Обманщики - Альфред Бестер

Пантера отвернулась и ушла.

– В одно только не врубаюсь, – хмыкнул Уинтер, ощупав на всякий случай кольцо с печаткой. – Нужно будет спросить этого мелкого поганца. У полиции он на учете, это уж и к бабке не ходить, так что найти его не трудно. – И синэргист направился к выходу, подкидывая и ловя объект столь нежной и страстной любви Перси Павлина.

Долго искать не пришлось. У самых ворот он столкнулся с Перси и еще каким-то тощим длинным героем явно адвокатской внешности; по скорости, с которой эта парочка ворвалась в зоопарк, можно было подумать, что они кого-то ищут – чем они, собственно, и занимались.

– Вот он! – заорал Перси, после чего юридический герой ткнул обвиняющим перстом в сторону Уинтера и произнес долгую горячую речь о похищенной собственности, возбуждении уголовного преследования, ордере на обыск, возмещении ущерба, судебном процессе и – само собой – судебных Издержках.

Уинтер ухмыльнулся, еще раз подкинул кольцо и еще раз его поймал.

– Быстрая работа, – похвалил он ширмача. – Как тебя звать?

– Перси.

– Перси... а дальше?

– Просто Перси.

– Адвокат заявляет, что это твое кольцо?

– Моей жены.

– И где же я его взял? Нашел?

– Нашел ты, как же! – возмутился Перси. – Я возвращал тебе найденный бумажник, а ты тем временем залез ко мне в карман.

– Заткнитесь, пожалуйста, господин адвокат, – посоветовал Уинтер юридическому герою, который, как и положено герою, рвался в бой. – Вот что. Перси. Давай откажемся ото всех своих обвинений и контробвинений. Я отдам тебе кольцо, если ты объяснишь мне одну вещь.

– Какую?

– Каким хреном сумел ты уронить его мне в карман, когда вытаскивал бумажник?

Перси покраснел, как девушка, и смущенно потупился. Некоторое время он пребывал в нерешительности, затем растаял под теплым, ободряющим взглядом Уинтера.

– Свалилось. Велико он мне.

Уинтер благодарно расхохотался – второй раз за этот жуткий день.

– Не стоило бы надевать, – сказал он, передавая Перси кольцо, – при твоем роде занятий. Что, опять пойдешь на улицу сшибать?

– Там сейчас плохая работа, – доверительно сообщил Перси. Уинтер приобрел еще одного друга. – На карнавале лучше, согласен?

– Точно, Перси, – ухмыльнулся Уинтер. – Пошли.

ИНДЕЙСКИЙ КАРНАВАЛ ВОЖДЯ РЕЙНЬЕРА

Русские ученые медведи, шведские гимнастки, немецкий Tanzsaal, цыганские гадалки, баскская полота, индусы-факиры, итальянская bocce, турецкий рахат-лукум, французские пирожные, тюлени с Аляски, английские собачьи бега... Единственной, пожалуй, индейской принадлежностью индейского карнавала был сидевший у входа индейский вождь Рейньер – боевая раскраска, боевой головной убор из перьев, набедренная повязка. Отвечая на вопросы посетителей и указывая им аттракционы, он использовал вместо жезла томагавк.

– Вот, – прохрипел индеец. – Где солнце встает – там земля белых людей. Где солнце садится – там земля красных людей. Здесь земля красных людей. – Он прочистил горло. – Я платить все налоги. Я иметь все разрешения. Красные люди курят трубку мира. Зачем белые люди пришли снимать скальп красного человека? Они хотят больше вампумов? Не выйдет. В вигваме вождя Рейньера ничего нет.

– Кончай, вождь, – успокоил его Уинтер. – Мы не легавые, просто мирные платные посетители.

– Простите меня, джентльмены, – рассыпался в извинениях вождь Рейньер. – Меня буквально одолевают представители власти, вымогающие несуразных размеров плату. Как сказано поэтом: «Соблазна голосу любое внемлет ухо». Заходите, заходите! Касса налево. Желаю приятно провести время.

– Видишь, какой хороший индеец. Разве можно шмонать по карманам на его шоу? – укоризненно спросил Уинтер, но Перси уже исчез. – Вот что значит преданность делу, – пробормотал мудрый синэргист, проверяя, па месте ли бумажник и обручальное колечко.

