Северянин (СИ) - "Nnik"

— Расскажи, расскажи!

— Потом. Может быть. А сейчас ешь.

 Ингеборга кивнула и снова вгрызлась в сыр. Тормод усмехнулся: дитя. Скора на слезы, но и улыбка — частый гость на остреньком лице.

 Когда Ингеборга наелась, жизнь Тормода резко стала веселее. Потому как смотреть белку, искать ягоды и учить Тормода охотиться «как папа», девочка пыталась одновременно. Как результат, к заходу солнца Тормод еле ноги волочил. Ингеборга попыталась продолжить осмотр интересностей в лесу и по темноте, но Тормод сделал страшное лицо и сообщил, что пора спать.

— А где?

— Что?

— Спать где будем?

— Да тут и будем.

— В лесу?

— Ну, да. А что не так? — не понял Тормод.

— Тут же кровати нет!

 Тормод устало поморщился и потер затылок.

— Весь лес — волшебное ложе для того, кто чувствует его.

— Чувствует?

— Ага. Для настоящих охотников. Ты же дочь великого охотника? — заговорщицки подмигнул Тормод.

— Да, — с сомнением ответила Ингеборга.

— Значит, и тебя лес примет. Ложись давай.

 Ингеборга настороженно опустилась на листву и, очаровательно пристроив щеку на сложенных ладошках, закрыла глаза. Тормод слабо улыбнулся. Что делать с похищенным у родителей сокровищем он так и не придумал. Но ни убивать, ни возвращать не хотелось.

 Тормод и сам уже начал засыпать, когда услышал шорох и почувствовал, как маленькое тельце прижимается к его боку.

— Ты чего? — шепотом спросил он.

— Холодно, — Тормод кивнул и обнял девочку за плечи. Но мерзнуть Ингеборга не перестала, а через некоторое время еще и дрожать начала. Тормод сердито подумал, что так она заболеет. Пришлось вставать и разводить костер, с трудом нашарив в темноте сухие ветки.

— Спасибо, — выдохнула Ингеборга, придвигаясь к огню.

— Так, все. Теперь точно спать.

 Девчушка зевнула и, вцепившись в рукав Тормода, уснула. Тормод растерянно погладил ее по голове и сам прикрыл глаза.

 Ближе к утру, когда первые лучи солнца слегка поджелтили небо, Тормода разбудили тихие шорохи. Сначала он подумал, что какой-то зверь пробежал слишком близко, но, прислушавшись, насторожился. Звуки шли сразу со всех сторон, будто их окружали. И тут Тормода прошиб холодный пот: среди ночи он не сообразил, что костер — просто замечательный сигнал. И теперь их выследили.

 Стараясь не совершать резких движений, Тормод нащупал рукоять меча и беззвучно простился с сестрой. Что ж, он получил, что хотел — у него есть шанс скрестить клинки с Вигликом.

* * *

 Норд внимательно рассматривал человека, которого Торкель представил как своего хорошего друга. Это был невероятно маленький в сравнении с большинством местных жителей мужчина. Ростом он был чуть повыше Норда, но казался странно хрупким, сухим. Еще не вернувший форму после отравления Норд казался рядом с ним могучим гигантом. Волосы Бранда смешно торчали во все стороны, будто на голове у него лежал пучок соломы. Глаза были какими-то блеклыми, холодными как у рыбы.

— Ну так что? — спросил Торкель у Бранда, хлопая того по плечу. — Приютишь?

— Ну, не бросать ж его на улице, — усмехнулся тот. — Тем более, говоришь, что человек хороший.

— Еще какой хороший! — закивал датчанин. — Умный парень. Он, если что, и сподмочь сумеет.

— Это-то замечательно, только я сейчас в свои северные владения собираюсь. Просто чудо, что вы меня застали. Но, коли желаете, можно со мной ехать. Молодец-то твой, небось, Норвегии и не видел. Вот и поглядит заодно.

 Торкель бросил на Норда вопросительный взгляд, и тот едва приметно кивнул.

— Отчего не поехать. Токмо он не один, с ним еще молодчик есть.

— Кто таков? — напрягшись, спросил Бранд.

— О… это Торвальд. Торвальд Эриксон, сынок Эрика рыжего.

— Такой же буйный? — загоготал Бранд. — Сберегите боги с таким связаться!

— Да нет. На удивление спокойный. Даже странно бывает. Юнец еще совсем, только-только семнадцатая весна минула, а ужо как настоящий воин ведет себя. Токмо за этого, — Торкель кивнул на Норда, — переживает всегда очень.

— Ну, раз спокойный, возьму. Пускай отдыхают сегодня, а завтра с утречка двинемся.

* Норны — древние, могущественные богини судьбы, имена их: Урд («Судьба»), Верданди («Становление») и Скульд («Долг»). Они пряли нити человеческих судеб и в урочный час обрывали их.

========== Глава 11 ==========

        Ингигерд сидела на лавке и, жмурясь, смотрела на маленькую деревянную фигурку волчонка, стоящую на окне. Лучи утреннего солнца подсвечивали игрушку, обращая крошечную деревяшку в волшебного сияющего зверя. Волчонок был смешон в своей глупой ярости – неудача в ловле хвоста искривила мордочку в забавно-угрожающем оскале. Ингигерд быстро заморгала, сгоняя непрошенные слезы. Глупый маленький зверек! Никому его гнев не страшен – силенок маловато, разве что мышь придушить хватит – и то, если поймает.

Так на хозяина похож – совсем один и вовсе не опасен. Но зубы скалит. Сгинул бы, точно сгинул, коли не подобрала б его Ингигерд. А Тормода кто подберет? Кто от ошибок сбережет? Ингигерд попыталась, да только разве послушал он ее? Разве обратил внимание на разумные слова? Сумел очистить голову от тумана горечи? Нет. Собрался и ушел. Мстить.

Да только есть ли прок от мести? Ингигерд не знала. Ей казалось, что нет. Кому от этой мести легче? Вот ей отнюдь легче не стало, когда отец мстить за мать ушел. Да и не вернулся. Должны они были с сестрами расти без матери, а остались круглыми сиротами. И Ингигерд – младшая, еще ничего, под крылом-то сестриц расцвела. А вот старшенькая не выдержала: тянула дом на себе, тянула – да и слегла больной старухой, а потом и вовсе дух испустила, двадцатой весны не проживя.

От горьких воспоминаний Ингигерд отвлек шум на улице:

- Какие гости на нашем дворе, да с утра пораньше! – голос Свандис звучал зазывно, играючи – она еще не оставила надежды найти мужа и сбежать от тяжелой жизни одинокой женщины.

- И тебе утра доброго, Свандис.

- Добро, добро. Чем сподмочь тебе надобно?

- Я к Ингигерд. Ты уж не серчай, хозяюшка, – Ингигерд очень живо представила, как при этих словах сморщился носик сестры, как на мгновение поджимаются ее губы, а потом лицо снова становится приветливым.

- Сейчас кликну!

В дом заскочила зарумянившаяся Свандис. Светлые растрепанные пряди у висков, тугая коса на плече. Сильные полные руки держат большой кувшин для воды.

- Мелкая, к тебе там.

Ингигерд легко вскочила и, тряхнув кудрями, выбежала во двор. Завистливо-ободряющий взгляд сестры она предпочла не заметить.

- Лодин! – Ингигерд махнула рукой.