Table-Talks на Ордынке - Борис Ардов

— За что я вас, дармоедов, кормлю?.. Куда вы, сукины дети, смотрите?.. Мимо вашего носа письмо попадает самому хозяину, и я об этом ничего не знаю! Сию минуту найти этого, как его, Щедрина!.. И чтоб я завтра же мог рапортовать в Москву!..

А сын знаменитого сатирика сидел в своей жалкой комнатенке со своей старенькой женой и вовсе не подозревал, что вот-вот начнутся события, напоминающие сказку из «Тысячи и одной ночи». А тем временем к его дому подъехали грузовые машины, и доблестные чекисты вошли в квартиру. Для начала они в принудительном порядке выселили всех прочих жильцов этой коммуналки, погрузили их скарб на грузовики и увезли на новые места жительства. И тут же несколько бригад маляров приступили к ремонту всей квартиры — красили, клеили обои… Еще два грузовика доставили со склада мебель, которую тут же расставили по всем комнатам. Привезли массу одежды и обуви для обоих — старика и старухи. Доставленный к ним работник отдела социального обеспечения тут же, на дому выписал им новые пенсионные книжки, где сумма пособия была доведена до максимальной. Привезли новую посуду кухонную и столовую. И, наконец, стали прибывать из елисеевского магазина корзины со всякой роскошной снедью… И все это в течение считанных часов. Затем чекисты стали прощаться с хозяевами обновленного роскошного жилища, и старший, распоряжавшийся всей грандиозной операцией, осведомился у оторопевшего старика:

— Нет ли у вас еще каких-нибудь просьб или пожеланий?

Тот немного подумал и указав на свою жену произнес:

— Вот она хотела в кино сниматься…

В сером доме следователь ведет допрос арестованного.

— Расскажите вашу биографию.

— Я родился в 1887 году в Петербурге.

— В Ленинграде, — поправляет следователь.

— В 1895 году поступил во вторую петербургскую гимназию…

— В ленинградскую гимназию, — опять поправляет следователь.

— По окончании гимназии поступил в Императорский Петербургский университет.

— Ленинградский университет…

— В 1907 году за участие в студенческих волнениях был арестован ленинградской жандармерией…

Валентина Абрамовна Иоффе рассказывала о тридцатых годах:

— Я прихожу с работы, и домашняя работница сообщает, что забрали одного из наших соседей. При этом добавляет такое: «Его арестовали по подозрению, что он — поляк».

А вот еще история, рассказанная В. А. Успенским.

В Москве на улице Дунаевского до сего дня стоит дом, где имели квартиры многие архитекторы. В частности, до войны там жил зодчий Александр Федорович Хряков с супругой (то же архитектором) Зоей Осиповной Брод. На двери их квартиры красовалась массивная медная табличка:

А. Ф. Хряков 3. О. Брод

В тридцать седьмом году, во время массового террора их сосед Л. М. Поляков послал к Хрякову по какому-то делу свою домашнюю работницу. Буквально через пять минут полуграмотная женщина прибежала обратно и в смятении объявила:

— У них на двери написанов: Хряков зОброт…

В то самое жуткое время в Московском театре Оперетты шел политический митинг. Какой-то активист держал речь. Все было хорошо и правильно, но конец получился неожиданный. Оратор возгласил:

— Да здравствует наш вождь и учитель товарищ… Троцкий!..

В зале воцарилась гробовая тишина.

Осознавши, что он произнес, несчастный впал в сущую истерику.

— Нет!.. Нет!.. — истошно завопил он, — Сталин!.. Сталин!.. Сталин!..

Его увели за кулисы, но истерика продолжалась. Бедняга бился в конвульсиях и кричал:

— Сталин!.. Сталин!..

От ужаса у него начался понос…

А тем временем кто-то позвонил на Лубянку, и через несколько минут оттуда приехали.

Но когда чекисты увидели корчащегося на полу, вопящего человека от которого к тому же шла вонь, они им просто побрезговали, и уехали восвояси.

Ардов всю жизнь дружил с актером Игорем Ильинским. У них был общий приятель — Валерий Трескин. Ардов его шутливо именовал «Лабардан». Это был человек одаренный, умный, по образованию юрист, но при том всю жизнь он был не в ладах с уголовным кодексом. В конце концов, он так и умер в заключении, куда угодил после громкого процесса. Трескин в совершенстве владел искусством подделывания подписей решительно всех знаменитых художников прошлого века. Сообщником его был человек по фамилии Иголь, директор антикварной лавки на Арбате. И вот эти компаньоны наводнили своей «продукцией» частные коллекции и даже собрания некоторых провинциальных музеев.

Игорь Ильинский рассказывал Ардову такую историю. Как-то он с женой пришел к Трескину на обед. Время было не позднее, и Ильинскому предстояло еще выступление в концерте, за ним должны были прислать машину. Хозяева и гости отобедали, лилась беседа, как вдруг затрещал звонок у входной двери. Жена хозяина пошла открывать. Когда она вернулась в комнату — на ней лица не было.

— Валя, — сказала она мужу, — это — из МГБ.

Трескин тоже переменился в лице.

— Ну, это какое-то недоразумение… Я уверен, все разъяснится.

Жена, сдерживая рыдания, стала собирать белье, зубную щетку, мыло…

(Можно себе представить, каково было чете Ильинских.)

Наконец, узелок был собран. Трескин обнял жену, попрощался с гостями и вышел.

Ильинские тоже стали прощаться.

— Подождите. Куда вы? — запротестовала хозяйка. — Ведь за вами же должны приехать…

Неловкое это положение продолжалось еще несколько минут, но тут дверь распахнулась, и в комнате появился сам Трескин.

— Игорь! — закричал он, отшвыривая тюремный узелок. — Это за тобой приехали!.. Ты ведь сегодня выступаешь в клубе МГБ!..

Довольно известный киносценарист Михаил Маклярский в свое время был кадровым офицером на Лубянке. Впрочем, эту историю надо начинать не так.

В шестидесятые годы в Союзе писателей появился юрисконсульт Александр Иванович Орьев. До войны он был офицером госбезопасности, но во время одной из внутриведомственных чисток был арестован и получил срок. И вот он вспоминал, как незадолго до его ареста в их лубянском подразделении появился молодой, интеллигентный сотрудник Миша Маклярский.

И вот уже после войны, отбыв свой срок, Орьев как-то такое встретил на площади Свердлова у входа в метро своего старого сослуживца. Они обрадовались друг другу, разговорились. Стали вспоминать товарищей, где теперь кто… Между прочим Орьев сказал:

— Я очень рад за Мишу Маклярского. Он стал известным сценаристом. Вот видишь — его картина…

И он указал собеседнику на огромную афишу, там рекламировался фильм «Секретная миссия».

— Саша, — сказал ему в ответ старый товарищ, — если бы ты знал, как Миша Маклярский бил меня на допросах, выколачивая показания на тебя, ты бы меньше радовался его успехам…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});