Лабиринты общения, или Как научиться ладить с людьми - Аркадий Петрович Егидес

обойтись иными средствами (молчаливым, например, осуждением – и так, в сущности, все ясно…).

Но если я сообщаю другу о его недостатках, относясь к нему как к себе, то имеет смысл применить термин «эмпатическая критика» (помним: эмпатия – это вчувствование в психику другого, друга, с сопереживанием и сочувствием). Без эмпатической критики в жизни не обойтись, но она ограничивается все же отрицательной оценкой с глубоким сопереживанием и не включает обвинения и юмор-сатиру.

Может случиться, что критика потребуется в ответ на серьезные осознанные конфликтогены. Тогда, как сказал Гамлет, «За дело, яд». Но он сказал это, когда Лаэрт произнес слова: «Клинок отравлен».

Влияние на мысли и оценки людей

Категоричность? Категорически нет!

В нашем общении мы не можем обойтись без попыток воздействовать на мысли и оценки людей. При этом мы зачастую «ниспровергаем» то, что кажется правильным и ценным партнеру. Но опасна (и без ниспровержения чего-то) даже только просто безапелляционность высказываний. Они даже могут не затрагивать жизнеповедение человека – но если затрагивают хотя бы его жизнепонимание, это оказывается не менее взрывоопасным. Ведь если я принял другую точку зрения при категорической ее подаче, то я уступил, признав свою первоначальную точку зрения неправильной и тем самым признав свое поражение. Это нелегко. Вот если бы я сам, без давления увидел свои ошибки, пусть и после изложения им его точки зрения, но без напыщенности! Тогда другое дело.

И пусть мы только даем какое-то конструктивное предложение, но делаем это чересчур уверенно, возникает как бы контраст между его автором и теми, кто «не додумался». Или мы лишь не признаем (из амбиции) логическчие аргументы партнера – тоже ведь малоприятно. Наша категоричность, безапелляционность особенно раздражают, когда принятая нами точка зрения далека от общеупотребительной.

Высказываясь категорично, мы как бы принуждаем человека: «Думай, как я!»

Далее мы рассмотрим различные формы давления на жизнеповедение: «Делай, как я считаю нужным!», которые по конфликтогенности еще серьезнее. По отношению к ним употребляют слова «назидательность» и «авторитарность». Понятно, что категоричность перетекает в назидательность и авторитарность и переплетается с ними.

Каковы мотивы, обусловливающие в людях тягу к безапелляционности, категоричности? Когда я был в Кабарде, один высокий кабардинский начальник – наверное, «высочее» и не бывает: он был директором мясокомбината в Нальчике – за столом, собранным по случаю приезда туда другого высокого начальника (с которым я туда и приехал), рассказал к месту о пословице, которая издавна в ходу в Кабарде: «Каждая слепая собака считает, что она старше любой другой слепой собаки». Фраза мне настолько понравилась, что я ее, непременно со ссылкой «кабардинская пословица», цитирую на занятиях по этой теме.

При этом (тонкая ирония судьбы!) сам рассказавший об этой пословице был очень уж похож по своему коммуникативному поведению на такую вот слепую собаку. Да и не так ли многие? Ведь все мы знаем мало, но уверены, что это он несет чушь, а я несу истину! Так что и здесь все то же желание почувствовать превосходство, получить уважение и соответственно испытать самоуважение. Конечно же, мы хотим и эффективно повлиять.

Но парадокс в том, что окружающие воспринимают нас иначе, чем мы себя. Наша уверенность для них выглядит как самоуверенность. Подачу нашей мысли другим людям можно сравнить с подачей в игре с мячом. Если ее подают, подбрасывая вверх: «Лови!», то, как и мяч, ее хочется поймать. А если подают резко и прямолинейно, как бывает опять же с мячом: он летит резко прямо на вас, – то мысль, как и мяч, хочется отбить. Даже если мысль верна… Ну а уважают ведь тоже тех, к которым тянутся эмоционально. Поэтому, скорее всего, излишняя убежденность снижает уважение в микрогруппе, а не повышает его, как это может показаться с первого взгляда. С другой стороны, мы будем менее эффективно влиять на людей, поскольку они будут противиться нашей категоричной подаче даже правильных мыслей.

Умеренность в уверенности (антикатегоричность)

Имеет смысл постоянно себя контролировать: а вдруг я не прав, перепроверю-ка я себя еще раз. Надо выработать в себе искреннюю неуверенность в окончательной правильности своих мыслей и оценок. Надо быть постоянно готовым к тому, что кто-то может оказаться правым, а вы – нет. Зарядиться таким настроением нам поможет обращение к известным заблуждениям, которые были достаточно прочны в мнении большинства (казалось, что Солнце вращается вокруг Земли, а оказалось наоборот), к изменениям во вкусах, моде и так далее.

Что же может быть противовесом категоричности? Активная антикатегоричность.

Должно быть приглашение к обсуждению, к разговору, апелляция к мнению партнера. Не утверждения, а рассуждения! Рассуждения совместно с партнером.

Любое положение следует выдвигать лишь в порядке обсуждения. Уместны такие фразы:

• Мне думается (представляется, кажется).

• А не подумать ли нам над таким вариантом?

• Не ошибаюсь ли я, полагая, что… (можно даже попросить увидеть ошибки).

Вы просите совета у партнера по поводу ваших мыслей, апеллируете к его компетентности. Это приятно человеку. Если, конечно, вы не требуете выполнить существенную консультационную работу. Еще хуже, если вы настойчивы и оказываете психологическое давление. Это было бы уже конфликтогеном по другой линии. Надо постоянно ориентироваться, не расценивает ли партнер ваши просьбы о совете как нахальство.

Здесь такие тонкости. Если вы просите совета у человека, который объективно ниже статусом и пристраивается снизу, – это чаще всего синтонно. Если учитель советуется с учеником, то это синтон. Синтонно обращаться за советом к человеку, равному вам по статусу. Но вот если вы просите совета у человека выше статусом, который расценивает это как нахальство, то это будет конфликтогенно. Речь идет о консультировании по вопросам именно ваших дел. В отличие от демократического стиля решения совместных дел.

Когда мы на занятиях обсуждаем вопрос о сомнениях в правоте при изложении своих мыслей, часто возражают: «Но так же нельзя будет и мысль свою донести…»

Поэтому надо четко развести понятия «определенность» и «уверенность». Высказываться, конечно, надо определенно, четко, как и мыслить, но без излишней уверенности в своей правоте, без самоуверенности. (Разумеется, людям, у которых неуверенность на грани патологии, надо, наоборот, развивать в себе смелость в изложении мыслей, но и они должны это делать без вызывающей самоуверенности.)

Не следует бояться своей неуверенности. Ведь очень симпатично выглядит человек, который неуверенно высказывает дельные мысли. Отсутствие чванства при этом усилит симпатии со стороны окружающих. А оригинальность мысли, идеи не окажется незамеченной.

Бытует впечатление, что убежденность повышает уважение в микрогруппе. Но часто излишняя убежденность снижает