Убийство в особняке Сен-Флорантен - Жан-Франсуа Паро

Проезжая предместье Сент-Антуан, он в очередной раз подивился пестрой многолюдной толпе, мельтешившей вблизи мрачных стен Бастилии. Кого там только не было: и мирный буржуа в окружении домочадцев, и подвыпивший работник с мануфактуры, и зажиточный крестьянин из предместий в доморощенном наряде, и наглая девица для утех, и целая армия нищих и калек, настоящих и мнимых, вытесненных провинциями в столицу королевства. Привлеченные чарующими миражами Парижа, бедняги ежедневно прибывали в столицу, надеясь обрести здесь счастье и положить конец нищете. Работники, отправленные в принудительном порядке на строительство дорог, также пополняли отряды нищих, ибо кормили этих несчастных плохо, а работать заставляли много, и они в отчаянии бежали в города. Николя давно убедился: большинство искателей лучшей доли, попав в Париж, пополняли ряды воров, грабителей и убийц и кончали свои дни либо в темнице, либо на королевских галерах, либо на виселице, где их жалкие тела долго раскачиваются в назидание собратьям; совершивших особо тяжкие преступления ждал эшафот.

Комиссар велел кучеру свернуть в сторону Попенкура. Стоило им покинуть центральные улицы, как лихорадочная суета уступила место провинциальному спокойствию и деревенской тишине. Дорога стала шире, по обе стороны потянулись мастерские и лавки мебельщиков и резчиков по кости, вдалеке показались сады и фермы. Ветерок, насыщенный теплым тяжелым ароматом навоза, быстро разогнал зловонные запахи города. Навстречу фиакру уныло брело стадо грязных коров. Предназначенных для забоя животных гнали к заставе.

Вдоль дороги, возбуждая аппетиты покупателей, были выставлены образцы мебели. Он с горечью вспомнил, как однажды в придорожной мастерской купил небольшой письменный стол. Ноблекур даже поднялся к нему на этаж, чтобы полюбоваться его покупкой, но, увидев приобретение, с трудом сдержал смех. Обескураженный Николя не видел ничего смешного в купленной им вещи, тем более что цена ее казалась ему вполне разумной. Каково же было его изумление, когда спустя несколько недель стол ни с того ни с сего расклеился и развалился на части! Мошенники и махинаторы, имя коим легион, компрометировали работу трудолюбивых мастеров-краснодеревщиков. Имея смутное представление о ремесле, они изготовляли однодневки, которые, выйдя из мастерской, через две-три недели рассыпались на части или под натиском древоточцев превращались в труху.

Усадьба папаши Лонжера — несколько деревенских строений, окруженных стойлами, садами и огородами, — располагалась в обсаженном липами тупичке. Сидевшая на каменной тумбе кумушка, окинув любопытствующим взором экипаж, подтвердила, что здесь, действительно, живет господин Лонжер. Расплатившись с кучером, упорно прятавшим лицо под надвинутой на самый нос шляпой, Николя, бросив взгляд на номер фиакра, увидел 34, число, соответствующее его возрасту, а за ним, на белом — согласно предписанию — фоне букву N, то есть заглавную букву имени, данного ему при крещении, и две большие буквы PP. Усмехнувшись, он решил, что счастливое сочетание цифр и буквы позволяет ему не сообщать в транспортную контору о неопрятном состоянии кузова. Он имел слабость верить в приметы, и, хотя давно считал себя истинным парижанином, его кельтская душа часто давала о себе знать.

Обходя злобного желтого пса, который, натянув веревку, лаял и рвался к чужаку, он ступил на двор фермы. Из-под навеса вынырнул сутулый человек преклонного возраста, с грубыми чертами лица и задубевшей от постоянного пребывания на воздухе кожей. Венчик редких седых волос обрамлял лысый, в темных старческих пятнах череп. Одет крестьянин был в темную куртку с пуговицами из рога, серые суконные штаны до колен, вязаные чулки из небеленой шерсти и прочные башмаки на деревянной подошве, подбитой железными гвоздями. Опираясь обеими руками на суковатую палку, он молча взирал на визитера. Придав лицу равнодушное выражение, Николя спросил:

— Не подскажете ли, сударь, где живет господин Лонжер?

Субъект сплюнул в сторону.

— А какого Лонжера вам нужно — старого или молодого? Ежели старого, так вот он я, перед вами.

И он гневно топнул ногой по утоптанной земле двора.

— Похоже, черт его подери, вы снова по тому же делу! Ох, получается, что комиссар остался недоволен. Да это просто бедствие какое-то! Ладно, обещаю: сам буду проверять скотину, хотя, признаюсь честно, это не прибавит уважения к моим сединам…

Он швырнул камень в продолжавшую заливаться собаку:

— Замолчи, Сартин!

