Клуб «tenebris» (СИ) - Климова Маргарита Аркадьевна

    «Никогда, слышишь, никогда ты больше ко мне не прикоснёшься! Увижу рядом с собой, подам в суд за домогательства! Не подходи ко мне! Никогда не прощу тебя!» – звучало у меня в голове, крутясь по нескончаемому кругу. «Никогда! Не прикоснёшься! Не подходи! Не прощу!» Зажмурил глаза, стиснул руками голову, пытаясь выдавить из неё не оставляющие надежду слова. Как я ненавидел в этот момент отца. Как сдержался, чтобы не заказать и не стереть с лица земли.

    Лера ушла. Хлопнула дверью и растворилась уже не в нашем мире. Заставил себя стоять на месте, цепляясь пальцами за косяк, не бежать за ней, дать возможность успокоится. Гнев, обида пройдут, и она обязательно поймёт, что у меня не было выбора. Если не поймёт, то можно организовать знакомство с Ольгой. Пусть прочувствует их горе.

    Метался по квартире, рыча, сбивая кулаки о стены и проклиная отца. Если Бог есть, он обязательно покарает этого жадного ублюдка, и наказание настигнет в этой жизни. Полбутылки водки картинку не поправили, градусы мимо, ни в одном глазу. От боли давило в груди, пульсировало в голове, от смертной тоски превалировало желание перерезать вены, или сигануть из окна.

    Через пару часов начал обрывать телефон, но звонки уходили в никуда, Лера не брала трубку. Весь издёргался. Как добралась? Не навредит себе? Не решится на месть, подцепив какого-нибудь козла? Хотя, о чём я думаю. Козёл здесь один, и это я!

    Ещё через пару часов понёсся к ней, скулить под дверью и умолять открыть. Стучал, звонил, кричал, но дверь Лера не открыла.

- Нет её, - гаркнула соседка из квартиры напротив. – Сейчас полицию вызову.

    Пришлось сдать позиции и уйти, а дальше выяснять адреса возможного прибывания Леры. Куда-то же она спряталась, чтобы быть подальше от меня. Из ближайшего круга были только родители и Антонина, подруга Леры. С них я и начал. Дверь открыла миниатюрная женщина, похожая на Леру, скорее всего мать. Она сообщила бредовую информацию о каникулах в Греции, а я сделал вид, что поверил, лишь бы не волновать родительницу.

    До Антонины не дозвонился, пришлось прорываться к Сене. Друг ничего внятного не сказал, а после моей исповеди назвал мудаком.

- Она ничего не знает. Лера ей не звонила, так что дай спокойно провести праздничные дни и не дёргай Тоню.

    Очередная поездка к ней, очередные угрозы со стороны соседки и время, неумолимо приближающее час расплаты, где мне придётся изображать клоуна и улыбаться. Ну почему мой отец такой урод? Телефон пиликнул входящим сообщением от него:

                     Не опаздывай и оденься поприличнее. В зале будет полно папарацци.

     От беспомощности хотелось выть. Смотрел на сбитые костяшки с запёкшейся кровью и продумывал план мести папаше и семейке Михалёвых. Это сейчас мои руки связаны, но через год я вывалю на них всю свою ненависть. Подготовлюсь, соберу компромат и извожу в дерьме, чтобы долго захлёбывались и отмывались.

    В почти назначенное время, точнее с опозданием в час, ввалился в банкетный зал под бой курантов. От приличного на мне был только костюм, и то помявшийся после излияния второй половины водки лёжа на кровати, одуряюще пахнущей ей, моей Лерой.

- Совсем охренел, - прошипел отец, багровея и оттягивая галстук. – Я тебя ясно сказал не опаздывать и одеться прилично. Какие завтра будут заголовки в газетах?

- Завтра не будет, - сплюнул ему под ноги. – Первое января.

- Прекрати дерзить, иначе ставки вырастут. Придётся стараться над двумя-тремя наследниками.

    Я заткнулся, понимая, что он может загнать меня в ещё более глубокую яму, натянул улыбку и подсобрался для разыгрывания нужной сцены. Нона светилась от счастья, дёргаясь от нетерпения на месте, когда Николай планировал дату помолвки, а следом свадьбы, отец потирал ладони, плотоядно скалясь в предвкушении благ, свалившихся на голову, и только мама смотрела на меня с болью в глазах, прячась за бокалом вина.

