Лабиринты общения, или Как научиться ладить с людьми - Аркадий Петрович Егидес

интонациями. Но главное, что здесь даются насильственные советы, – естественно, без просьбы о них со стороны партнера.

И это вам не категоричность в обсуждении абстрактных научных истин. Теоретической ясности ради проведем разделение: назидание – это авторитаризм, касающийся только твоей жизни, а не совместного дела. То есть он воспринимается острее. Причем ведь поучают из добрых побуждений, «на пользу» партнеру. Чтобы ему же было лучше. Назидательность – это такая мягкая доброжелательная авторитарность. Но от этого еще больше вызывает агрессию. Значит, назидательность – это стрелка где-то между положением «лево» и «посредине».

Но есть один важный момент, который мы должны сейчас подробно обсудить и который намеренно опустили раньше. «Движение стрелки» по шкале «авторитарность – демократичность» отражает давление лидера содержанием своих высказываний.

Крайнее левое положение стрелки: «Если не сделаешь, что я сказал, то…», далее формулируется угроза. Движение вправо на одно деление: «Ты можешь выбрать из двух вариантов, которые я предлагаю, но мое мнение, что надо выбрать не то, а это». Дальнейшее движение стрелки вправо означает выбор из трех вариантов, из четырех и так далее. С другой стороны, движение стрелки вправо произойдет резче, если вообще снимаются рекомендации по выбору. Дело в том, что если мнение высказано, то его уже надо преодолевать (понятно, что мнение более авторитетного человека сложнее преодолеть).

Двигаясь дальше в сторону демократичности, я обрисовываю альтернативные варианты и возможности, связанные с ними, но прошу выдвигать другие предложения и активно нахожу в них положительное, подчеркиваю это. Еще дальше. Я сначала прошу высказывать предложения по поставленной мной проблеме – и лишь после выдвижения предложений высказываю свои предложения. Еще дальше: я прошу высказывать предложения, а сам не высказываю никаких, стараюсь только, чтобы мои возможные предложения высказали в ответ на мои вопросы другие (по методу Сократа), то есть я только ставлю проблему. (Возможен вариант, когда лидер, имея заготовленную точку зрения, высказывает ее все же в конце, но как будто бы мысль пришла только что, в процессе обсуждения…) И наконец, я не ставлю даже проблему, а стимулирую постановку проблемы членами группы: «Какие вопросы мы сегодня обсудим?» В этом – доверие более высокого класса. Максимальное раскрепощение людей для мозгового штурма проблемы. К такому ведению обсуждения можно применить термин, который в ходу в гуманистической психологии: фасилитация (то есть облегчение процесса, в данном случае – обсуждения).

Понятно, что демократический лидер-фасилитатор признает право меньшинства на оппозицию. Демократический лидер все время балансирует между стремлением достичь ясности и определенности в высказываниях партнеров (уточняет, а значит все же немного давит) и стремлением предоставить максимальную свободу обсуждению.

Примерами эту шкалу «авторитарность – демократичность» читатель может насытить самостоятельно, но крайнее левое положение все же проиллюстрируем: «Копай себе могилу, или я убью тебя раньше, чем ты ее выкопаешь». И люди копали, оттягивая на полчаса смерть. Немногие отказывались от этого бреда – помогать убийцам в своем собственном захоронении.

Теоретически говоря, и здесь дается возможность выбора: на полчаса раньше или на полчаса позже. Но то – фашизм.

А где же у нас на этой шкале водораздел между авторитарностью и демократичностью? Нет водораздела, все так плавно и перетекает. Единственно, что хотелось бы отметить: истинно демократический лидер не будет стараться подменять демократизм его подобием – дескать, я даю вам возможность выбирать…

Он постарается мобилизовать все интеллектуальные ресурсы группы стимуляцией творчества и высказываний.

Псевдодемократический же демагог часто использует такую подмену. Он ставит вопрос, дает ответ и предлагает голосовать. Создается впечатление демократичности, а на самом деле – самая манипуляторская авторитарность. Он манипулирует очередностью постановки вопросов на голосование: в более выгодном положении находятся первые предложения, за которые раньше голосуют, но их-то и ставят на голосование вне очереди. Осознание манипуляторской природы такого псевдодемократизма должно в конце концов способствовать сопротивлению таким способам авторитарного давления.

Плюсы и минусы авторитарности

Звучит странно. Все осуждают авторитарность. А тут плюсы…

Ну а если бы их не было, то разве авторитарность процветала бы? Значит, есть какие-то плюсы. Авторитарные приказы действенны и дают быстрые результаты. А в экстремальной ситуации не до демократических тонкостей. На войне и во время катастроф реально действуют именно авторитарные приемы.

Для самого авторитарного лидера, которого слушаются по тем или иным мотивам (боятся или хотят получить от него что-то, чего не дают другие), это удобно.

Авторитарные приемы выгодны также энергетически и по временны́м затратам. Что легче – обсудить проблему или сказать безоговорочно: делай, как я велела?

Жена загружена бытом, работой, детьми, а он, «бездельник», телевизор смотрит в это время. А белье надо отжать быстро, чтобы к вечеру высохнуть успело.

Авторитарность, как ни странно, бывает выгодна и тому, кто подчиняется. Ведь тогда я снимаю с себя ответственность. А ее далеко не всегда хочется на себя брать… Ответственность связана не только с тревогой – вдруг не справлюсь, а с меня спросят. Ответственность связана еще и с повышенными рабочими нагрузками, а так иногда хочется поспать, забить козла, выпить, заняться сексом…

Боязнь ответственности, принятия ее на себя хорошо проанализировал психолог-гуманист Эрих Фромм в своей книге «Бегство от свободы». Люди бегут от свободы и связанной с ней ответственности, в результате наступает фашизм. Да. Он наступает не только потому, что есть авторитарные лидеры, но и потому, что есть жаждущие авторитаризма ведомые. Говорится о том, что надо стать хозяевами предприятий. Берите предприятия и становитесь хозяевами. Нет, пусть за меня кто-то отвечает, а не я за кого-то. Поэтому будет процветать наемный труд с неизбежной эксплуатацией, а не самоуправление на предприятиях.

Часто трудна ответственность и за свою судьбу. Ее так хочется переложить на другого.

На Бога, священника, командира. Мне вспоминается давнишний американский кинофильм «Триста спартанцев». Вот войско Ксеркса окружило горстку оставшихся в живых и охраняющих тело погибшего царя Леонида греческих воинов. Попытка прорваться клином была обречена заранее. Тогда – круговая защита. Ксеркс объявляет: отдайте тело Леонида и расходитесь. Если нет – гибель всем. Воины смотрят на командира. Он говорит: «Нет, не отдадим» (значит – гибель). И все гибнут под градом стрел персов.

Ответственность за свою судьбу вручена командиру. Подтекст: я не ответственен за свою гибель. Переложить ответственность на другого (даже за свою судьбу) – это, как мы теперь знаем, психозащита. Но помним все время о необходимости не поверхностной пассивной психологической защиты, а «глубокоэшелонированной» психотехники безопасности.

Чувство поверхностной психологической анестезии возникает и в ситуации выполнения стороннего преступного приказа. В одной из ранних и чарующе глубоких песен Окуджавы