Прикасаясь, я чувствую твоё сердце (СИ) - "Ksendagir"

— Раз ты не голоден, то мы можем перейти к десерту. Пойдем, — Томпсон поднялся из-за стола и повернулся к двери, даже не сомневаясь в том, что Шин последует за ним.

«Десерту? Ублюдок…»

Шин упрямо поджал губы, но всё-таки покинул своё место и отправился за удаляющимся мужчиной. От его слуха не скрылось и то, что охрана Аарона молчаливо шагала им в след. А ведь он рассчитывал, что хотя бы здесь у него окажется больше возможности для свободных маневров. И когда перед Шином открылась дверь хозяйской спальни, он еле сдержался от острого желания попятиться назад.

— Проходи, чего стоишь? — насмешливо бросил ему Томпсон и жестом руки пригласил пройти в комнату. — А вы, ребята, свободны на сегодня.

Шин напрягся и слегка склонил голову набок, стоя спиной к говорившему и выжидая, пока Аарон закроет перед носом своей охраны массивные двери. Неужели это и есть тот самый шанс? Мысли лихорадочно крутились в его голове, и глаза спешно пробежались по комнате в поисках того, что могло бы ему пригодиться. Но, к своему великому сожалению, ничего, кроме торшера у высокого кресла в углу, он не обнаружил. Сзади послышались тяжелые приближающиеся шаги, и по спине Шина пробежался холодок. Ещё никогда ожидание чужих прикосновений не вызывало в нем столько отвращения, но чужая грудь уже коснулась его спины, а крепко прижавшийся к заднице пах недвусмысленно намекал, на какое продолжение банкета рассчитывал мужчина, чьей смерти Шин сейчас желал больше всего.

— Тебе же не впервой быть снизу? — хрипло спросил Аарон, склонившись над ухом Шина. — Я всегда завидовал Андо, которому удалось первым попробовать тебя.

Чужие пальцы легли на горло Шина и крепко сомкнулись, болезненно сжимая в удушающей пытке. Шин жадно втянул носом воздух и запрокинул голову, касаясь затылком плеча Томпсона. Если тот ждал от него мольбы о пощаде или стоны наслаждения, то их не будет. Шин плотно сжал зубы, играя желваками и не мигая смотря в потолок над головой.

— Кто бы мог подумать, что Шин Ямамото будет таким покорным в моих руках? — довольно улыбнулся Аарон. — Наверное, после мне нужно будет поблагодарить за это твоего Джексона, как думаешь? — не унимался он, откровенно наслаждаясь тем, как лицо Шина незамедлительно побледнело от одного только упоминания Ямато.

— Я убью тебя… — прошипел Шин сквозь зубы, — если ты хотя бы ещё раз произнесешь его имя.

Громкий смех за спиной говорил яснее слов о том, что реакция Шина для Аарона была вполне ожидаема и предсказуема. Конченный ублюдок находил какое-то особое садистское удовольствие в том, чтобы давить на самое больное. Возможно, он уже понял, что его влажным мечтам о смотрящего на него щенячьими глазами Ямамото не судьба стать когда-либо явью? И, таким образом, он отыгрывается за своё уязвленное поведением Шина самолюбие? Всё же по Шину даже невооруженным глазом было всегда понятно, что из него никогда не получится преданного пса. Такие, как он скорее умрут, чем превратятся в чьего-то домашнего питомца. И как бы всё стало сразу легче, если бы он всё-таки набрался смелости и пустил себе пулю в лоб вместо того, чтобы силиться что-то изменить и до последнего надеяться, что у него что-то из этого получится. Стал бы Джексон тосковать по нему? Или забыл бы на следующий день?

Шин прикрыл глаза, мысленно снова обращаясь к образу мужчины, которого так сильно успел полюбить. Даже если каким-то чудом ему удастся избавиться от Томпсона, Шин был почему-то уверен, что Джексон никогда его не простит, если узнает, какими способами была устранена эта внезапно нависшая над ними угроза. Чем бы в итоге не окончилась эта история, он уже заведомо был в проигрыше, но как бы сильно он об этом не сожалел, если бы ему пришлось, Шин бы повторил всё это снова.

— Скажи мне, чего ты хочешь? И я исполню твои желания…

Аарона не пришлось просить дважды. Перечень желаемого уже давно созрел в его голове, и, признаться, он уже порядком устал предаваться одним лишь фантазиям.

