Мушкетерка - Лэйнофф Лили

Но мадам де Тревиль уже подгоняла нас.

— Не помню, чтобы приказывала тебе бездельничать, — сказала она. — Как тебе юбка?

— Un grand plaisir. Восхитительно! Чувствую себя принцессой.

Анри хмыкнул, но постарался замаскировать это покашливанием.

— Свое искрометное остроумие проявишь в другой раз, — осадила меня мадам де Тревиль. — Давай, за дело.

Мои туфли шаркали по полу, пока я неуклюже переваливалась из стороны в сторону.

— Тетушка, простите, что вмешиваюсь, но я нужен? Вы просили меня присутствовать на сегодняшнем уроке, — произнес Анри.

Глаза мадам де Тревиль загорелись.

— Не прячься за дверью, подойди сюда.

Приближаясь к ней, он заломил перепачканные чернилами руки — но, поймав ее внимательный взгляд, моментально опустил их по бокам. Мадам де Тревиль кивнула на меня:

— Таня быстро учится, но я не уверена, что она сможет сохранить самообладание в присутствии кого-то постороннего, помимо меня и других девушек. Придется тебе проверить.

— Мне? — Анри словно окаменел. — Но… но…

Мадам де Тревиль издала протяжный вздох:

— Ты и с Сансоном обсуждаешь каждое указание? Он не находит это слегка утомительным?

Кончики ушей Анри засветились малиновым под волосами. Мадам де Тревиль принялась с остервенением листать нотную тетрадь. С утра она набросилась на Арью за то, что та пропустила парирование, заставила Портию сжать зубы так, что я слышала, как они заскрипели. Теа не попала под горячую руку только потому, что ушла шить мне юбку. Что-то случилось… или должно было случиться. Я сама не знала, как мне удавалось до нынешнего момента избегать ее гнева. Слегка пошатнувшись, я подумала, успею ли добежать до окна, прежде чем меня вывернет наизнанку.

— Для начала мы повторим азы, — сухо произнесла мадам де Тревиль. — Пропускайте элементы, в которых больше двух участников; я хочу посмотреть, как Таня справляется с общением один на один.

Мадам де Тревиль отошла к скамье, стоявшей у клавесина, и сыграла первые такты менуэта. Инструмент был развернут так, чтобы она могла видеть нас поверх пюпитра.

Анри сделал несколько шагов ко мне. Моргая, я наблюдала за ним и повторяла его неуверенные шаги. Сердце стучало все быстрее — я чувствовала ускоряющийся пульс в запястьях. Когда мелодия достигла нужной точки, мы одновременно сделали реверансы и поклоны, а потом выполнили полукупе. Я вспомнила все уроки, все тренировки, все эти моменты в салоне, когда я оттачивала свою привлекательность, совершенствовала мастерство обольщения. Когда мы шагнули навстречу друг другу, чтобы после этого описать круг, соединив поднятые вверх правые ладони, я захлопала ресницами.

— Вам что-то попало в глаз? — заволновался Анри.

— Нет, я…

— Улыбайся, Таня! Ты не должна прекращать улыбаться! Не так широко — не показывай зубы! Ты же не гарцующая лошадь!

Когда менуэт сменился аллемандой, я взяла руки Анри в свои.

— Простите, — пробормотала я, не прекращая улыбаться и проходя под его поднятым локтем. При этом я, конечно, не отсчитывала такт про себя.

— За что? — не понял он.

Я рискнула взглянуть на него через плечо, но наш разговор мадам де Тревиль не интересовал — она наблюдала за шагами. Кроме того, нас учили соблюдать приличия, а разговор шепотом предоставлял отличную возможность поддержать у объекта интерес. Портии это давалось великолепно — ее голос был гладким, словно шелк. У объекта создавалось впечатление, что она говорит для него одного. Мои же потуги во время уроков с мадам де Тревиль были мукой даже для моих собственных ушей. Но с Анри мне было не страшно.

— То, что она вам сказала… она весь день не в себе. Ей не следовало вымещать на вас раздражение. Она не нарочно, но это не означает, что ей все можно. Иногда мне тоже с ней непросто. Очень трудно пытаться проявить себя и при этом выдерживать ее критику. — Я сделала паузу, глаза Анри расширились. Я впервые видела их так близко. Они были цвета осенней листвы прямо перед тем, как она становится коричневой и ломкой, с едва заметными крупицами золота.

Он расслабил плечи. Анри не был выдающимся танцором, но уж точно был опытнее меня. Шаги его были уверенными, он решительно вел меня по залу. Должно быть, любой юноша, выросший среди парижской знати, сам не замечает, как усваивает такие вещи. Но мне эта непринужденность казалась странной. Как будто до этого он только изображал волнение, а на самом деле я его совсем не знала.

— Мне тоже так кажется… но, с другой стороны, часть меня задается вопросом: а что, если она права? — Анри выглядел таким удрученным, что я едва не прервала танец. Мысли о том, что он только притворялся, рассеялись, как дым. — Может, у меня и есть талант, мне хотелось бы в это верить, но единственная причина, по которой Сансон взял меня в подмастерья, — это чья-то рекомендация. Я не сам заслужил эту возможность.

Отец, который поправлял мои пальцы на рукояти шпаги. Отец, который кудахтал над моим неуверенным выпадом. Отец, который укутывал меня в свой мушкетерский плащ и смотрел, как я с визгом ношусь по комнате.

— Так не упустите ее, — посоветовала я.

— Что?

— У вас появилась возможность сделать что-то важное. Не упустите ее. Докажите, что вы ее достойны. Докажите всем. Может, это не совсем та работа, о которой вы мечтали, но карта может изменить мир. Вы подарили мне карту Люпьяка. Большинство людей считают, что деревня неважна, что она ничего не стоит. Эта карта — первое изображение деревни, которое я видела. Но есть и другие места, подобные Люпьяку. Списанные со счетов из-за их размеров, из-за людей, которые там живут, из-за их невеликого достатка. А у вас есть власть научить людей мыслить шире самих себя. Видеть что-то дальше своего носа.

В следующий миг я вдруг слишком остро ощутила, что его рука сжимает мою, что мы стоим бок о бок и Анри внимательно смотрит на меня слева. Его золотисто-карие глаза изучали мое лицо; к щекам вдруг прилил жар. Должно быть, Жанна развела огонь в одном из каминов перед нашим приходом, а я не заметила, потому что слишком старалась показать себя перед мадам де Тревиль. Рука Анри выскользнула из моей, испачканные чернилами пальцы задели мою ладонь.

— Благодарю за танец, — пробормотал он. Но не отошел от меня.

Я вздрогнула, когда раздалось громкое покашливание мадам де Тревиль.

— Полагаю, это годится.

Я повернулась, чтобы встретиться с ней взглядом:

— Серьезно? Вы правда так думаете?

Мой голос дрогнул от волнения.

Мадам де Тревиль смотрела так, будто гордится мной, но я решила, что это наверняка самодовольство: ей удалось чему-то научить совершенно необучаемую подопечную.

— Ты готова к ближайшим выходным.

— А что будет в ближайшие выходные?

— Небольшой бал, один из последних перед официальным открытием сезона во дворце. Последние вельможи возвращаются в город из своих летних резиденций, а кое-кто возвращается в Париж впервые с тех пор, как два года назад закончилась Фронда. В том числе те, кто был помилован его величеством. Все они — потенциальные участники заговора. Пока ты не будешь готова взять в разработку собственный объект, просто следуй за остальными девушками. Внимательно наблюдай, как они извлекают информацию из своих объектов. От этого зависит, ждет тебя успех или… — Ей не обязательно было произносить это вслух. Вариант провала не рассматривался. Ведь я была членом Ордена. Мой желудок сжался, однако я кивнула, и важность момента наполнила меня до краев.

Может статься, что отец был прав. И я действительно справлюсь. Добьюсь успеха ради него, докажу, что могу быть полезна мушкетерам — и достойна того, чтобы они помогли мне отомстить за отца. Но сказать — одно, а поверить в это — совсем другое. Может, я и не верила, по крайней мере пока что, но мне и не требовалось верить в себя, пока в руке у меня была шпага. Его вера уже привела меня туда, где я есть, и она приведет меня туда, куда мне нужно.

— Я вас не подведу, мадам.

— В тебе больше от отца, чем мне показалось вначале.