И снова он блуждал, глазея на клоунов, фокусников, жонглеров, шпагоглотателей, змеезаклинателей и – в особенности – на исполнительницу «экуменического танца живота». Господь сохрани авторские права на фирменное название. Карнавал вызвал в памяти бессмертный смех Рабле:

ИГРЫ ГАРГАНТЮА

Слуги расстилали зеленое сукно, и он играл

В шахматы,

В жмурки,

В свои козыри, В дичка,

В тирлинтантэн,

В под зад коленкой,

В тара,

В живот на живот,

В пий-над-жок-фор,

В бандита и негодяя,

В несчастного,

В несчастную,

В пытку,

В последнюю пару в аду.

И тут желание смеяться над шутками Рабле почему-то пропало.

Рядом с поросшим густым волосом болгарином-пожирателем огня (вывеска обещала еще и хождение по углям) Уинтер увидел палатку, украшенную до рези в глазах ярким транспарантом. Улыбающееся солнце с несомненно ирландскими чертами лица. Более того – с неугасимо-красным лицом ирландца, весьма прилежного в употреблении ирландского национального напитка – ирландского виски. Каждый из двенадцати вырывавшихся из солнца языков пламени оканчивался одним из двенадцати знаков Зодиака.

МАДАМ БЕРНАДЕТТ

ВСЕ ВИДИТ

ВСЕ ЗНАЕТ.

– Ирландская цыганка! – воскликнул Уинтер. – Жестянщица! <В Ирландии и Шотландии цыган называют «жестянщики» – отголосок того, что цыгане издавна занимались кузнечным и жестяным ремеслом.> В тот самый момент, когда он входил к гадалке, из соседнего балагана донесся громкий звук, сильно смахивающий на кашель; на крыше палатки появился, а затем И взорвался огненный шар.

Тут же раздались дикие вопли – болгарин, судя по всему, что-то там недопожрал. Сухой пластик вспыхнул мгновенно, дождем посыпались искры, повалил дым, стало нестерпимо жарко. Гадалка-жестянщица буквально окаменела, судорожно сжимая свой хрустальный шар; широко раскрытые глаза смотрели на разверзнувшийся ад, словно на знак гнева Господнего. К тому времени, как Уинтер выволок-таки ее наружу, оба они задымились, но хрустальный шар так и остался в надежных костлявых пальцах.

– Вы, наверное. Водолей, – сказал он мадам Бернадетт, – или застрахованы. Если вы – Деми, эта история вам поделом. Так что, Деми вы или нет?

Недоуменное молчание.

Протолкавшись сквозь возбужденную толпу, Уинтер покинул карнавал и поковылял в «Ммоды Ммощного Ммайка», где и договорился о замене безнадежно погубленной одежды. В «Ммодах» висела табличка, предупреждающая всех, кого это касается, что Ммайка защищает от воров аппаратура компании «Всевидящее Видео». Для большей понятности их фирменный знак представлял собой солнечный диске глазом внутри и надписью «Не бойтесь, мы все видим» по краю, на манер солнечной короны.

Ммощный Ммайк помещал свою рекламу в «Солар Медиа», так что Уинтера сразу признали, с восторгом помогли такой знаменитости привести себя в порядок и мгновенно подогнали новый костюм по размеру. Он покидал портняжное заведение освеженный, благодарный, но при том – в предельно мрачном настроении (неудивительном после целого дня приводящих в отчаяние неудач) и в полной неуверенности, как же одолеть постигшее их с Деми несчастье. Вот тут-то на него и повалились трое боевиков, солдат Тритона.

Не удостоив стажерок и взглядом, Уинтер смерчем промчался по оркестровому салону и вломился в мою студию, где я продолжала борьбу с виргиналом, никак не желавшим настраиваться. Выглядел он как «Жемчужный король» кокни – вышеупомянутыми жемчугами являлись пятна собственной его кожи, просвечивавшие сквозь многочисленные прорехи столь еще недавно нового костюма. Роуг был в полной ярости, на мгновение мне показалось даже, что солнечные диски на его щеках начали испускать собственное, зловеще-багровое свечение. Ну чистый король-убийца или взбесившийся морской лев (Eurnetopias jubata) в поисках гарема.

– Ладно, Одесса, – прорычал он. – Какой там у тебя план? Можно и послушать.

– Присядь, мальчик, и немного остынь. Думаю, тебе стоило бы выпить.

– За сегодня я столько вылакал, что слона утопить можно. – Его била неудержимая дрожь. – Так какой у тебя план?

– Сперва выпей, – решительно отрезала я и нажала кнопку.

Он испепелил меня взглядом, но смолчал. Появилась Барб, в одной руке – тросточка, которой она тук-тук-тукала перед собой, в другой – поднос.