— Сними одежду, хочу увидеть твою татуировку, — приказал Шину Томпсон и отступил на шаг, попутно расстегивая пуговицы на собственной рубашке. Наблюдать за избавляющимся от вещей парнем было особым удовольствием, которое планомерно распаляло в нем страстное желание обладать этим молодым и красивым телом. Приближаясь спиной к креслу, чтобы усесться в него, и принимая уже такую привычную позу, Аарон продолжал непрестанно смотреть на подчинившегося его воле дракона, утерявшего всю свою ярость и силу. А когда Шин оказался совершенно нагой и повернулся к нему спиной, расправляя широкие плечи и напрягая скользящие под кожей от каждого движения упругие мышцы, чернильные рисунки на его теле ожили, и от восхищения увиденным у Томпсона перехватило дыхание. Он ещё никогда не видел никого, прекраснее и желаннее стоящего перед ним мужчины, будто созданного для того, чтобы пробуждать в других похоть и страсть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А теперь, иди ко мне…

========== Часть 13 ==========

Джексон

«Ну, здрасьте».

— Проходите, — Джексон равнодушно кивнул в глубь квартиры, приглашая своих гостей войти.

Он бы соврал, если бы сказал, что удивился, увидев перед собой Алекса, после того, как открыл дверь. То, что он приедет вместе с Джоном было так же очевидно, как и то, что снег идет зимой, а дважды два — четыре. Впрочем, присутствие друга его совсем не напрягало, а, наоборот, странным образом успокаивало, особенно после того, как Алекс, приветливо поздоровавшись, мимолетно коснулся пальцами его плеча — эдакий ненавязчивый жест поддержки, потому что в глянувших на Джексона голубых глазах отразилось мягкое понимание и ни тени насмешки. Уж кто, кто, а Алекс прекрасно знал, насколько тяжело бывает, когда переживания за дорогого человека снедают душу. И вот, наблюдая за тем, как тот спокойно проходит по коридору, а за ним молчаливой тенью следует Джон, Джексон зачем-то вспомнил, как в первый и последний раз пришел на «могилу» Алекса. И какие чувства испытал в тот момент, с горечью созерцая бездушный серый камень, на котором было выгравировано имя того, кого он когда-то любил. Но самым удивительно в этом некстати возникшем флешбеке оказалось то, что Джексон вдруг отчетливо понял — боль, что он ощутил, узнав о смерти Алекса, не пойдет ни в какое сравнение даже с мыслями о том, что он может потерять Шина. Для него это, кажется, был предел. А ведь всего-то прошло каких-то полтора дня, чтобы он настолько сильно беспокоился, только вот унять взбунтовавшуюся интуицию не удавалось: все нутро разрывалось от подсознательной тревоги и предчувствия чего-то страшного. И это у человека, привыкшего на все трудности в жизни смотреть с улыбкой.

Джексон захлопнул дверь, лениво растрепал волосы на затылке и прошлепал босыми ногами за визитерами, обнаружив их в гостиной. Алекс, присев на колени, с умилением рассматривал прыгающую перед ним с явными намерениями лизнуть в лицо Водку, а Джон, устроившись на диване, с не меньшим умилением — их обоих, и эта такая умиротворенная картина никак не вязалась с реальностью, в которую им было необходимо окунуться.

— Будете кофе? — сам Джексон, практически не спавший, выпил уже несколько чашек, но все было зазря — кофеин давно перестал на него действовать.

Джон молча кивнул, продолжая наблюдать за играми Алекса и Джексоновой собачонки, и даже не замечал, насколько нежным был его взгляд в этот момент. На зависть одному зеленоглазому страдальцу, не имеющего понятия, где пропадает его собственная любовь.

— Да, спасибо, — Алекс поднялся на ноги и коротко улыбнулся, — а кто твоя чудная соседка? Вот уж не думал, что ты любишь собак, — он громко чихнул, а потом еще раз, и утер вмиг покрасневший нос рукой. Алекс собак тоже любил, но их ненавидела его аллергия на шерсть, правда, ради такой смешной прелестницы, как питомица Джексона, он мог бы потерпеть.

— Ее зовут Водка, и когда-нибудь я поведаю тебе удивительную историю нашего знакомства, — даже будучи в столь отвратительном состоянии Джексон все равно умудрялся шутить. Этот изумительный оптимизм всегда поражал Алекса, но все же он не удержался и, забирая из рук Джексона чашку с кофе, участливо спросил: