. Скажи мне – ты знал Катю? К Александру Тихонину из города приехала.

– Знал. Она, как огонь, красивая, а тронешь – больно. Родители погибли. В детском доме росла. Много, много, много плохих, злых людей встретила. Но теперь она очистилась от зла.

– Она тебе рассказывала про злых людей?

– Да. Я играл на поляне. Она пришла. Слушала. Потом рассказала. Потом испугалась, что рассказала. Сказала, что я дурак, что пожалеет меня. Она разделась. Я прогнал её.

– Когда ты в последний раз разговаривал с Катей?

– Я не разговаривал. Ночью я ходил на гору Крапивиха. Играл на скрипке. Шёл домой, слышу голоса. Женщина мимо пробежала. Темно было, не видел – кто. Вижу – Катя лежит на поляне. На той, где мы утром встретились. Лежит убитая, без одежды. Рядом с ней вилы мои лежат. Я утром сено ворошил. Оставил у копёшки. Нельзя её было злой, грязной на небеса уйти. Я вымыл её от крови в ручье. Унёс к дому Саньки. Он любил её. Цветов нарвал, чтобы очистилась. Крапивы – зло отгонять.

– А где вилы?

– Я под стог спрятал.

– А сотовый телефон ты положил?

– Я, думал, Катя уронила.

– А мужчину, там – на поляне, видел? Старшего лейтенанта Подлесного. Помнишь, с нами в детский дом ездил, соревнование проводил по метанию копья, стрельбе из лука…

– Помню. Но его не было.

– А учительницу Оливию Куприну помнишь? Звонарёв, достань из шкафа конфеты, – попросил Степан Николаевич. – Ваня, ты же любишь конфеты?

– Люблю, – улыбнулся Меньшов и развернул конфету «Белочка». – С орешками. Оливию Кирилловну я люблю. Она хорошая. Меня учила. Все смеялись надо мной – она учила. Конфетами угощала. В школу приглашала. Я играл на скрипке, она стихи читала. Мальчишки после этого не стали в меня камнями бросать, смеяться.

– Ты хотел, чтобы Оливия ушла на небо чистой?

– Да. Она встречалась с Кругловым Он плохой человек. Я хотел сказать ей.

– А зачем ты унёс Оливию к дому Брагина? На руках нёс?

– Я сильный. Сергей много пьёт, страдает через водку. Он Оливию убил. Он следил за женой. В парке. Подумал, что это Валентина с Котовым. Котов плохой человек. Сергей увидел Оливию утром перед домом. Зло в нём погибло. Очистился он. Хорошим станет.

– Откуда ты знаешь, что Оливию убил Сергей Брагин.

– Он мне сказал. Я ночью разговаривал с речкой. Вижу – Сергей бежит. В руках – вилы. Они в