- Я так рада, что наши отцы сговорились о свадьбе, - пищала Нона, пересекая зал, повиснув у меня на руке. – Боялась, что папа найдёт мне страшного, или старого мужа, но он, после моих уговоров, согласился на тебя. Обещаю быть хорошей и покладистой женой, как в доме, так и в постели, - жеманно похлопала ресницами и прижалась грудью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Мне всё равно, какая ты будешь жена, особенно в постели. Наш брак – фикция, как и отношения, - передёрнуло меня в плечах. – Жить мы будем в разных местах, и кровать с тобой делить я не собираюсь

- А как же дети? Папа сказал, что мы должны как можно раньше родить ребёночка, - не сдавалась она.

- ЭКО, - бескомпромиссно ответил я. – Сразу после праздников поедем в клинику сдавать анализы и проходить подготовку к процедуре.

- А как же я? Супружеский долг? Совместные ужины? – совсем опешила Нона.

- Нон, ты глупая? Меня заставили в твою угоду бросить любимую девушку, принудили к браку с тобой. Ты что думаешь, я радостно взвалю тебя на плечо, брошу на шёлковые простыни и начну с упоением трахать до звёзд в глазах? – зло прошипел ей, сжимая челюсть. – Учти, Нона, начнёшь жаловаться папочке, отменю свадьбу, при чём сделаю это громко, на всю страну.

    Нона сменила глупую радость на растерянность, потёрла нос в привычном для нарика жесте и кивнула головой. Не знаю на что она надеялась, но спорить и скандалить не стала.

- И ещё, - стиснул её предплечье. – Больной ребёнок мне не нужен, так что прекращая нюхать наркоту. Не дай бог узнаю, пиздец тебе.

    Несколько совместных снимков для фотографов с виснувшей на мне дурой, фуршет на котором я не ел, но активно запрокидывал бухло, попытки отца облагоразумить меня, и всё тот же сожалеющий взгляд матери. Она воспользовалась отлучкой мужа в туалет и подошла ко мне.

- Не глупи, - прошептала. – У тебя нет возможности перечить отцу, поэтому смирись. Стерпится слюбится.

- Смириться? Знаешь, чем он меня прижал, мама?

- Догадываюсь и не одобряю, но ты же знаешь отца. Он мой муж, - потупила взгляд, обнимая себя руками за плечи.

- Не одобряешь, - выдохнул я. – Он лишил меня любимой женщины, на которой я собирался жениться, заставил бросить её ради видео, которое способно оправдать Юрку. Кто он после этого?

- Твой отец, который искренне считает, что брак основан на деньгах и власти. Мне очень жаль, что свои принципы он переложил на тебя, стремясь усилить власть и увеличить капитал, но сделать ничего не могу. Вадим никогда не слушал меня и не учитывал моё мнение. Я смирилась, подстроилась под него, научилась скрывать свои чувства. Типичные семейные отношения в нашем круге. И тебе придётся смириться, и научиться жить по его правилам.

Глава 32

    Мне бы, по-хорошему, надо было нажраться и поквасить несколько дней, но десятого пришлось выходить на работу, обойдясь ночной пьянкой восьмого числа. Тоша, как истинная подруга, провела со мной два дня, стойко деля вторую бутылку вискаря, обсуждая сложившуюся ситуацию и сбрасывая Сенькины звонки.

    Если меня плющило от безысходности, обиды и тоски, то Тоньку пёрло от злости. Сколько раз она подрывалась в пьяной ночи вызвать такси и поехать с тесаком вершить правосудие. При чём, отрубить все нагло выпирающие конечности грозилась и Глебу, и Арсению за компанию. Тоша старалась успокоить и отвлечь, направить мою боль в злость, спровоцировать на месть, хотя бы в воображении.

    Стало ли мне легче? Нет. Не капельки. Если девять дней моя боль купалась в коматозе, то сейчас нырнула в отрезвляющую глубину, прошивающую ледяными иглами. Верила, что со временем она притупится, станет ноющей, не такой режущей, как в данный момент. И перейти в стагнирующее состояние я могла только вырезав Глеба из своей жизни. Не видеть, не слышать, не сталкиваться.

    На работе встречали сочувствующие взгляды. Прямо на меня никто не смотрел, но затылок жгло от волн жалости. Конечно. Взлететь и шлёпнуться, не добравшись до вершины. Такое случается, и чем ты счастливее на взлёте, тем больнее ударяешься при падении, ломая кости, разрывая артерии и разбивая вдребезги сердце.