И исподлобья взглянул на Николя:

— Без обид. Тот тоже отличный сторожевой пес.

Расхохотавшись, крестьянин хлопнул себя по бедру.

Николя улыбнулся: он уже встречал попугая, носившего имя бывшего начальника парижской полиции. Зная, что истина зачастую скрывается среди беспорядочного потока слов, он решил притвориться, что понимает смысл адресованной ему речи.

— Конечно, в подобных обстоятельствах задача ваша оказалась не из легких, — сочувственно произнес он. — Но скажите, когда вы впервые узнали об этом?

— Да ничего я не узнал. Болтали много, вот полиция и явилась. А без нее мы бы поговорили наедине и, сами понимаете… Что игра идет честная, утверждать не стану, тут есть, кому хочется заграбастать побольше. Ну, мы даем паршивой овце время, а коли она упирается, гоним ее ко всем чертям.

— Давайте внесем ясность, — перебил его Николя. — Если я вас правильно понял, когда вы обнаруживаете в вашей корпорации нарушителя, вы стараетесь сами осуществлять правосудие?

— Точно так! Да вы, черт возьми, все на лету схватываете!

— А за кого вы меня принимаете?

— За полицейского, черт возьми! Вы ведь по поводу пивной дробины?

— Пивной дробины?

— Да, ее самой. В пивоварнях этого добра немерено, они только и мечтают от него избавиться. Пророщенный и дробленый ячмень ставят бродить, потом отсасывают сусло, и остается гуща. Так вот, самые ушлые из нас скупают гущу по бросовой цене и этим дерьмом кормят скот. А если я говорю «дерьмом»…

— То что?

— Что? Не прикидывайтесь сахарным! Скотину раздувает, мясо ее портится, и покупатель остается в дураках. Вес и тот меняется: все на этом проигрывают, кроме мошенников!

Он затопал ногами от возмущения.

— Я, сударь, знаете ли, люблю свою скотину. Выкармливаю ее как собственных детей. Ну, да мы вроде справились. А вы разве не за этим сюда явились? Тогда чего вам надо?

— Успокойтесь, господин Лонжер, мой приезд не имеет никакого отношения к мошенническому использованию солодовой гущи. Начальник парижской полиции господин Ленуар поручил мне сообщить вашей почтенной корпорации об угрозе эпидемии антракса, свирепствующего в нескольких провинциях.

Николя отчаянно пытался найти зацепку, чтобы завести разговор о Маргарите Пендрон. Он многословно объяснил цель своего визита в Попенкур, рассказал о возможных последствиях эпидемии и напомнил об указе его величества о мерах по предотвращению распространения заразы. Вкрадчивым голосом и многозначительными интонациями он так запугал папашу Лонжера, что тот буквально обвис на своей палке и едва не потерял дар речи.

— Итак, — говорил Николя, — нужно безотлагательно, хотя и не трезвоня во все колокола, ибо, как вы догадываетесь, панику отнесут на ваш счет, сообщить всем, кто занимается разведением и откормом скота, о надвигающейся угрозе и предупредить о необходимости соблюдать надлежащие меры предосторожности.

Он напомнил, что король и его министры неустанно заботятся о благе своего народа, и в этом им помогают начальник полиции Парижа и парламент. Сказал, что распространение эпидемии антракса будет иметь тяжкие последствия для всего королевства. Он размахивал руками, подкрепляя слова жестами, и упорно смотрел в сторону стойла, словно хотел проверить, не прячут ли в нем зараженный скот. Не переставая говорить, он уверенным шагом шел к дому, потом резко менял направление, сворачивал то вправо, то влево и в конце концов окончательно заморочил хозяину голову.

— Соберите, созовите, призовите, объясните, — назидательным тоном изрекал Николя, обрушивая на голову крестьянина поток слов. — Уведомите всех членов вашей корпорации, от Попенкура до Иври, где так много молочных ферм, и от Венсенна до Шайо. Ведь вы же понимаете…

Внезапно сменив тему, он нанес удар:

— А как поживает папаша Пендрон?

Фермер в растерянности остановился, словно Николя сказал нечто совершенно неуместное.

— Папаша Пендрон? Бедняга скончался в прошлом году. Печальная история, сударь, очень печальная. Человек он был хороший, это точно. И не бездельник. Его даже трудно было уговорить раздавить бутылочку! И при этом отличный малый, и честный, и большой искусник в своем деле. Увы, дочь его убила, ну, не напрямую, конечно, а так. Но вы, я думаю, знаете эту историю?