Молчание Гамельна - Александра Варёнова

class="p1">— Мистер Хэнкок, ваш заказ. Десерты — в подарок от заведения, — официант опустил перед мужчиной чашку в тон костюма и два каких-то чизкейка.

— Спасибо, Арнав. Угощайся, Лео, — Хэнкок кивнул на тарелочку и сам тут же отломил кусочек от ближайшего к себе. — Запомни: хорошие отношения с владельцем заведения всегда в плюс.

— Ага.

Леона подобралась. И уставилась на чизкейк как на личного врага. Чизкейк выглядел вкусным, но что за жесты доброй воли? Такие, как Хэнкок, мало что делали без личной выгоды.

— Чего вы от меня хотите?

— Мне кажется, ты путаешь. Здесь чего-то хочешь от меня ты. А у меня просто хорошее настроение.

Зато у Леоны — буря! Мало ей своих забот, так еще думай над поступками и мотивами странного мужика, который владел ночным клубом и явно имел нехилую сеть знакомств. Леона притянула тарелочку с чизкейком к себе. Пахло одуряюще. Пожалуй, она готова была набить рот, лишь бы несколько оттянуть щепетильную тему. Криминал, сказала бы мама. Леона называла по-другому: законы выживания.

— Да, надо. Документы.

— Это я понял. Какие? На кого? И главное, сколько ты готова заплатить. Одно дело на концерт пробраться под чужой личиной, а другое — чужую личину на себя примерить. Если ты понимаешь, о чем я.

— Ну, — Леона автоматически потянулась к кошельку, где за подкладкой прятала деньги «на крайний случай». — Сотка точно есть и дома около двадцатки.

— Как много. Да ты богачка! — Хэнкок прихлебнул чай.

— Не издевайтесь, пожалуйста, — Леона по привычке стиснула кулаки. — Сколько надо будет — столько достану.

— Даже если я назову триста тысяч? И это минимальный порог, чтобы ты знала. Если речь о приличной подделке, а не распечатанной на принтере.

— Пусть так, — Леона сглотнула вязкую слюну. В голове мелькали варианты вплоть до продажи почки. Живут же люди с одной почкой, так ведь?..

— Те, ради кого ты это делаешь, настолько тебе дороги?

Леона кивнула.

— Еще больше. У них нет цены.

— Обалдеть. В нашем мире еще живы рыцарство и благородство. Говорю же: ты интересная.

— У вас есть семья, мистер Хэнкок? Настоящая семья, куда хочется возвращаться.

— Я младшенький, — Хэнкок хмыкнул, — а моя семья никогда не ограничивалась родными по крови. Даже если это те, кто убьет не моргнув глазом. Я много чего видел и вижу. Папа «на пенсии» не скучает. А братья не скучают тем более. У меня необычная семья, но я их люблю.

— Я тоже, — Леона скомкала салфетку и почти отчаянно поймала взгляд Хэнкока. — Я обрела семью не так давно, шесть лет назад, но готова ради них сделать все. Помогите, пожалуйста.

Леона склонила голову и слушала, как Хэнкок прихлебывает чай и ставит чашку на блюдце.

— Предлагаю сделку, Лео. Ты участвуешь в одном бое, желательно с победой, а я знакомлю тебя с нужным человеком. Победа понадобится для оплаты его услуг.

Леона расширила глаза и выпрямилась.

— Но…

— Да-да, понимаю про руку — твоя перевязка, на минутку, бросается в глаза. Но ты только что говорила, что готова на все. Обезболивающее еще никто не отменял. Тебе вколют — и на ринге ты продержишься. Не думай, что одна такая — с поврежденными конечностями.

— А потом? — Леона перешла на шепот.

— Это не мои проблемы. Но протезы тоже никто не отменял.

У Леоны сердце колотилось быстро-быстро. Это шанс, реальный шанс. Где она еще добудет столько денег, если не решится ограбить банк? А потерять руку — даже не почку. Живут же люди как-то…

— Я согласна, — Леоне казалось: по горлу прошлись наждачкой.

— Хорошо, — Хэнкок улыбнулся остро и протянул Лео визитку. — Вот мой номер. Где находится клуб, надеюсь, помнишь. Жду тебя к девяти вечера у главного входа.

— С-сегодня?

— А зачем откладывать? Тем более это не мне, а тебе нужно все срочно. Иначе бы ты отказалась.

У Леоны сначала вспотели, а затем похолодели ладони. Она смотрела в одну точку на столе — на визитку — и куда-то проваливалась, проваливалась, проваливалась…

— До встречи, Лео, — Хэнкок поднялся, поправил ворот пиджака и, насвистывая, ушел.

Леона деревянно обернулась к окну. Ливень закончился. Но что ей теперь делать?

* * *

— Ты совсем свихнулась?! Мозги от любви зазеленели? — Эби-Дороти орала в трубку так знакомо и успокаивающе. — Какие еще, к дьяволу, бои без правил?

Леона чуть не разревелась. Вовремя взяла себя в руки и продолжила путь по набережной.

— Мне надо. Очень надо.

— Надо ей! Ты ради этого мужика, что ли?

Леона помотала головой.

— Ради семьи.

— О чем ты? У Рудольфа проблемы с законом? Или он просто хочет тебя удочерить?

— Нет, я про другую семью…

— Мне иногда кажется, ты куда-то давно и безвозвратно влипла, а я наблюдаю и бессильно машу руками.

— Просто это не то, о чем рассказывают. Прости. Не хотелось выглядеть хромой собачкой, вокруг которой надо скакать.

— Ты о «Деле Гамельна»? Я пару лет назад наткнулась у отца на папку и сразу поняла, что пятый ребенок — ты. Все сходилось. Но кто-кто, а ты не тянула на бедную-несчастную. А всякого в прошлом у всех хватает. Хлоя почему, думаешь, такая громкая? Ее мать мужиков в дом водила, а дочь запирала в чулане и забывала про нее там. А Шенна с Рут, знаешь, почему сошлись? У Шенны родители бухали беспробудно, и она пришла в гостиницу просить «работенку за хлебушек». А Томаса дразнили и задирали все кому не лень. И за ориентацию, и вообще. «Лупоглазик» — самое безобидное.

— Но… — Леона прижала телефон к уху закоченевшей рукой: от Темзы тянуло холодом. — Почему я ничего про это не знала?

— А тебя оно интересовало? Ты видела человека здесь и сейчас, без всяких скелетов в шкафу. Это классно, конечно, но сделав прошлое табу, ты многое упустила. Как будто буллингом в школе кого-то удивишь, пфф.

— А похищениями?

— Ну, меня тоже похищали, помнишь? И ты за мной пришла. Спасла. И за тобой пришли. Ты наверняка рада была увидеть маму!

— Не сказала бы…

— Вы ж с ней душа в душу живете.

— Она изменилась, — Леона невольно сменила тон на тяжелый. — Изменилась благодаря Гамельну. И я изменилась.

— Ладно-ладно, не лезу. Тебе лучше знать, — Эби-Дороти выдержала паузу, явно подбирая слова. — Но я бы не хотела быть разлученной с мамой и папой.

— Если бы не это разлучение, мама так бы и не поняла, как я страдаю, а я бы не стала львицей.

— Да брось. Рано или поздно все разрешилось бы. Тем более Бетти тебя так любит! Вот моя мама со мной не шушукается.

Леона